Конец эпохи - Владимир Марышев

– Но как это может быть?.. – спросил потрясенный Родриго. – Почему?.. Он действовал вполне разумно, даже изощренно – и оказался всего-навсего тупой скотиной? Слушай, так не бывает… Даже у наших домашних животных, наверное, больше ума. Но они не посылают споры через «гипер», не создают силовых полей, не гробят мощнейшую технику. Объясни мне – как?..

– Хорошо. Я не могу знать в деталях предысторию Тула, но попробую ее восстановить. Прежде всего ответь: веришь ли ты, что любому разумному существу свойственно прогрессировать?

Родриго вспомнил историю человечества – от косматых низколобых питекантропов до нынешних звездоплавателей.

– У меня не так много фактов. Не знаю, можно ли тебя назвать существом… Но ты разумен, и ты прогрессируешь. Наша цивилизация – тоже. Были, конечно, варварские периоды, упадок культуры, возвращение к войнам после десятилетий мира. Но это всё из области психологии. А биологический прогресс налицо. Не заметно, чтобы мы обрастали шерстью и приспосабливались к жизни на деревьях.

– А если бы условия жизни изменились настолько, что вам осталось бы одно – покрыться шерстью и переселиться на деревья? А заодно – позабыть обо всех достижениях культуры, потому что они станут непозволительной роскошью?

Родриго представил, как Тул уничтожает все колонии землян, а на самой планете-прародительнице, до которой он почему-то не добрался, вдруг начинается череда катаклизмов. М-да…

– Я не хотел бы дожить до такого. Но теоретически… Живое цепляется за любую возможность уцелеть, пусть даже ценой огромных потерь. Боюсь, что если другого выхода не будет, нам ради сохранения своей шкуры действительно придется одичать. Наши писатели много раз описывали всеобщий упадок после ядерной войны, потопа, наступления ледника… И еще… – немного подумав, добавил он. – Мы до сих пор не встретили в космосе разумных существ. Кое-кто считает, что они были, но за миллионы лет выродились, а время уничтожило все проявления былой культуры…

– Итак, ты согласен с тем, что регресс возможен. Но варианты могут быть разными. Мне представляется, что Тул не всегда был единым организмом. Скорее всего, его прародителями являлись обыкновенные белковые существа. Они создали могучую цивилизацию, и чем быстрее она развивалась, тем больше нуждалась в энергоресурсах. На каком-то этапе были отработаны технологии, позволявшие превратить в чистую энергию непригодные к жизни планеты родной звездной системы. Однако потребности всё росли, и однажды встал вопрос о том, чтобы поступить аналогичным образом с собственной планетой, а затем и с ее светилом. Но как может дальше существовать общество, лишенное среды обитания? Выход один: все его члены должны перестроить свою структуру, перейти от вещества к полю. Это позволяет жить где угодно, даже в открытом космосе, лишь бы были источники энергии. Не думаю, что переход был осуществлен сразу – наверняка ему предшествовали длительные дискуссии. Но в конце концов сторонники новшества убедили сомневающихся. Возможно, они использовали и тот аргумент, что после перехода, освободившись от тела, каждый получит невиданные прежде возможности. Например, испытывать наслаждение от колебаний полей, потоков космических излучений и так далее.

– Твоими устами как будто говорит сам благой Ольгерд, – не удержался Родриго. – Как он расписывал прелести бесплотной жизни!

– Дальше произошло следующее, – продолжал Мак, не обращая внимания на его реплику. – Прародители Тула осуществили свой план и превратились в энергетические сгустки. Свою планету они уже уничтожили и теперь группировались вокруг ее звезды. Но и она обладала конечной массой, поэтому была создана система, поочередно протягивающая гиперканалы к ближайшим мирам. Разумно ограничивая потребности, можно было просуществовать очень долго даже за счет своей звезды, а остальные источники энергии держать в резерве. Но начался новый этап – энергетические сгустки стали сливаться воедино. Причины могли быть разными. Например, каждому существу хотелось свободно обмениваться информацией и приятными ощущениями сразу со всем сообществом. Результатом стало растворение индивидуальностей в общей невыразительной массе, поскольку в большинстве своем сгустки были нелюбопытны и хотели только наслаждений. Гении нивелировались до уровня посредственности. Так был запущен процесс деградации – запросы получившегося сверхорганизма свелись к питанию. Разумное начало исчезло, а значит, рушились рамки самоограничения. Смыслом жизни Тула стало раздобыть новые источники энергии, поскольку с собственным светилом он расправился без сожалений.

– Постой, – сказал Родриго. – Когда всё на свете затмевает зов желудка, организм должен деградировать до уровня амебы. Но силовое поле, гипертоннели…

– Ты не прав, – возразил Мак. – Есть множество абсолютно безмозглых существ, которые приспособились к условиям жизни гораздо лучше, чем вы, люди. Мы известны паразиты, которые для выживания своего вида используют просто фантастические приспособления – вплоть до многократной смены своих хозяев на земле, в воде и в воздухе. Поскольку главным для Тула было добывание энергии, он сохранил все механизмы, которые это обеспечивали. И не просто сохранил, а развил в высочайшей степени. И рассылка зародышей через гиперканалы, и последующие метаморфозы, и транспортировка энергии через те же гиперканалы – всё это было идеально отработано и превосходно действовало даже на неразумной стадии. Начавшийся процесс уже невозможно было остановить.

Родриго вскочил.

– И ты так спокойно об этом говоришь? Тул готовится сожрать Вселенную, а ты думаешь отсидеться в надежде, что тебя это не коснется!

– Это не так. Во-первых, у меня сейчас нет механизмов противодействия. Во-вторых, процесс всё же может захлебнуться, столкнувшись с теми или иными трудностями. В-третьих, вы, люди, предупреждены и сможете что-нибудь предпринять.

– А если не сможем?

Мак тоже встал.

– Я буду наблюдать за вашим противоборством. Но не пассивно, а пытаясь в то же время выработать собственные средства защиты. Пока их нет. Однако у нас еще немало времени. Пока Тул доберется до меня, я буду вооружен.

– Ты! А мы?!

Мак спокойно созерцал великолепный вид, открывающийся с берега.

– Для меня представляет ценность любой разумный вид, хотя вам еще далеко до подлинной разумности.

«Намекает на то, как мы расправились с плазменниками, – подумал Родриго. – Черт, но не я же в этом виноват! И никто из ныне живущих!»

– Сделаем так, – продолжил Мак. – Я снабжу тебя особым механизмом – он будет встроен непосредственно в твой мозг. Когда ситуация станет критической, ты сможешь со мной связаться.

– Как?!

– Тебе достаточно будет выйти на открытое место и активизировать механизм – я научу, как это сделать.

– И ты мне поможешь?

– Только в том случае, если буду к этому готов. Я не могу обещать невозможного.

– А этот механизм… он что, через гиперпространство?

– Да. Мгновенная связь.

Родриго посмотрел на Мака. Глаза его собеседника выражали мудрость и спокойствие.

– Слушай, ты настоящий друг. Это действительно дает надежду…

– Мне неведомо понятие «друг». Мое мышление рационалистично. Но бывают случаи, когда нет иного пути, как объединиться.

С этим Родриго был абсолютно согласен.

Глава 21

МНЕМОГРАММА

Доктор Такэсита был учтив и словоохотлив.

– Как я рад вас видеть, господин Кармона! Вы заслуженный человек… очень заслуженный – мне повторили это не раз, а у нас такими словами не бросаются. Поэтому сожалею, что не имел чести знать вас раньше. У меня отличная аппаратура… самая лучшая… но вы же понимаете, что применять ее приходится крайне редко. Только в экстраординарных случаях! Их можно пересчитать по пальцам, но у меня всегда всё наготове, и вы сейчас в этом убедитесь. Прошу!

Он наконец-то выпустил руку Родриго, и тот облегченно вздохнул: ему уже казалось, что радушный японец будет трясти ее по меньшей мере минут пять.

Главным элементом чудо-аппаратуры оказалось кресло-трансформер с высокой спинкой – судя по «наворотам», безумно дорогое. Рядом находилась ничем не примечательная, на первый взгляд, кабина – матовый черный цилиндр с едва различимым контуром двери. О ее «начинке» можно было только догадываться.

Родриго сел, и спинка кресла тут же подалась под его головой, мягко обхватив ее с трех сторон. Хорошо придумано: кое-где для съема мозговых импульсов до сих пор применялись допотопные шлемы и датчики…

С лица Такэситы не сходила улыбка.

– Так-так, – приговаривал он. – Устраивайтесь поудобнее. Щиток на правом подлокотнике – единственная неизменяемая часть кресла, зато с ее помощью можно изменить всё остальное. Это блок трансформации. Вас не должны отвлекать никакие неудобства, и тогда у нас всё получится. Обеспечьте себе полный комфорт!