Рожденная революцией - Алексей Нагорный

– Ты… – начал было Коля, но Виктор перебил:

– Я проверил эти данные по «ЦАБУ» по всем учетам и даже по трем старым адресным книжкам «Вся Москва». Числится такой человек только за девятьсот шестнадцатый год. Потомственный почетный гражданин. По архивам полиции значится с тысяча восемьсот девяностого года рождения, уроженец Самары. Купец второй гильдии, торговал универсально, в том числе ювелирными изделиями. Запрос в Куйбышев я уже направил. И даже просьбу Балмашова собственноручную о выдаче заграничного паспорта прихватил. На всякий случай.

– Спасибо, – Коля развел руками. – Говорят, часто хвалить вредно. Я не согласен с этим. Молодец, капитан! Вот сейчас и подтвердится мое предположение. И захлопнем мы этот капкан. Захлопнем, это точно!

Виктор улыбнулся:

– Я знаю, что вы предположили. Знаю!

– Держу пари – нет! – загорелся Коля. – Ребята! Служба – не предмет для игры, но мы для интереса посмотрим, кто был прав. Пиши на бумажке, и я напишу. Рудаков! Спрячь в карман, потом вернешь.

Хлопнула дверь: влетел эксперт. Он был заметно растерян:

– Борецкий носил тридцать девятый номер, а вы представили сорок второй.

Коля и Виктор переглянулись.

– Пальцы, – сказал Виктор, – пальцы на ружье кто оставил?

Эксперт развел руками:

– В том-то и дело, что не Борецкий. Неизвестно кто! А кровь – сторожа. Вторая группа. У Агеева – первая. У Смирнова – третья. Так что это сторожа кровь. Задал я вам загадку?

– А нам уже известна отгадка, – спокойно сказал Коля и снял трубку телефона: – Машину к подъезду.

…Через несколько минут «эмка» остановилась у входа в ювелирный магазин.

– Подождите меня здесь. – Коля скрылся в дверях.

В кабинете директора никого не было, и Коля зашел в бухгалтерию.

– Где директор?

– У него тяжело заболела мать, – объяснила секретарша. – Он срочно ушел.

– Письмо получил?

– Да, – удивилась секретарша. – Откуда вы знаете?

Коля вернулся к машине.

– Он получил письмо, – уверенно сказал Виктор.

– Да. Теперь я начинаю верить, что у нас с тобой действительно одинаковая идея.

– Показать? – Олег схватился за карман.

– Ни в коем случае! – крикнул Виктор. – Подождем. Я думаю, ребятам нужно остаться здесь.

– Верно, – улыбнулся Коля. – Блокируйте двери магазина и двор. Задача: Смирнова и дворника Хасанова не выпускать из виду ни на секунду! Мы вернемся через пятнадцать минут.

…Подъехали к дому Смирнова. Коля и Виктор вышли из машины, начали подниматься по лестнице.

– По-моему, он уже на пути в Винницу, – заметил Виктор. – К «больной маме».

– Не думаю, – Коля прислушался. Наверху хлопнула дверь. – Мы пришли вовремя. В самое что ни на есть время пришли.

По лестнице гулко прозвучали торопливые шаги, и на повороте появился Смирнов с чемоданом в руках. Увидев оперативников, он охнул и медленно опустился на ступеньки.

Коля и Виктор подошли к нему вплотную.

– Какой же вы ничтожный, – презрительно сказал Коля. – Дайте письмо. И побыстрее, у нас мало времени.

Смирнов послушно полез в карман и протянул Коле мятый конверт.

– Ну, ясно, – Коля протянул конверт Виктору. – По почерку все ясно, смотри сам.

«Вы скрыли судимость, – начал читать Виктор. – На вашем белом ботинке – кровь убитого сторожа. Вспомните, что Кондратьев видел на вас белый костюм и черные ботинки сразу же после убийства. У вас растрата, вы бабник и кутила, и Кондратьеву все это хорошо известно. Он пока играет с вами, как кот с мышью, но если вы промедлите, он вас определит на червонец!»

– Большая растрата? – Виктор сложил листок и спрятал его в конверт.

– Три… Три тысячи всего! – зачастил Смирнов. – Я завтра же! Я сегодня же! Я немедленно внесу все до копейки! Только вы не арестуете меня?

– За что? – Коля начал спускаться с лестницы. – За то, что вы трусливый и мелкий негодяй? Вами займется ОБХСС. Это их дело.

– Кто вам испачкал ботинки? – спросил Виктор.

– Не знаю. За два дня до кражи захожу в кабинет – у порога лужа черная налита. Я не заметил, вляпался, перепачкал ботинки. На другое утро надел черные, а эти взял с собой на работу – хотел отдать в чистку. А они исчезли. Прямо из моего кабинета и пропали.

– И вы и слова мне не сказали? – презрительно заметил Коля.

– Я сразу понял, о чем вы думаете! – крикнул Смирнов. – Я все понял и сказал себе: «Молчи! Если не хочешь сесть – молчи! Он… то есть вы. То есть Кондратьев считает тебя убийцей!» – сказал я себе.

– Идем, – Коля потянул Виктора за рукав. – Меня тошнит от этого барахла.

Рудаков и Воронцов ждали около магазина.

– Хасанов к нам подходил, – доложил Воронцов. – Спрашивал, что нового.

– А вы?

– Я сказал, что преступник практически найден, – ответил Олег. – Хасанов был очень доволен, обещал, что напишет про нас всех в «Правду». Страна, говорит, должна знать своих героев.

– Где он теперь?

– Метёт, – улыбнулся Олег. – Понятых я подготовил.

– Хорошо. Зовите их.

Хасанов и в самом деле подметал во дворе, около конторы домоуправления.

– У вас служебная площадь? – подошел Коля. – Здравствуйте. Можно к вам на минутку зайти?

– Пожалуйста, – широким жестом Хасанов распахнул дверь. – Гости – это к счастью.

Вошли в дворницкую. Она была чисто выметена и выглядела уютно. На стене Коля увидел старинные часы золоченой бронзы.

– Ваши?

– Что вы, – заулыбался Хасанов. – Откуда? Часы богатые. Их бабушка из соседнего дома выкинула, а я подобрал.

– Как фамилия бабушки-то?

– Вам зачем? – Хасанов продолжал улыбаться, но в глазах мелькнула тревога.

– Да я себе такие же подобрал бы, – рассмеялся Коля. – Хорошо, выходит, дворником работать? Выгодно?

– Ничего, – согласился Хасанов. – Слыхал, нашли вы того человека?

– Тех людей, – уточнил Коля. – Двоих – вчера. А третьего – сегодня.

– Кто же он будет такой? – подался вперед Хасанов.

– Знакомый вам человек, как ни странно. Вы куда второй ботинок Смирнова дели?

– Ох, шутник начальник! – Хасанов погрозил Коле пальцем. – Ох, шутить любишь.

– Люблю. А вы? Украли из кабинета Смирнова ботинки, один перепачкали в крови сторожа и подкинули нам? Чем плохая шутка?

Хасанов перестал улыбаться:

– Плохо говоришь, начальник. Порочишь меня. Я жаловаться стану!

– Агеева вы за что убили? – не обращая внимания на слова Хасанова, спросил Коля. – Вы лично за что убили Агеева? Он помешать вам хотел?

– Доказать надо, – спокойно сказал Хасанов. – И на этом все. Вызывай прокурора, начальник. Тебе больше ни слова не скажу!

– А что, собственно, доказывать? – вмешался Виктор. – На ружье остались отпечатки пальцев. Ваши, между прочим. Экспертиза это подтвердит.

Хасанов молчал.

– Ладно, – Коля положил на стол письмо, которое получил Смирнов, вынул из папки и положил рядом с письмом записку, которую прислали Магницкому.

Глаза Хасанова округлились.

– Это не все, – заметил Коля и небрежно бросил на стол заявление самого Хасанова по поводу найденного им ботинка.

– Но и это не все, – Олег развернул архивное заявление почетного гражданина Балмашова. Все документы были написаны одним и тем же почерком.

– Вот вам и бедный Хасанов, – встал Коля. – По-русски говорит с акцентом, а пишет – не хуже приват-доцента филологического факультета. Вещи где, Балмашов? Сами покажете или искать будем?

Балмашов равнодушно посмотрел на Колю:

– Ждете проклятий, ругани, криков? А ничего этого не будет. Я ошибся. А за ошибки надо платить. Скажу так: я бы вас, не доберись вы до меня теперь, не пожалел. А уж вы поступайте, как знаете.

Коля кивнул Воронцову. Тот вышел вместе с понятыми в коридор, заглянул на маленькую кухонку, потом – в кладовку. Там стояли три чемодана. Воронцов принес один, его открыли. Он был доверху набит золотыми украшениями.

Перед тем, как сесть в машину, Олег остановил Колю и Виктора и вынул из кармана листочки, на которых были записаны «идеи». Развернул. На обоих листках значилась одна и та же фамилия: Хасанов.

Глава восьмая

В трудный час

Часть первая

Возмездие

Из Архангельска я вернулся 2 августа 1941 года, вечером. Москва была темна, по улицам двигались вооруженные патрули. Дома на столе я нашел записку: «Уехала к Гене…» Я включил радио, передавали сводку Совинформбюро. Город, в котором находились Маша и Генка, только что сдали немцам…

Из записок генерала Кондратьева

В июне 1941 года Маша получила отпуск и решила съездить к Генке. В одном из последних писем Генка писал, что у него возникли «серьезные жизненные затруднения» и ему «нужен совет людей», которых он «любит и уважает больше всех на свете». Виктора и Коли в Москве в это время не было: они уехали в командировку в Архангельск. МУР арестовал группу воров-гастролеров, следы вели на Север.