Дикари Гора - Джон Норман

— А что же Кайила? — удивился я.

— Они не взяли ни одного из детей, — сказала Тыква.

— Детям очень повезло, — заговорили Ваниямпи. — Да. Они будут взяты в загоны Ваниямпи, и поднимутся как Ваниямпи. Какое благословение для них! Всегда лучше, когда Учение может быть дано детям. Это — самый верный способ гарантировать, что они всегда будут Ваниямпи.

Я задавался вопросом, могли ли ужасы и преступления, совершенные друг другу взрослыми, когда-либо соответствовать жестокости, причиненной детям. Мне это казалось маловероятным.

— Были ли ещё оставленные в живых?

— Некоторые достаточно молодые и привлекательные женщины, — сказал Тыква, — но мы не смотрели на них. Они были голые. Им верёвками связали руки, и за шеи привязали к сёдлам. Они должны были сопровождать своих владельцев, на привязи, идя рядом с кайилами.

— И какова по-вашему будет их судьба? — спросил я.

— Мы не смеем размышлять об этом, — ответил Тыква, перепугано и встревожено смотря под ноги, густо краснея при этом.

— Их сделают рабынями, — безжалостно объясни я, — ползая на животе и стоя на коленях перед мужчинами, они будут служить им покорно, полностью и всеми способами.

Тыква задрожал.

— Это верно, не так ли? — спросил я.

— Возможно, — пробормотал Тыква. Он не поднимал глаз, и я видел, что он боялся своей мужественности, и своего пола.

— Разве Ты не хотел бы иметь их служащими тебе подобным образом?

— Нет, нет! — закричал он, не поднимая глаз. — Нет, Нет, нет!

Страсть прозвучавшая в его ответе заинтересовала меня. Я посмотрел на других Ваниямпи, они отводили глаза, смотрясь смотреть в землю.

— Были ли другие оставшиеся в живых?

Он посмотрел на меня, с благодарностью и сказал: — Да, но, кажется, один из них очень ненадолго.

— Не понимаю, — удивился я.

— Мальчик, Пыльноногий, как мне кажется, — пояснил Тыква. — Он был рабом у солдат. Его оставили привязанным к столбу, там, на том холме. Нам приказали поддерживать его, пока мы не покинем это место, а затем оставить его здесь умирать.

— Он говорит о том парне, которого держали рабом в колонне наёмников, они называли его Уртом, — растолковал я Гранту.

Грант пожал плечами. Он не знал об этом, так как прежде мы не разговаривали на эту тему.

— Был кто-то ещё выживший?

— Взрослая женщина, — сказал Тыква, — та, что была с солдатами.

— Превосходно! — воскликнул я. — Это блондинка и прекрасной фигурой?

— Да она блондинка, но нам не разрешено смотреть, на её тело.

— Это была Леди Мира из Венны, — пояснил я Гранту. — Превосходно! Отлично!

— Ты знаешь её? — удивился Грант.

— Мы повстречались однажды, на дороге. Но теперь наша встреча, будет сильно отличаться от того раза, — засмеялся я.

— Что-то не так? — осведомился мой товарищ.

— Ничего, — на этот раз, я не стал объяснять.

Я был доволен, во-первых, что Леди Мира жива. Приятно, что такие женщины живут, особенно когда они закованы в цепи и ошейники. Во-вторых, меня развлекло, что деятельность очередного привлекательного агента Кюров внезапно и окончательно завершилась, причём столь неожиданным и прелестным способом. В-третьих, теперь её можно допросить, и так или иначе, получить рассказ очевидца сражения, по крайней мере, в той части, что касалась её лично.

— Где она? — потребовал я ответа у Тыквы.

— Там, позади того фургона, — указал он. — Мы держим её там, так, чтобы не смотреть на неё.

Я вгляделся в Ваниямпи. Я не мог понять, почему они были такими.

— Задерите свою одежду, — приказал я им, — до талии, быстро.

Они пристыжено повиновались.

— Нет. Их не кастрировали физически. Просто это сделали психологически, через обучение, посредством Учения.

— Коварно, — пробормотал я.

— Да, — согласился Грант.

— Можете опустить свои платья, — разрешил я Ваниямпи. Они поспешно сделали это, разглаживая их, и краснея. Я понукнул свою кайилу к фургону, на который указал Тыква.

17. Раб

— Вы! — закричала, дёрнув ногам.

Приблизившись к ней, я стремительно и легко спешился.

— Почему Ваш кайиловый хлыст отстёгнут? — спросила она с беспокойством.

Я сильно стегнул её хлыстом, попав слева между шеей и плечом. Я не видел смысла в том, чтобы напрасно тратить время на уговоры.

— На колени, — приказал я.

Она встала на колени, быстро, но неуклюже из-за приспособления, надетого на неё. Она испуганно смотрела на меня. В её глазах плескались слезы и удивление. Похоже, это был первый раз, когда она была, таким образом, поражена.

— Вы не отводите глаз от меня, — сказала она, поёжившись.

— Это довольно трудно сделать, — признал я.

Я больше не мог, продолжать своё предприятие в второпях, как планировал. Её очарование, просто, не позволяло мне этого.

Она была ошеломляюще красивой, и я стоял перед нею, смакуя её красоту.

— Пожалуйста, — взмолилась она, со слезами на глазах.

Я медленно обошёл вокруг пленницы.

Она мотнула головой, чтобы перебросить свои волосы вперед, на груди.

Хлыстом поднял волосы, и бросил их обратно за плечи. Она задрожала, когда кожа хлыста коснулась тела.

Я снова внимательно рассмотрел её.

— Как Вы смеете рассматривать меня подобным образом? — возмутилась она.

— Ты красива, — объяснил я.

— Вы ударили меня, — упрекнула она меня.

— Действительно, твоя красота могла бы быть достаточной даже рабыни.

Она посмотрела на меня с удивлением и страхом.

— Да, — добавил я. — Это был лестный комплимент, с моей точки зрения.

— Вы ударили меня, — повторила она.

Я хлопнул хлыстом по своей ладони, и, усмехнувшись, сказал: — Да, и что?

— Вы ударили меня, как если бы я, был кайилой или другим животным, — возмутилась женщина.

— Да.

— Но я свободная! — воскликнула она.

— Ты, не кажешься, мне свободной, — заметил я.

Она стояла на коленях передо мной, абсолютно голая. Она носила импровизированное женское ярмо.

Он представлял собой обрезок крепкой жерди, приблизительно в два дюйма диаметром, и пять футов длиной, просверленный в центре и около краёв. Обрезок размещался на тыльной стороне шеи девушки, и закреплялся на ней длинным шнуром из сыромятной кожи. Один узел был завязан на её левом запястье, затем шнур проходил через сверление в левом конце ярма, и таким образом, запястье плотно подтягивалось к дереву. Тот же самый шнур, пройдя за ярмом и через центральное отверстие, был завязан узлом, чтобы предотвратить появление слабины слева, а затем пять раз был обёрнут вокруг шеи девушки, и, будучи снова завязанным узлом, чтобы не дать ослабнуть теперь уже вправо, возвращался через то же самое отверстие на тыльную сторону ярма, где шёл к следующему отверстию в правой оконечности. Остаток шнура был продёрнут через последнее отверстие и затем, завязан и крепко удерживал правое запястье девушки на месте, вплотную к ярму. И вот теперь я мог полюбоваться полностью и аккуратно упакованной пленницей. Узлы около горла, что не позволяли шнуру дать слабину по направлению к рукам, служили двум функциям: во-первых, они держали запястья девушки плотно прижатыми к ярму, а во-вторых, пресекали любое нежелательное напряжение, которое могло бы появиться в петлях, наброшенных на шею. Задача этих петель держать горло девушки в ярме, надежно и плотно, но не вызывая дискомфорта, и не позволяя ей задушить саму себя дёргая руками.