Сталин перед судом пигмеев - Юрий Емельянов

Попытка членов советского правительства и ряда других видных деятелей страны во главе с вице-президентом СССР Г.И. Янаевым остановить процесс распада, создав Государственный комитет чрезвычайного положения (ГКЧП) 19 августа 1991 года, оказалась безуспешной. В ответ президент России Б.Н. Ельцин объявил членов советского правительства «путчистами». Аббревиатура «ГКЧП» стала в последующем использоваться как синоним слова «путч».

Об абсурдности обвинения членов ГКЧП в мятеже справедливо писал А.И. Лукьянов: «Можно ли считать «заговором» акцию, организаторы которой заранее ставят о ней в известность президента, а тот не предпринимает ни одного шага, чтобы ей воспрепятствовать?» К этому следует добавить и то, что члены ГКЧП просто воплощали в жизнь давно задуманную Горбачевым акцию. Лукьянов также замечал: «Возможен ли «путч» или «мятеж» при сохранении всех существующих высших и местных органов власти, управления, правосудия и при оставлении за ними всех их полномочий. Наконец, что это за «государственный переворот», который направлен на защиту, а не свержение конституционного строят, на укрепление законной власти, на сохранение государства? Знает ли современная история еще один такой «государственный переворот»? Думаю, что нет».

Многолетняя антисталинская пропаганда сыграла значительную роль в формировании представлений о ГКЧП. Ельцин и его сторонники именовали ГКЧП «хунтой неосталинистов». Однако, вопреки зловещей роли, которую ГКЧП должен был сыграть в соответствии с внедренными в общественное сознание представлениями о сталинизме, временная власть не бросила в застенки ни одного «борца за свободу», не отдала ни единого приказа о разгоне демонстрантов. Приказ ГКЧП о комендантском часе в Москве не соблюдался, а присутствие танков, введенных по его приказу в столицу, оказалось чисто декоративным. Самороспуск ГКЧП через два с половиной дня после его создания показал не только неспособность «хунты» совершать какие-либо значительные злодеяния, но и вообще осуществлять решительные действия.

В то же время сторонники Ельцина, собравшиеся у здания Верховного Совета РСФСР (или Белого дома), изображали из себя участников народной революции» против «хунты». Они даже соорудили нелепые самодельные баррикады, которые никто не собирался штурмовать. Когда к «Белому дому» подошли танки, «защитники» пытались остановить их. При этом никто из правительства РСФСР не объяснил им, что танки прибыли с ведома Ельцина. В дальнейшем «защитники» были уверены, что танкисты перешли на сторону «восставших», хотя экипажи бронемашин лишь четко выполняли приказы своего начальства. Мало кто заботился о том, чтобы информировать «массовку» о смысле происходивших событий.

Явно Подражая Ленину, призвавшему в апреле 1917 года с броневика бороться за Советскую власть, Ельцин взобрался на танк и оттуда призывал к сопротивлению ГКЧП. Однако, словно подтверждая фразу Карла Маркса о том, что история повторяется, развиваясь первый раз как драма, а второй раз — как фарс, игра в революцию была доведена в августе 1991 года до абсурда, по мере того как трагедия и драма вульгарно и нелепо соединялись с ситуациями водевиля и репризами клоунады. Следствием абсурдного «сражения» на Садовом кольце Москвы, вызванного вздорными слухами и непониманием «защитниками Белого дома» действий бронетранспортера, была трагическая гибель трех молодых людей. Патетические монологи политических лидеров с балкона Белого дома, в которых выражалось возмущение пленением президента СССР в Форосе, сменялись выступлением Геннадия Хазанова, веселившего публику своими язвительными пародиями на Горбачева.

За кулисами балагана у Белого дома разворачивалась грандиозная международная интрига, направленная на уничтожение нашей страны. О том, что США держали руку на пульсе событий, свидетельствует решение Коржакова переправить Ельцина в американское посольство в те часы, когда российскому руководству стало казаться, что состоится штурм Белого дома. Очевидно, что такое решение было согласовано с представителями США в Москве. Машина, в которой сидел пьяный Ельцин, уже двигалась в сторону американского посольства.

Однако президент России очнулся и, узнав, куда он едет, приказал повернуть назад. Лишь поэтому Ельцин не стал еще одним политическим эмигрантом США. Как вспоминала Тэтчер в Хьюстоне, «Б. Ельцину была оказана существенная помощь во время событий августа 1991 года… Сторонники Ельцина удержались, причем он обрел значительную… реальную власть над силовыми структурами».

Однако кое-кто был недоволен «недостаточным» сотрудничеством Ельцина с Западом. В своей книге «По ту сторону отчаяния» Валерия Новодворская писала, что на месте Ельцина она бы «под предлогом борьбы с ГКЧП вызвала бы войска НАТО и США и под их прикрытием провела бы реформы, как американцы в Японии после 1945 года. С декоммунизацией, десоциализацией и десоветизацией. С разгоном КГБ. С роспуском КГБ. С запретом на профессии (в выборных органах и суде) для коммунистов от секретаря райкома и гэбистов из V отдела… С роспуском всех структур власти… С политическими процессами над теми, кто участвовал в политических репрессиях». Примерно такие же требования выдвигались в разъяренной толпе, свергавшей памятник Дзержинскому в центре Москвы 22 августа 1991.года. В те дни правили бал смердяковы, требовавшие оккупации страны иностранными войсками и разрушения ее. государства.

Объясняя причины поражения ГКЧП, его участники говорили о возникших внутренних противоречиях, нерешительности одних, растерянности других. Значительную долю ответственности за это поражение несло руководство КПСС, которое продолжал возглавлять М.С. Горбачев. Как это часто бывало во времена гражданских войн или даже предвоенных ситуаций в таких войнах, большинство народа заняло нейтральную позицию. В.А. Крючков писал: «ГКЧП не призывал своих сторонников выходить на улицу и в случае необходимости силовым путем защищать советскую власть. Партийные организации на местах, как и КПСС в целом, были растеряны, большая часть коммунистов пребывала в состоянии полного бездействия, подавляющее большинство граждан находилось в состоянии пассивного ожидания и не примыкало ни к той, ни к другой стороне».

Весьма символично, что похоронный митинг стал самым массовым событием, ознаменовавшим триумф «августовской революции» 1991 года. Траурные мелодии перемежались с ликованием, звучавшим почти во всех средствах массовой информации. Газета «Россия» от 31 августа 1991 года писала: «Сегодня мы все, россияне, находимся как бы на одном из пиков горной системы истории. Рушатся тоталитаризм, империя, насильственно насажденные Идолы. На новом витке осуществляется возврат к пути развития, исключающему насилие над естеством, в лоно цивилизованных государств».

В своем новогоднем обращении накануне нового 1992 года Борис Ельцин объяснил нынешние трудности страны тем, что предыдущие 74 года Россия провела в «глубокой яме». Августовские победители уверяли, что страна находится на пороге перехода к счастливой жизни. В конце 1991 года президент России Б.Н. Ельцин заверил, что реформы займут даже не 500 дней, как обещали Григорий Явлинский и его коллеги по разработке соответствующего плана, а всего 6–8 месяцев, то есть 180–240 дней. Столь смелых обещаний не давал ни один советский руководитель.

В разгар эйфории после событий августа 1991 года обозреватель газеты «Известия» Альберт Плутник писал: «Будущее всегда как таинственный остров. Каким он окажется в свете сегодняшних перемен?.. Островом сокровищ или всего лишь миражем, в очередной раз возникшим перед взором усталых мореплавателей?» По логике журналиста для страны было бы лучше, если бы корабль «СССР» причалил в бухту «Острова сокровищ», а не «Таинственного острова». Вольно или невольно, но ожидания журналиста сбылись: маниакальный поиск «золота КПСС», заговоры, схожие с теми, что устраивали пираты Сильвера, и уничтожение СССР, подобное взрыву «Эспаньолы», напоминали сюжет известного романа Роберта Стивенсона. Возможно, что для жителей нашей страны было бы лучше, если бы они оказались на «Таинственном острове», вроде того, куда попали герои романа Жюля Верна, сумевшие преобразить пустынный остров в цветущий край.

Для описания последующих событий лучше всего подойдет другой роман Жюля Верна. То, что случилось с народами СССР, можно сравнить с мытарствами, выпавшими на долю героев романа Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан». Подобно тому, как Негоро, подложив топор под корабельный компас, направил «Пилигрим» в Африку вместо Южной Америки, «прорабы перестройки», подсунув народам СССР жупел сталинизма, увели страну от социализма в капитализм. Известно, что обманывать путешественников «Пилигрима», оказавшихся в Анголе, помог Негоро его сообщник Гэррис, который уверял бедолаг, что увиденные ими африканские жирафы являются южноамериканскими страусами. Точно так же яковлевские СМИ долго уверяли, что управляемые криминальным людом «кооперативы» являются «ростками» «социализма с человеческим лицом», а развал СССР означает новый этап в развитии сотрудничества народов страны. Как известно, вместо своей «гасиенды» Гэррис завел героев романа в плен к работорговцам.