Боже, спаси русских! - Андрей Ястребов

Ямщики – любимые персонажи русских песен о несчастной любви. Один в степи замерзает, а жене передает прощальные трогательные слова («Степь да степь кругом»). У другого подружка в снегах погибла («Когда я на почте служил ямщиком...»). Третьему злые люди не позволяют жениться на любимой девушке («Вот мчится тройка удалая...»). Извозчики – тоже люди горемычные. Вот, к примеру, «извозчик молодой» из песни «Как на речке было на Фонтанке...», который льет слезы о невесте, оставшейся в деревне.

Джакомо Казанова в своих записках с большим интересом описывал общение русского извозчика с лошадью. Хлопота состояла в том, что лошадь отказывалась от еды. «Тогда извозчик начинает рыдать – намерение чувствительного извозчика было тронуть лошадь зрелищем его печали». Лошадь оставалась абсолютно равнодушной. «Тогда он прибегает к другим средствам: прежде слезы его душили, теперь он приходит в бешенство: он наделяет несчастное животное самыми страшными ругательствами и, вытащив ее из конюшни, привязывает к столбу и начинает ее бить». Это простое средство возымело действие: лошадь принялась за еду. Казанова делает вывод: «Только в России палка имеет такие результаты». Простим итальянцу его сарказм – больно много русских правителей было согласно с мыслью о благотворном воспитательном воздействии палки.

Западные путешественники отзываются о ямщиках, как правило, с юмором и не без симпатии, как, к примеру, Франсуа Ансело: «Я говорил, мой друг, что нигде в мире нельзя путешествовать так дешево, как в России, и могу это доказать. В этой стране плата за лошадь составляет 5 копеек (5 сантимов) с версты... Определенных чаевых не установлено, ямщики полагаются на великодушие путешественника, и крохотная сумма делает его в их глазах гением щедрости. Заплатив 80 копеек (16 су) за целый перегон, который равняется двадцати пяти или тридцати верстам, вы станете объектом безграничной благодарности, выраженной самым живейшим образом. Подъезжая к станции, кучер будет кричать: "Поспешай, орлов везу!" Если же седоки скупы, он упреждает своих собратьев, что везет ворон. Кто же откажется прослыть орлом за столь сходную цену?»

Согласно словарям Ушакова и Ожегова, лихач – это «извозчик щегольского экипажа на резвой хорошей лошади». Среди других значений этого слова – «удалой человек», причем удаль может иметь бессмысленный и вредный характер. Лихачество – неотъемлемая черта характера русского ямщика, считает Ансело: «Совершенно уверенные в своей ловкости, русские возницы обычно пренебрегают предосторожностями, часто так необходимыми в дороге. Оказывается, что и в самом деле почти нет такой поломки, которую они не могли бы устранить. В их искусных руках в дело идет все, что подвернется под руку: ось они сооружают из ветви дерева, прочную веревку – из березовой коры». Конечно, для русского человека куда проще починить экипаж, чем быть осторожным в дороге! О пассажирах ямщики, по мнению Ансело, и вовсе не беспокоятся. Один из них даже не заметил, что кибитка в пути развалилась, и несчастный седок остался на дороге. Не оглядываясь, ямщик с песнями прискакал на станцию и только тут обнаружил, что везет половину кибитки.

У ямщиков, как известно, никогда не было споров из-за клиентов. Вопрос, кому достанется седок, решался с помощью жребия. Франсуа Ансело свидетельствует: «Когда вы приезжаете на станцию, вас ожидает человек пятнадцать – двадцать длиннобородых крестьян. Чтобы решить, кому из них ставить вам лошадей и везти до следующей станции, они бросают жребий: берутся за правую постромку и перебирают ее по очереди. Тот, чья рука окажется последней, и есть избранник судьбы, и, приняв поздравления товарищей, он принимается за исполнение долга, выпавшего ему по воле случая».

По уверению маркиза де Кюстина, у ямщиков был ряд весьма существенных недостатков, главный из которых – воровство: «На каждом перегоне мои ямщики по крайней мере раз двадцать крестились, проезжая мимо часовен. Искусные, богобоязненные и вежливые плуты неизменно похищали у нас что-либо. Каждый раз мы недосчитывались то кожаного мешка, то ремня, то чехла от чемодана, то, наконец, свечки, гвоздя или винтика. Словом, ямщик никогда не возвращался домой с пустыми руками».

Сегодня ямщиков и извозчиков сменили водители такси и дальнобойщики. Подобно ямщикам, таксисты отличаются музыкальностью, однако сами не поют, а включают радио «Шансон», и слышится им в этих песнях «то разгулье удалое, то сердечная тоска». Многие сегодня зарабатывают на жизнь частным извозом. Вот и вернулось к нам в Россию слово «извоз».

Немного о быстрой езде

О национальной любви к быстрой езде писал, как известно, Н. В. Гоголь, а доказательства этому тезису мы встречаем на каждом шагу. Популярен такой анекдот: «В 67,4 % случаев аварий на территории США последними словами водителей был крик "Oh, shit!" (думаем, перевода не требуется). На территории России, в 96,5 % аварий последние слова водителя были такие: "Глянь, братва, как я могу!.."».

В девяностые годы появился в нашей стране новый обычай – вешать траурный венок на месте аварии автомобиля, приведшей к человеческим жертвам. А поскольку аварий становилось все больше, некоторые дороги стали напоминать аллеи славы – деревья и столбы по обе стороны шоссе увешаны венками. Эти венки служат выразительным предупреждением для лихачей. Благоразумное поведение прививается не всем. Многие водители считают ниже своего достоинства уступать дорогу кому бы то ни было, в том числе и пешеходу.

Долгое время Россия занимала второе место в мире по количеству автомобильных катастроф, уступая лишь Китаю, что неудивительно, поскольку в Китае живет людей поболее, чем у нас.

В России регистрируется так много нарушений дорожного движения, что есть подозрение: в них замешан практически каждый автомобилист. В частности, речь идет о таком распространенном явлении, как игнорирование дорожной разметки «зебра», которая, как утверждает развешанная по московским улицам социальная реклама, «главнее всех лошадей». Почти четверть сбитых пешеходов попали в роковое столкновение с автомобилем на пешеходных переходах. Это равнодушие российских водителей к «зебре» было неприятным сюрпризом для иностранцев, который привыкли, что, едва они ступят с тротуара на проезжую часть, автомобили останавливаются. Грустная статистика может навести на мысль, что русские любят риск. Куда более здравое предположение: с нас в стране с трудом укореняется культура отношений на улице. Много лет назад советские остроумцы предлагали изменить изображение пешехода на зеленом кружке светофора: условный человек должен был не идти, а бежать.

Отметим, что к 2011 году нравы отчасти изменились. Что повлияло на них – «лежачие полицейские», ужесточение правил дорожного движения, потепление общественного климата, поездки соотечественников в Европу и созерцание чужеземной учтивости?.. Наверное, все вместе.

Любовь к скорости – в крови русских. Быстрой ездой в России гордились. Она даже считалась неким национальным аттракционом. Екатерина II искала извозчика, который мог бы продемонстрировать прусскому королю все прелести русской манеры езды, доставив его из Петербурга в Москву за 36 часов. Такой извозчик немедленно сыскался, но честно предупредил: «Доставить-то я его доставлю, но не поручусь, будет ли жива в нем душа».

Среди парадоксов русской жизни иностранцев поражало присущее России сочетание плохих дорог со всеобщей страстью к быстрой езде.

Не исключено, что моду на стремительную езду ввел император Николай Павлович. Он вообще был самым неутомимым русским путешественником своего времени. Дотошными историками подсчитано, что в период с 1825 по 1850 год он в среднем проезжал по 5500 верст ежегодно. Его стремительные рейды по России приводили в трепет провинциальных чиновников. Для сравнения: специалисты подсчитали, что Пушкин за всю жизнь проехал около 10 тысяч верст.

Николай I почти вписался в рекордный график, придуманный для прусского короля. После постройки шоссейной дороги Петербург – Москва в 1816 – 1833 годах император установил абсолютный по тем временам рекорд скорости. Не останавливаясь на ночлег, он преодолел расстояние между двумя столицами за 38 часов. Понятно, что при этом он часто менял лошадей, везде получая отборных.

Маркиз де Кюстин по поводу быстрой езды замечает не без иронии: «Здесь в обычае ездить быстро, я не могу проявлять меньше нетерпения, чем другие путешественники. Не спешить – это значит терять свое достоинство. Чтобы иметь вес в этой стране, нужно торопиться».

Такая езда вредна для легких, и от нее постоянно ломается экипаж, жалуется французский маркиз. Не беда, отвечает русский человек, а сельские циклопы, то есть кузнецы, на что? А о своем здоровье русский, кажется, вообще задумывается только на смертном одре.

И КАКОЙ ЖЕ РУССКИЙ...