Мистерия - Вероника Мелан

Она слушала недоверчиво и постоянно сглатывала, стеснялась шмыгать носом.

— Ты уже прошла этот урок — попала в Коридор, научилась здесь жить, нашла себе занятие, все это время читала. И теперь настало время новой части загадки, но это совсем не значит, что, решая ее, ты должна находиться здесь…

— Но где еще?

— Не перебивай. Еще раз повторяю — давай вернемся в мой мир вместе, расскажем твою историю моему Начальнику, дадим ему шанс подумать. Пусть он найдет на это время не сразу, так как у него первостепенно будут другие заботы — думаю, он будет носиться с тем ответом, который я принесу ему в кристалле, — но как только все успокоиться и утихнет, уверен, он найдет на тебя время и приложит усилия, чтобы помочь. А если…

— Но у меня мало времени.

— Ты опять перебиваешь? Я знаю, что у тебя мало времени, но не сомневаюсь, что Дрейк среагирует быстро — он вообще не любит затягивать с чем бы то ни было. Так вот… А если, — с нажимом повторил он начало той фразы, на которой прервался, — он не сможет тебе помочь, то уж точно сможет вернуть тебя назад в Криалу.

— Думаешь?

— Уверен. Меня же он сюда прислал? Так что, если тебе вдруг приспичит искать того же самого муара, хотя я почему-то уверен, что в ответе говорилось не об этом, ты благополучно вернешься назад и будешь делать то, что считаешь правильным. Но. НО! Гораздо больше шансов на благополучный исход появляется тогда, когда ты позволяешь кому-то оказать тебе помощь и когда вместо одной головы над проблемой думают две. Или три, или сколько понадобится. Согласна?

Кивка он не увидел, но Тайра хотя бы перестала плакать.

— Еще раз говорю — мне, наоборот, показалось, что тебе дали хороший ответ. Как бы сообщили «все будет хорошо», а уж метод — это дело второе. — Добавил Стив мягко. — Ну? Высушивай слезки и протягивай мне руку, я нацеплю на нее браслет.

— Стив… — Прошептала Тайра испуганно. — Я боюсь. Я всего боюсь — идти в твой мир, оставаться здесь, боюсь того, что будет дальше.

— Ты всегда всего боишься. — Проворчал он ласково. — Я уже заметил. Но дальше все будет хорошо. Однако оно будет хорошо только в том случае, если ты нажмешь кнопку одновременно со мной.

На тонком запястье со щелчком сомкнулась застежка — браслет Канна временно обрел другого хозяина.

— Ты ведь ее нажмешь?

Глядя на ремешок с кнопкой, Тайра молчала.

— Нажмешь?

Он снова разволновался, хотя до этого испытывал одно-единственное преобладающее над всеми остальными чувство — желание податься прочь отсюда, прочь из опостылевшего Коридора, домой, на свободу.

— Не знаю…

— Если ты ее не нажмешь и не появишься со мной там, в Нордейле, я буду вынужден вернуться за тобой, Тайра.

— Ты не придешь.

Теперь она улыбалась сквозь слезы — радостно и грустно одновременно.

— Приду. Будь уверена, приду. Пришел же я сюда один раз, думаешь, не смогу второй?

— Ты что, правда?…

— Правда. — Он не дал ей договорить. Просто положил ее голову себе на плечо, прижал ее ладонью и поцеловал в макушку. — Приду и вытащу тебя отсюда силком. Буду годами рыскать в тумане, спать на песке и жрать сухой паек или же вовсе, как ты, не жрать, но однажды я тебя отыщу и заставлю отправиться со мной.

— Ты не врешь. — Изрекла она глухо и удивленно.

— Не вру. Поэтому будь добра, не заставляй меня снова спускаться в эту поганую дыру и нажми на кнопку. Хорошо?

Он все-таки добился своего — ее голова согласно качнулась.

— Молодец.

Кажется, он охрип. Может, от волнения, а, может, от того, что через несколько секунд ему — им вместе — предстояло отправиться домой. Как же хорошо, Боги… Как же хорошо, что он, наконец, дожил до этого момента.

— Вот на эту. — Указал Стив пальцем на всякий случай. — Видишь? Нажимай до самого конца. На счет «три».

И принялся считать.

Глава 11. Возвращение

Уровень 14. Нордейл.

Ледяные дожди, которые без перерыва шли все последние дни, изменили цвет древесных крон с зеленых на бурые, а после и вовсе, как старость прореживает волосы на голове старухи, заставили деревья полысеть. Груды красно-коричневых, непривычных по цвету в это время года листьев плавали в мутных лужах вперемешку с мусором; которые сутки на работу не выходили дворники. Вообще никто не выходил.

Печально.

Дрейк стоял на крыше «Реактора» и смотрел на внезапно возникшие в облаках просветы. Тут и там тучи разошлись, будто в насмешку обнажив голубое небо — смотри, мол, оно еще существует, но ненадолго. Многочасовой ливень прекратился.

Что это — затишье перед бурей? Передышка перед началом глобальной катастрофы? Напоминание о былом? Последние пять минут, чтобы вспомнить самое важное и попрощаться — дымящаяся в руках будущего висельника сигарета?

Он все еще верил, но уже вяло, призрачно. Как будто то была не вера даже, а ее отголосок, тающий в небе след — память о настоящей уверенности, знании о том, что все будет хорошо. Но прощаться он не будет — не готов. И никогда не будет готов.

Дрейк, возможно, погряз бы в мрачных мыслях окончательно, если бы не раздавшиеся за спиной спешные шаги. Быстрые и неровные — шаги крайне взволнованного человека. Уже по коснувшемуся затылка полю Дрейк понял, что это Джон.

Взволнованный нервный Джон? Это уже интересно. Что-то случилось?

— Сигнал! Пришел сигнал, Дрейк!

Начальник резко развернулся — забыл и про небо, и про конец света, хотя тот все еще насмешливо пялился на мелких людишек сквозь образовавшиеся в облаках рваные дыры.

— Сигнал от Стива?

— Да, от обоих…

— Что? — Дрейк мигнул. — От обоих Стивов?

— Нет, от Стива и кого-то еще. Пришло два сигнала — второй с браслета Аарона. Похоже, у нас гость.

— Собирай машину. Едем!

И откуда только возникла в голосе прежняя сталь, в руках сила, а в сердце та самая уверенность, которую Дрейк тщетно силился отыскать внутри себя все последние часы?

Вот оно — свершилось. Нет, конечно, еще ничего неизвестно, совсем ничего, но все же концу света уже можно показать если не средний палец, то хотя бы кулак.

* * *

Все, что происходило после нажатия на кнопку, Тайра помнила расплывчато.

Первое и болезненно яркое ощущение — это холодный, почти ледяной влажный воздух, окутавший неготовое к резкой смене температурного режима тело. Она моментально задубела, и ладно бы только это, но уже через секунду после того, как ее ступни коснулись не менее холодной комковатой сырой земли, все внутренние органы вдруг налились свинцовой тяжестью, руки и ноги прибавили в весе, голова отяжелела. Что это — незнакомое притяжение поверхности чужого мира, к которому она оказалась неприспособленной, или же нагрянувшая за беглянкой смерть?