Черный цветок - Ольга Денисова

Уличу он говорил, что поел в городе, и с тоской смотрел, как тот кормит Полоза. Куриной похлебкой и хлебом с сыром.

На пятый день «обедов в городе» его раскусили.

— Жмуренок, твои голодные глаза снятся мне по ночам, — сказал Полоз, — не знаю, что ты в городе ешь, а сейчас на-ка, пожуй хлебца…

Он отломил от своего куска больше половины хлеба с холодной свининой и протянул Есене.

— Не, Полоз, ты чего, — Есеня отшатнулся, — это ж я для тебя… Мне не надо.

— А ну-ка быстро, — прикрикнул Полоз, — или я сейчас встану и поддам.

— Не, не вставай, не надо, — Есеня спрятал руки за спину.

— Послушай, Балуй… Я тут валяюсь целыми днями и жир наращиваю, а ты в порту горбатишься. У тебя ж глаза ввалились, как у задохлика чахоточного, — Полоз вздохнул, а потом рявкнул, — быстро ешь!

Есеня не смог удержаться, да и кричать Полозу было больно.

— Еще раз в городе пообедаешь — вздую, понял? — сказал он, глядя, как Есеня набросился на еду, — ты же сказал, что десять медяков в день тратишь на метрические книги? Что, соврал?

— Я откладываю. На дорогу, — прочавкал Есеня с набитым ртом — было такое, соврал. Зачем Полоза расстраивать?

— Нечего откладывать. Ешь нормально, там разберемся.

Есеня кивнул. Теперь у него был только один выход — смотреть книги быстрей, чтобы от золотого хоть что-нибудь осталось.

Полоз начал ходить, когда Есеня дошел до невольников. Ни одного Харалуга в Урдии не родилось, и ни один Харалуг не женился. Из тех, кто еще мог быть жив. Золотой таял, а отложить Есеня успел только шесть серебряников.

В третьей книге он его нашел. Есеня не верил глазам, он перечитал надпись несколько раз и выучил ее наизусть! Некто Докучай в числе прочих купил раба по имени Харалуг! Правда, было это двадцать лет назад, но ведь было! И где жил Докучай в книге тоже аккуратно записали!

Чтобы не спугнуть удачу, Есеня не стал ни с кем делиться и отправился на поиски Докучая как только выскочил за крепостную стену. Ему пришлось побегать! За двадцать лет тот успел сменить обычный дом в саду на большущий замок на вершине самого дальнего холма. Зато его все знали, и нынешние хозяева дома сразу указали ему на башенку, возвышающуюся над городом.

Замок окружала высокая ограда, и никого, кроме собак, Есеня за ней не увидел. Он пробовал позвать кого-нибудь, обошел ее со всех сторон, но никто не откликнулся. Есеня вздохнул и огляделся. С холма он отлично видел весь город, и теперь знал: вот тот дом принадлежит Остромиру, там живет жадный Белозор. Порт казался совсем маленьким и непрестанно шевелился — работали сотни людей. А море! Какое потрясающее в этот день было море! Такое же, как в день их приезда — огромные грохочущие волны, которые с высоты казались легкой рябью с белыми барашками. Такого сильного шторма не случилось больше ни разу, и Есеня думал, что может полюбоваться огромными волнами — они его притягивали и завораживали, как голос Полоза. И если он найдет Харалуга…

Оставалось только влезть в огромный сад без спросу. Но стоило Есене начать карабкаться наверх по тонкой, железной стойке, как собаки пришли в неистовство — их набралось не меньше десяти штук, и все они были огромными. Они прыгали на ограду, щелкали зубами, лаяли и рычали так, что из пастей хлопьями падала пена. Да, пожалуй, они бы разорвали его на клочки, спрыгни он в сад.

На его счастье, на лай собак к ограде вышел сторож — широкий, низкорослый старик зверского вида.

— Чего надо? — спросил он Есеню вовсе не дружелюбно.

— Скажите, а здесь живет Докучай?

— Много вас ходит. Что тебе надо от господина Докучая?

— Понимаете, он мне не нужен. Я ищу невольника. Докучай купил его двадцать лет назад, его звали Харалуг!

— А ты что, его родственник? — сторож присмотрелся к Есене повнимательней, и Есеня заметил клеймо у него на лбу. Тоже невольник! Ему почему-то было страшно и неприятно с ними встречаться, он словно чувствовал перед ними какую-то вину, за то, что свободен.

— Ну да. Я его очень долго искал.

— Опоздал ты, парень. Харалуг умер три года назад.

— Как? — спросил Есеня. Этого просто не может быть! Это нечестно, несправедливо!

— А вот так. Но если хочешь, я провожу тебя на его могилу. Хоть кто-то ему поклонится… — сторож вздохнул, — иди к задним воротам, там ближе.

Есеня не посмел отказаться, хотя время шло к полудню и стоило двигаться в сторону порта.

— Он тебе кто был? — спросил сторож, когда вышел из ворот.

— Дядя, — соврал Есеня, — ну как же так? Почему, почему он умер?

— Он странно умер, никто не ожидал. Всего сорок пять лет ему исполнилось. Отличный садовник, что в землю не воткнет, все зацветает. Он этот сад разбивал, он за ним ухаживал почти в одиночку — никому не доверял. А потом… К хозяину приезжали гости, жили неделю. Гуляли, веселились. И стоило им уехать, как Харалуг начал болеть. Странная болезнь, нечеловеческая какая-то. Руки начали дрожать, лицо все время красное было, спал он плохо. А главное — злой стал какой-то, на всех кричал, все его раздражали. Потом и вовсе ненормальным сделался — видения ему являлись, он то плакал, то хохотал. Вот оно, наше кладбище.

— Где?

— Вот, — сторож показал на серый камень у прохожей тропинки, — здесь всех хоронят, и имена выбивают на камне. И меня тут скоро хоронить будут…

Есеня присмотрелся и среди прочих нашел надпись «Харалуг. Садовник».

— Так вот, говорю, сумасшедшим стал… — продолжил сторож, — слюни текли, с кровью. А потом рвало его все время, и кашель бил, нехороший такой, кровяной. Так от кашля и умер. Жил он в домике в отдельном, с садовым инвентарем. Не сразу и заметили, что он мертвый. Я думаю, кто-то из тех гостей порчу на него навел.

— А откуда гости были?

— Да кто их знает. Богатые гости. Ну, ты постой тут, а я пойду… Вдруг там что…

Сторож быстро-быстро направился обратно к воротам, и походка его выдавала испуг и волнение: он приседал словно в ожидании удара, и воровато оглядывался по сторонам.

Есеня дождался, когда он скроется из виду, и хотел бежать в порт, но неожиданно вспомнил: хоть кто-то ему поклонится…

— Прощай, Харалуг, — вздохнул он и поклонился камню, — прости, если что не так. И вы все, тоже простите.

Он постоял еще минуту молча, а потом со всех ног кинулся с холма вниз, в город — похоже, на работу он опоздал. И пока бежал, потихоньку осознавал всю тяжесть разочарования… Еще шесть с половиной книг, а от золотого осталось четыре серебряника… Значит, придется тратить то, что он отложил с таким трудом… Он снова вспомнил слова отца: «Мать каждый медяк бережет, выгадывает, как отложить…». Бедная мамочка! Ну как он мог тогда не принести золотого домой? Если бы сейчас Полоз пошел и купил на шесть отложенных с таким трудом серебряников какую-нибудь ерунду, или просто их потерял, Есеня бы, конечно, ему это простил. Но как это было бы обидно и горько!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});