И девять ждут тебя карет - Мэри Стюарт

— Ну конечно.

— Леону вы тоже понравились. Он сказал, что вы храбрая. Он употребил именно это слово. Он произнес однажды: «Это храбрый чертенок, и будет очень жаль, если придется с ней покончить».

— И что он хотел этим сказать? — очень тихо спросил Рауль, стоявший за мной.

Мадам де Вальми не обратила на него никакого внимания. Она вела себя так, словно в комнате были только мы двое. Она держала меня за руки, смотрела на меня своими прозрачными глазами и говорила усталым монотонным голосом, словно была не в силах остановиться:

— Он сказал это два дня назад. Конечно, после второго случая с перилами мы должны были уволить вас, понимаете? Он сказал, что вы слишком бдительная и, если что-нибудь случится, станете нас подозревать. Мы были очень довольны, когда вы сами дали нам повод отослать вас. Вы, наверное, думали, что я на вас сержусь, правда?

— Да, мадам.

— А потом мы получили телеграмму. Мы должны были что-то сделать как можно скорее. В селении ходили слухи относительно вас и Рауля: говорили, что вас собираются уволить, но Леон сказал, что, если пойдут слухи о вашей связи с Раулем, это может нам потом пригодиться.

Я услышала, как Рауль переводит дыхание, будто собираясь заговорить. Я быстро сказала, чтобы отвлечь ее:

— Да, мадам, я знаю. Альбертина первая стала распускать слухи, не так ли? Не думайте об этом сейчас.

— Она не знала, что мы собираемся делать, — сказала мадам де Вальми, — но она не любит вас. Никогда не любила. Это она сказала о шуме, который вы подняли тогда из-за рецептов. Альбертина сказала это мне только для того, чтобы причинить вам неприятность. Она думала, что я стану считать вас неряшливой дурочкой. Это было просто от зависти. Но именно ее слова навели нас на мысль об отравлении, понимаете? Только поэтому мы и заказали эти таблетки. Мы не хотели свалить это на вас, мисс Мартин. Все должно было выглядеть как несчастный случай. Яд был в глюкозе, понимаете? Яд был в глюкозе, которую вы каждый вечер клали в его какао.

— Мадам...

— В пузырьке осталось мало пилюль, поэтому мы смыли голубую оболочку с таблеток, растолкли их и сделали очень сильный раствор. Может быть, слишком сильный. От них какао должно было показаться горьким. Он ведь не выпил его, правда?

— Нет. Но дело совсем не в этом. — Я с отчаянием обратилась к Ипполиту, который молча стоял у стола. — Можно мне позвонить и попросить принести немного кофе, мсье де Вальми? Я действительно думаю...

— У нас не было времени придумать что-нибудь лучшее, — продолжала Элоиза, — это должно было выглядеть как несчастный случай. Если бы он выпил это и умер, никто бы не подумал об убийстве. Эти антигистаминные таблетки голубого цвета. Доктор мог бы подумать, что мальчик принял их за конфеты. Это часто бывает с детьми. Мы хотели выбросить остаток глюкозы и положить пару таблеток возле его кровати. Несколько таких таблеток мы положили в баночку, которая стояла у вас на камине, где он мог бы найти их и проглотить. Никто бы вас не обвинил. Подумали бы, что вы забыли их отдать миссис Седдон. Леон сказал, что тогда вас бы не стали обвинять.

За моей спиной Рауль спросил:

— О чем вы, собственно, говорите, Элоиза?

Она посмотрела на него снизу вверх мертвым, застывшим взглядом лунатика. Казалось, она забыла о том, что только что плакала.

— О яде, — как-то механически ответила она. — Может быть, план был не очень хороший, но мы должны были действовать наверняка, и это единственное, что мы смогли придумать — ведь все должно было выглядеть как несчастный случай. Но он не проглотил эти таблетки. Все хорошо. Это она так сказала. Я просто объясняла ей, что мы совсем не желали ей зла. Она мне нравится. Всегда нравилась.

— Мадам, вы расстроены, — быстро сказала я. — Вы сами не знаете, что говорите. Теперь нам надо выпить немного кофе и отвезти вас домой.

За моей спиной Рауль спросил:

— А если бы обвинили мисс Мартин? Если бы стали подозревать, что совершено убийство? Вы ведь дали всем понять, что мы с ней... могли бы иметь причину желать Филиппу смерти, не правда ли?

Элоиза ничего не ответила. Только смотрела на него.

— Наверное, именно это имел в виду мой отец, когда сказал, что сплетни «могут позже пригодиться»?

Ипполит хотел что-то сказать, но Рауль прервал его:

— Ночью во вторник кто увидел первый, что они ушли, скажи мне, Элоиза?

— Леон. Он не спал. Мы должны были высыпать остаток глюкозы и...

— Так. Он увидел, что Филиппа нет в комнате. А потом?

— Он подумал, что мальчик почувствовал себя плохо и пошел к мисс Мартин. Но у нее было темно. Она тоже ушла.

— А когда он не нашел их, что было потом?

— Мы послали за ними Бернара.

— С какими инструкциями? — спросил Рауль.

Элоиза ничего не ответила. От безжалостных вопросов Рауля она, казалось, снова ожила. Глаза ее стали осмысленными, и она смотрела на него со страхом.

— С какими инструкциями, Элоиза?

Она все еще не отвечала. Ей не надо было отвечать. Черты ее лица стали какими-то плоскими и сгладились, как тающая свеча.

— Довольно, Рауль, — резко сказал Ипполит.

— Да, — ответил Рауль. — Думаю, довольно.

Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Несколько секунд все сидели неподвижно. Потом Элоиза вскочила, оттолкнув меня так, что я упала на ковер.

Она стояла, опустив повисшие руки. Потом сказала почти спокойно:

— Леон. Он поехал в Вальми, чтобы убить Леона, — и рухнула на ковер рядом со мной в глубоком обмороке.

Я не подошла к ней. Помню, что вскочила и в каком-то параличе стояла рядом, глядя на закрытую дверь. Помню, что Ипполит бросился к двери и крикнул:

— Рауль! Вернись, идиот!

В ответ только хлопнула входная дверь. Он повернулся со звуком, похожим на стон, и бросился к телефону. Помню, что не успел он снять с рычага трубку, как телефон зазвонил.

После первого звонка я уже была на галерее и мчалась вниз по лестнице. Не добежав несколько ступенек до низа, я почувствовала, как Уильям схватил меня за руку.

— Линда, Линда, куда вы? Держитесь от них подальше. Вы ничего не сможете сделать.

За дверью раздался свирепый рев мотора. Хлопнула дверца. «Кадиллак» рванулся вперед, выехал на дорогу, немного замедлил ход, завыл и скрылся в темноте.

Я отбросила руку Уильяма и пробежала оставшиеся ступеньки, пересекла холл, изо всех сил нажала на тяжелую дверь... Из-за моего плеча Уильям вытянул руку и распахнул створки. Лампа над входом осветила темную полукруглую дорожку, окаймленную стеной окутанных туманом деревьев... Большой черный автомобиль... потрепанный джип... глубокие выемки в гравии дорожки, там, где остановился «кадиллак». Запах выхлопных газов тяжело висел в воздухе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});