Августовские пушки - Барбара Такман

Пока Мессими возвращался на Рю Сен-Доминик, чтобы во второй раз сместить Мишеля с должности, его собственная судьба была решена Мильераном, Делькассе и Брианом. Его обвинили в том, что он подавал приукрашенную информацию, «слишком возбудим и нервен». А кроме всего прочего, его должность была нужна Мильерану.

Крепко сбитый, молчаливый и ироничный, Мильеран был когда-то смелым социалистом[92]. Его «неустанная энергия и хладнокровие», по мнению Пуанкаре, сейчас были очень нужны. Он видел, что Мессими становился все «мрачнее и мрачнее», а поскольку военный министр, «предвидящий великое поражение», был не очень-то желательным коллегой, президент согласился пожертвовать им.

Министерская перестановка должна была осуществиться весьма грациозно: Мессими и Домерже попросят уйти в отставку, они станут министрами без портфелей, Мишелю предложат миссию при русском царе. Но с этими предложениями их жертвы не согласились.

Мишель возмутился, когда Мессими попросил его уйти с занимаемой должности, громко и сердито протестовал и упрямо отказывался. Мессими, не менее возбужденный, кричал, что если он будет настаивать, то отправится «из этого кабинета» не к себе в Дом Инвалидов, а в военную тюрьму Шерш-Миди, под конвоем. К счастью, в это время прибыл Вивиани, он успокоил крикунов и в конце концов уговорил Мишеля уступить.

Едва только на следующий день был подписан приказ, назначавший Галлиени «военным губернатором и командиром войск Парижа», настала очередь возмущаться Мессими, когда Пуанкаре и Вивиани попросили его подать в отставку. «Я отказываюсь уступить свой пост Мильерану. Я отказываюсь доставить вам удовольствие своей отставкой, я отказываюсь остаться министром без портфеля!» Если они хотят отделаться от него после «колоссальных усилий», предпринятых им в течение последнего месяца, то пусть подает в отставку все правительство, а тогда «у меня есть офицерский чин, и повестка о мобилизации у меня в кармане. Я отправлюсь на фронт». Уговорить его так и не удалось. Правительству пришлось подать в отставку, и на следующий день оно было сформировано. Мильеран, Делькассе, Бриан, Александр Рибо и два новых министра-социалиста заменили пятерых бывших министров, в том числе и Мессими. В чине майора он присоединился к армии Дюбая и пробыл на фронте до 1918 года, дослужившись до звания дивизионного генерала.

Его наследие Франции — Галлиени остался «командующим армиями Парижа», но без войск. Три корпуса, которые были так нужны, Жоффр выделить отказался. Главнокомандующий немедленно усмотрел в телеграмме Мессими «угрозу вмешательства правительства в проведение военных операций». В то время когда ему была нужна каждая бригада, чтобы на Сомме возобновить сражение, мысль о выделении трех боевых корпусов «в хорошем состоянии» для обороны столицы нравилась ему не более идеи подчинения министерским приказам. Не намереваясь выполнять ни то, ни другое, Жоффр игнорировал приказ военного министра.

«Да, у меня есть этот приказ», — признался его заместитель, генерал Белин, генералу Хиршауэру, которого Галлиени послал на следующий день за ответом. «Правительство берет на себя большую ответственность, требуя три корпуса для защиты Парижа. Это может быть причиной поражения. Да какое значение имеет Париж!» Прибывшему Мильерану Жоффр заявил, что Париж может защитить только мобильная армия, нуждавшаяся сейчас в каждом человеке для маневра и битвы, именно она решит судьбу страны. Тревога правительства и угроза столице его совсем не волновали. Потеря Парижа, он сказал, еще не означала конца борьбы.

Для того чтобы закрыть пустоту перед германским правым крылом, он намеревался вывести туда новую 6-ю армию. Ядром ее было то, что осталось от «лотарингской армии». Она была собрана всего лишь несколько дней тому назад и брошена в пограничное сражение под командованием генерала Монури, вызванного из отставки. Это был небольшой, хрупкий человек шестидесяти семи лет, еще лейтенантом получивший ранение в 1870 году. Он был когда-то военным губернатором Парижа и членом Высшего военного совета. Жоффр сказал о нем: «Это настоящий солдат».

«Лотарингская» армия состояла из VII корпуса, того самого, который под командой генерала Бонно сделал первую попытку наступления в Эльзасе, а также из 55-й и 56-й запасных дивизий, взятых из армии Рюффе, продемонстрировавших замечательную доблесть, как и другие запасные части, благодаря которым удалось спасти Францию. В тот день, когда был получен приказ Жоффра о передислокации на запад, они стойко сдерживали войска кронпринца между Верденом и Тулем, что стало одним из величайших подвигов отступления. Как раз тогда, когда своей надежной обороной они поддерживали фланг контрнаступающей армии Рюффе в важном районе Брийе, их вывели из боя, чтобы укрепить разваливавшийся фронт на левом фланге.

По железной дороге, через Париж, где эшелоны перевели на северное направление, их доставили в Амьен. Хотя действия французских железных дорог не были доведены до совершенства лучшими умами генерального штаба, как у немцев, переброска была осуществлена быстро и даже сравнительно гладко при помощи французского эквивалента немецкой аккуратности, прозванного «системой Д» — «se Dèbrouiller» — «как-нибудь обойдется». Войска Монури уже 26 августа разгружались в Амьене, но было поздно. Фронт откатывался назад быстрее, чем новая армия могла занять свою позицию, и на левом фланге войска фон Клюка уже настигли англичан.

Если бы наблюдатель мог подняться на воздушном шаре так высоко, чтобы охватить взглядом всю французскую границу от Вогез до Лилля, он увидел бы красную линию, составленную красными штанами 70 французских дивизий, а слева — небольшой кусочек цвета хаки — четыре английские дивизии. 24 августа к ним присоединились вновь прибывшие из Англии 4-я дивизия и 19-я бригада, доведя общее число английских войск до пяти с половиной дивизий. Теперь, когда наконец обходный маневр германского правого края стал очевиден, англичане обнаружили, что удерживают участок более важный, чем им предназначалось по «плану-17», Однако они не оказались без поддержки. Жоффр поспешно направил измотанный кавалерийский корпус Сорде на помощь трем французским дивизиям территориальных войск, которыми командовал генерал д'Амад, находящимся между англичанами и морем. Они затем были усилены дивизией из гарнизона Лилля, объявленного 24 августа открытым городом и эвакуированного. («Если они дойдут до Лилля, — заметил генерал де Кастельно, — тем лучше для нас».) Для осуществления плана Жоффра было очень существенно, чтобы английские экспедиционные силы удерживали промежуток между Ланрезаком и вновь формирующейся 6-й армией. По Общему приказу № 2 англичане должны были отступать вровень со всеми и, дойдя до Соммы у Сен-Квентина, занять оборону.

Но это не входило в английские планы. Сэр Джон Френч, Мэррэй и даже Вильсон, когда-то ярый сторонник французского плана, были поражены надвигавшейся опасностью. Не один или два, а четыре германских корпуса наступали на них. Армия Ланрезака отступала полностью, открывая их правый фланг, все французское наступление провалилось. Френч решил, что кампания проиграна. Его единственной целью было спасти экспедиционные силы, в которые входили почти все английские солдаты и офицеры. Он боялся, что его обойдут либо слева, либо справа в промежутке между ним и Ланрезаком. Следуя приказу Китченера не рисковать армией, он не думал ни о чем другом, как о выводе своих войск из опасной зоны. Пока его войска отступали к Ле-Като, главнокомандующий и его штаб 25 августа перебрались на сорок два километра в тыл к Сен-Квентину на Сомме.

Английские солдаты, гордившиеся своими действиями у Монса, с горечью принимали постоянное отступление. Желание их командующего избежать обходного маневра фон Клюка было настолько велико, что он не давал войскам передышки. Солдаты брели под палящим солнцем, страдая от недоедания и недосыпания, стоя засыпали на привалах. Корпус Смит-Дорриена с самого начала отступления из-под Монса вел арьергардные бои, и, хотя Клюку удавалось обстреливать отступавших англичан из орудий, немцы не могли догнать их.

Считая англичан особенно опытными «из-за их малых войн», немцы непрестанно жаловались, что англичане «прекрасно знали все секреты войны» и на второй день сражения под Монсом «опять бесследно исчезли».

Под давлением противника некоторые английские части вынуждены были отступать в непредвиденных направлениях. Пытаясь снабдить их продовольствием, генерал Робертсон, главный интендант, выслужившийся из рядовых, приказал, чтобы запасы для них складывались у перекрестков. Некоторые так и остались там. Донесения об этих складах продовольствия утвердили германский генеральный штаб в мнении, что противник беспорядочно отступает.

Когда к вечеру 25 августа англичане достигли Ле-Като, ближайший корпус Ланрезака вышел на свои позиции на одном уровне с ними. Сэр Джон, однако, считая, что «опрометчивое» отступление Ланрезака предало его, был настроен больше на него не полагаться. Ланрезак, пожалуй, больше, чем враг, казался ему причиной всех неудач, и, сообщая Китченеру о нежелании своих войск отступать, он писал: «Я объясню им, что причина этого — действия наших союзников». Он отдал приказ продолжать отступление к Сен-Квентину и Нуайону. У Сен-Квентина, находящегося в 110 километрах от Парижа, дорожные указатели уже сообщали расстояние до столицы.