Записки о Пушкине. Письма - Иван Пущин

Барон Штейнгейль – в Петербурге, С. Г. Волконский, И. Д. Якушкин (по болезни до излечения), А. Н. Сутгоф, А. В. Ентальцев – в Москве, Е. П. Оболенский, П. Н. Свистунов – в Калуге, Г. С. Батеньков – в Белеве (в деревне у Елагиной), И. А. Анненков (на службе) – в Нижнем-Новгороде, М. И. Муравьев-Апостол – в Твери, С. П. Трубецкой, А. А. Быстрицкий – в Киеве, Н. В. Басаргин – временно в Смоленской губернии у Барышникова. Не знаю еще, где бросит якорь.

Теперь собственно обо мне. Оваций никаких не было; но прием сердечный от всех старых друзей и товарищей. О родных уже не говорю. С самого возвращения на родину я почти постоянно хвораю и теперь далеко от здорового.

Слух о моей женитьбе справедлив. 22 мая я соединен с Н. Д. Ф. – Благодарю бога за наш союз. Покамест пользуюсь деревенским воздухом и пью воды в деревне жены. Не знаю еще, где мы будем жить постоянно, – это решится, когда я выздоровлю, если бог поможет.

Желаю вам, Александр Федорович, приятного новоселья, а также здоровья. С истинным уважением преданный вам

И. Пущин.

201. H. И. Пущину

[С. Марьино]. Прибавление. 17 июля 1857 г.

Вчера жена отобралась, следовательно, можно маленькое дополнение сделать к письму.

Наведи все батареи на министра народного просвещения, пока он на даче у Лесного института, иначе опять в долгий ящик пойдет добывание моего портфеля. Мне хочется непременно его добыть.

(Довольно. Продолжение впредь.)

И. П.

Лиза мне писала, что издание, о котором мне говорил Модест, по каким-то обстоятельствам не скоро выйдет, как он обещал при моем последнем с ним свидании.[499]

Всех крепко обнимаю.

202. С. П. Трубецкому[500]

21 июля 1857 г., Марьино.

Добрый друг Сергей Петрович, сего дня отвечаю вам на два ваших письма от 28 июня и 2 июля… Сего 6-го числа мы приехали в Марьино. Доктора посоветовали мне на время оставить микстуры, капли и пр. и пр… и ехать дышать здешним деревенским воздухом…

…Все то же короткое дыхание и та же слабость. Силы никак не возвращаются, а о прежней удали и помину нет!..

Третьего дня навестил меня Матвей Апостол… уделил мне денек… В начале будущего месяца ожидаю брата Михаила с женой из-за границы…

Нарышкиных буду рад видеть – с 33-го года не виделись. Это гомерические сроки! Кроме нашей хронологии, редко где они встречаются.

Н. И. Тургенева я не видал, хоть в одно время были в Петербурге и в Москве. Он ни у кого из наших не был, а я, признаюсь, при всем прежнем моем уважении к нему, не счел нужным его отыскивать после его книги. Матвей случайно встретился с ним в тверском дебаркадере. Обнялись. Тургенев его расспрашивал обо всех, познакомил его с сыном и дочерью и по колокольчику расстались. Он опять уехал в Париж и вряд ли возвратится в Россию. Я не очень понимаю, зачем он теперь приезжал…

Не знаю, помнит ли меня в 849-м году Федя Кучевской, но я его очень помню. Обнимите его. Что делается с его отцом? Давным-давно ничего не слышу.

Верный ваш И. П.[501]

203. M. M. Нарышкину[502]

21 июля 1857 г., Марьино.

Долго шло до меня, любезный друг Нарышкин, твое письмо от 2-го числа. Я его получил 14-го…

Уверять вас, что благодарю бога за соединение мое с заветным моим другом, было бы лишнее. Все это так дивно устроилось, что я как будто еще не верю, но мрачно то, что я не могу поправиться здоровьем. Не совсем утешительна для жены моей постоянная моя хворость, но и этим она не тяготится, весело и терпеливо переносит все эти заботы и попечения…

Та же одышка и то же бессилие!.. Нет, любезный друг, переломан совершенно – куда девалась прежняя удаль… Не могу долго сидеть, а ходить и думать нечего. Ученые говорят, что это ослабление мускулов…

В соседстве у вас живет Настенька Рылеева, теперь Настасья Кондратьевна Пущина. Верно, вы их знаете, и странно, что никогда мне об них не говорили. Пожалуйста, к вашему приезду соберите мне об ней полные сведения, Мне это нужно…[503]

Иван Дмитриевич, по последним известиям, поправляется, обещает с сыном Евгением приехать в Марьино.

204. Н. И. и M. H. Пущиным

Марьино, середа, 24 июля 1857 г.

В воскресенье получил я, любезный друг Николай, твои листки от 16-го числа. Пожалуйста, никогда не извиняйся, что не писал. Ты человек занятый и общественными и частными делами, то есть своими, – следовательно, время у тебя на счету. Вот я, например, ровно ничего не делаю и тут не успеваю с моей перепиской. Впрочем, на это свои причины и все одни и те же. Продолжается немощное мое положение. Марьино с самого нашего приезда без солнца, все дожди и сырость. Разлюбило меня солнышко, а его-то я и ищу!..

Я просил, чтобы ты при случае прислал мне номера «Морского сборника» (случаи бывают часто). Адресуй их к моему комиссионеру московскому Алеше. Я этот журнал люблю – с июня не видал его.

Не клади оружия, пока не добудешь моего портфеля.

Спасибо тебе, добрая Марья Николаевна, за твою беседу на листке твоих деток. Я столько пишу в разные стороны, что просто потерялся. По твоему вопросу о Нижнем вижу, что я еще не говорил тебе, что на днях ожидаю Ваню…

Я очень знаю, что надобно действовать, но это время, как ты видела, я просто ни на что не годен. Он со мной поживет, потом поступит к Циммерману в Москве. Это заведение лучшее во всех отношениях, и там он может остаться до самого университета. Я уже вошел в переговоры с Циммерманом, но надобно еще самому с ним познакомиться, все высмотреть. Авось бог поможет как-нибудь распустить крылья, которые до сих пор подрезаны…

Библиотека здесь большая, но все уже такая классическая древность, что из рук падает. Мы подписались у Urbain[504] и почитываем иногда романчики. Давно я ничего в этом роде не видал. (Это ответ на Николаева вопрос.) Кроме того, получаем русские журналы.

Обнимаем вас крепко. Верный ваш И. П.

Ждем Нарышкиных – они обещают повидаться, уезжая за границу на зиму…

205. М. И. Муравьеву-Апостолу

14 августа 1857 г., Марьино.

Спасибо вам, добрый друг, Матвей Иванович, за весточку в письме к Батенькову.

В бытность Батенькова прикатил, наконец, ко мне из-за границы брат мой Михайло с женой.[505] С ним не видался с Никольской куртины, после приговора, а она для меня новое знакомство. Не нужно говорить, как это свидание было отрадно, – брат совершенно тот же, только седой, а с ней как будто всегда были вместе. Нам, двум женатым братьям, теперь очень ловко вместе. Я их донельзя не буду отпускать. Жена с ними сблизилась вдруг, что с нею не всегда бывает, – одним словом, за все благодарения богу! Лишь бы самому оправиться, а то никак не можешь идти в уровень событий: нужно действовать, нужно ехать в Нижний и в Москву, а все не едется!