Зачарованный город N - Ева Никольская

"Когда‑нибудь это закончится", — пообещал юному ученику наместник после первых его походов в горы, которые неизменно заканчивались тихой истерикой и громкой пьянкой (благо — дело вино в городе готовили отменное, и было его много). Тогда принц был еще совсем мальчишкой, глупым и впечатлительным. Он еще не понимал, что благополучие подданных стоит многого. Да и подданных этих лично у него тогда не было. Все городские дела решал Сэн, а Повелитель продолжал ставить свои магические эксперименты где‑то глубоко под землей. Он никогда не правил, как это принято в цивилизованном обществе. Живой символ надежды, светящееся божество, целитель, защитник… Люди воспринимали Светлоликого именно так, и его это вполне устраивало. Все время вынужденного заточения он был одержим поиском иного решения вопроса с проклятьем. И вовсе не из‑за жалости к юным человеческим девушкам из других миров. Его интересовал исключительно результат. Для получения оного запертый в городе маг использовал разные варианты, стремясь увеличить шансы. К сожалению, неудачно. А призрачные оболочки Тааса и ворона продолжали тем временем заманивать новые жертвы на "кладбище невест" из лежащих за Гранью* миров. И, несмотря на благие намерения, ради которых творился этот кошмар, Эван ощущал себя виноватым. Хоть чувство вины и было спрятано глубоко в душе, его ростки время от времени давали о себе знать, сжимая бьющееся в груди сердце. Сердце, которое давно уже свыклось с идеей о том, что великая цель оправдывает любые средства.

Его мать когда‑то тоже была таким вот средством, но ее жертва оказалась напрасной, как и жертвы тех, кто не сумел дойти до городской стены. Но, как обещал ему учитель, рано или поздно все это должно будет закончиться. Вот только принцу отчего‑то совсем не хотелось, чтобы финальной точкой в сложившейся ситуации стала Зоя. И известие о том, что ему следует отправляться встречать очередную Сейлин, стало для него приятной неожиданностью. И было таковой до тех пор, пока смутные подозрения, возникающие по мере ожидания, не подтвердились.

Эван провожал хмурым взглядом всадников, которые неспеша удалялись в сторону леса и по — прежнему о чем‑то переговаривались. Глаза его неприязненнь щурились, прожигая их спины. Он предпочитал считать этих нелюдей виноватыми если не во всем, то во многом, и, надо отметить, было за что. Именно они убивали беззащитных женщин. Из‑за них до сих пор не осуществилось спасительное пророчество и это им город обязан постоянными разрушениями, а сам принц — гибелью матери. Аше — Ары — живое воплощение зла. И когда‑нибудь они за это ответят. Когда спадут чары и жители Неронга смогут беспрепятственно передвигаться за пределами городских стен, Светлоликий, наверняка, уничтожит эту белобрысую шайку, которая давно уже стоит у всех костью в горле. Когда‑нибудь… или уже скоро?

Эван покачал головой. Он не слышал диалог стражников с такого расстояния. В отличие от гипер — острого зрения, унаследованного от отца, слух его лишь немного превосходил человеческий. От Повелителя ему достались и такие черты, как более быстрое восстановление организма, слабая утомляемость, возможность за короткие сроки осваивать разные дисциплины, даже некоторые способности к магии проявились с возрастом, но внешне он полностью походил на мать, и был, как и она, смертным. Лишь постоянное употребление зелья, которое готовил наместник, позволяло ему не стареть.

Вспомнив о напитке, давно уже ставшим неотъемлемой частью его жизни, парень достал из дорожной сумки флакон и, открыв его, сделал глоток. Приятный аромат щекотал ноздри, а по горлу прокатилась волна свежести. Легкая улыбка лишь на миг тронула его губы, и тут же исчезла, уступив место угрюмому выражению лица.

— Зачем же ты послал меня сюда, наставник? — проговорил он в пустоту, которая продолжала хранить безмолвие. — Зачем…

Тяжелым грузом навалилось разочарование. И одиночество нанесло очередной удар, больно кольнув где‑то в районе грудной клетки, туда, где под защитой ребер, гулко билось обиженное сердце. Сегодня никто не умер на равнине, простирающейся до темного лесного массива, разве что частичка слепого доверия к тому, кто в свое время дал ему больше, чем родной отец, начала медленно угасать в душе принца.

По просьбе Повелителя Сэн с юного возраста обучал принца воинскому искусству, азам магии, и наиболее важным, с его точки зрения, наукам. О язвительных замечаниях учителя относительно успеваемости подопечного парень до сих пор вспоминал с легкой дрожью в ладонях. А чего стоили наказания! То уши вырастали на пол головы, то ноги прилипали к полу на несколько часов, то еще какая‑нибудь напасть случалась. И каждый раз наместник тихим, незлобным шепотом предлагал нерадивому ученику подумать над своим поведением. А потом были бесконечные уроки, изматывающие тренировки и… два круга испытаний: Огонь и Вода… Пройти их приказал ему сам правитель. Просто для того, чтобы проверить, что именно унаследовал от него сын. Тогда принц едва не расстался с жизнью, но кто‑то вытащил его полумертвого из огненного ада и не дал в последствии утонуть. Эван догадывался, кем именно был таинственный спаситель, но вопросов не задавал, видя хмурое выражение на лице наставника. В гневе он бывал страшнее самого Светлоликого. Но иногда по вечерам они просто беседовали за чашкой чая, и эти моменты принц любил больше всего, потому что тогда он не чувствовал себя одиноким.

Светлоликий являлся для принца идеалом: загадочным, далеким, непостижимым. Существо иного порядка, могущественное, целеустремленное… жестокое. Его не интересовала жизненная суета, он являлся неотъемлемой частью своих подземелий, но ему там было тесно. Таланты Повелителя, как и его амбиции, требовали выплеска за пределы города, к чему он и стремился постоянно. Было ли ему дело до сына, который не оправдал надежд, оказавшись обычным человеческим мальчиком, а не всеобщим избавителем от наложенных на Неронг чар? Вряд ли. Редкие встречи, сухие фразы… а иногда скупая похвала, которая казалась Эвану чем‑то сверхъестественным, и потому необычайно ценным. Ради нее он был готов на все, даже на бесчисленные походы в горы, где каждый раз на его глазах заканчивалась в жутких муках чья‑то жизнь. Но парень всеми силами стремился заслужить расположение этого излучающего свет божества, по — другому он к нему относиться не смел. Удивительно, как Сэн умудрялся находить с ним общий язык. Они казались такими разными, словно две противоположности. Единственным, что их объединяло, кроме дружеских отношений и каких‑то общих дел в прошлом, была непоколебимая целеустремленность.