Северная корона. Часть 1 - Анна Джейн

Рассматривая композицию за композицией, которая была одна краше другой, девушки переходили из одного зала в другой, пока не попали в самый дальний. Он приятно контрастировал с другими помещениями своим световым наполнением - был ярко освещенным огромными хрустальными люстрами с канделябрами. К тому же здесь было не так шумно: музыкальное сопровождение отсутствовало, и народу было совсем немного. В этом небольшом зале кроме девчонок находилась пожилая ученая пара, два молодых человека в потрепанных костюмах и огромных очках - явных интеллектуалов по внешнему виду и колоритная группка, состоящая из женщины и трех мужчин, один из которых был с профессиональным фотоаппаратом в руках.

Один из них, длинноволосый, худой, подвижный и улыбчивый, от уголков темных дружелюбных глаз которого разбегались лучики морщинок, сильно заинтересовал Нику. Кажется, он был центром этой маленькой компании, потому что женщина с пегими волосами и один из мужчин, невысокий и пухленький, похожий на модифицированную версию колобка, постоянно задавали ему вопросы и ждали ответов, как истинно верующие судного дня. Еще один мужчина, заложив руку за руку, изредка что-то вещал (Ника чуть позже узнала в нем директора галереи), а фотограф без устали щелкал длинноволосого на свой аппарат, то справа, то слева, то и вовсе снизу, садясь на корточки.

- Ни фига себе! - от переизбытка эмоций Ника ущипнула сестру за бок, и та едва не вскрикнула.

- Очумела?

- Ты только посмотри, как нам повезло, - жарко зашептала Ника на ухо Марте, которая в художественном искусстве смыслила чуть больше, чем утка в японской кухне.

- Почему повезло? - отчего-то испугалась зловеще-радостного шепота кузины вторая девушка. Она обалдело смотрела на очередную композицию, рискнув в уме предположить, что ее автор - носитель редчайшего вируса "ку-ку". Ну а что еще можно сказать про человека, который создал работу под звучным названием "Эффект очень улыбающейся бабочки", в которой сооруженное непонятно из каких разноцветных тканей огромное существо с крыльями прекрасной бабочки и с полуобнаженным телом женщины с огромными черными глазами на пол-лица, игриво нагнувшись, показывало всем желающим пятую точку, на котором криво был нарисован обыкновенный смайл и надпись "ha-ha-ha. by universe with love". Нет, Марта решительно не понимала современного искусства!

- Потому! Смотри, смотри влево, - велела ей Ника. Темноволосая девушка послушно повернула голову в нужную сторону. - Мужчина в джинсах и в черной футболке!

- И что? - пожала Марта плечами. - Дядька какой-то с хвостиком.

- Дура! Сама ты дядька! За окнами дядьки ходят, а это - Томас Радов, - шикнула на нее Ника.

- Кто это? - благополучно забыла фамилию художника, на чью выставку они пришли, ее кузина.

- Твой личный ангел-хранитель, - покачала головой продолжавшая восторгаться всем происходящим Ника. - Пошли ближе! Кажись, у Томаса интервью берут, подслушаем!

И девушки, действительно, делая вид, что рассматривают очередную композицию, которая казалась Марте воплощением человеческого безумия, стали подбираться ближе к чудесному Томасу Радову, у которого женщина с пегими волосами и мужчина-колобок брали интервью.

- Одна из ваших последних работ в жанре инсталляции называется "Дети-дети". Критики дают положительные рецензии на эту работу и очень часто говорят о ней в последнее время. С чем связано создание данной инсталляции?

- Естественно, с моим мироощущением, с чем же еще? - заявил, недолго думая над ответом, мужчина с хвостиком и в джинсах. - Все, что я создаю, связано с волнениями моей души.

- И о чем волновалась ваша душа в момент создания? О детях?

- Йес, - покивал Томас Радов. - О цветах жизни.

- Наверное, вы хотели показать образ детей всего мира, как единый и целостный? - закатывая от восторга глаза, прошептала женщина.

- Ну не то, чтобы всего мира, - засмущался художник, - ну вообще как бы да. Всего. Но через призму своих.

- У вас ведь трое детей? - уточнил второй журналист, размахивая диктофоном, как оружием.

- Да. Трое. И совсем уже взрослые, - расчувствовался знаменитый художник.

- Вы растили их в одиночестве? Так ведь? Один? - никак не могла спрятать свой пафос пегаволосая женщина.

- Вы правы, - подтвердил Томас и, подумав, добавил, припустив в голос нотки светлой грусти. - Растил один. Троих детей. Поднимал на ноги младшего брата. Трудное время было, но хорошее.

- И, наверное, еще и семье помогали? Матушке с отцом? - с умилением уставилась на него журналистка. Томас вновь ослепительно улыбнулся:

- Конечно. Они же мои родители. Как иначе?

- В одном из интервью вы упомянули, что ваш младший брат психически нездоров и...

- Стойте, стойте, - поднял руки вверх господин Радов, как будто бы его собирались расстрелять. - Пусть он и нездоров, но не будем говорить о нем!

- Конечно, как скажете, - стушевался колобок. Молчащий директор галереи хмыкнул в кулак, но промолчал. Кажется, он лично знал "нездорового" младшего брата Томаса.

- Могу сказать лишь то, что родителям было с ним тяжело, и я забрал его себе.

- О, Боже, вы, гениальный художник, были кормильцем такой большой семьи! - воскликнула тем временем женщина-журналист. - Вам приходилось работать и писать картины, так ведь? Как же только вас не изгрызла материальная сторона быта?

- Дорогая моя, - улыбнулся ей, как милостивый император верной подданной Томас, - творить - мое призвание. От призвания не отказываются - это и дар, и проклятие одновременно. И, поверьте, как бы тяжело мне не приходилось, ничего не смогло и не сможет заставить меня бросить искусство. Оно - это я. Я - это оно. Кстати, - добавил он чуть-чуть лукаво, - я тут об перфомансе подумываю...

- Какой он забавный, - шепнула улыбающаяся Марта Нике, глядя, как журналисты наперебой начали выпытывать из лучащегося радостью художника информацию о возможном будущем перфомансе. А он словно того и ждал: заложил руки за спину, чуть приподнял подбородок и, глядя влево, начал неспешно рассказывать о будущей концепции своих возможных творческих работ. Со стороны это выглядело так, как будто Томас делился с окружающими разгадками на самые волнующие тайны бытия.

- Нет, он очень-очень забавный, - опять хихикнула скрипачка. - Мне кажется, в голове у него помимо мозга проживает кто-то еще.

- Тихо ты! Он классный! Хотя-я-я, конечно, своеобразный. Пошли за ними, - велела Ника сестре, осторожно следуя следом за медленно движущейся компанией. Ей хотелось послушать еще.

- Ваши дети до сих пор живут с вами? - продолжались расспросы тем временем.

- Да. Кстати, моя старшая дочка собирается замуж, - продолжал неспешно рассматривать чудовищную композицию, которая была им, собственно, и создана, длинноволосый жизнерадостный мужчина.