Педология: Утопия и реальность - Арон Залкинд

Если бы наша молодняцкая, наиболее общественно свежая масса действительно всерьез поняла, как много социалистической силы может творить в советских условиях педагогика, тяга к педагогической работе в комсомоле была бы гораздо более мощной. Но этого еще не знают, педолого-педагогическая пропаганда в ВЛКСМ лишь зарождается, и отсюда неудивительно, что среди пионервожатых накопляется значительный слой случайного, «приклеившегося сбоку» элемента, и вряд ли он сумеет справиться с теми указаниями, которые в сфере полового воспитания прочтет в этой брошюре, — это будет ему либо не по силам, либо не по вкусу.

Я обращаюсь не к этому слою (надеюсь, немногочисленному), а к действительным вожатым, настоящим и будущим, всерьез, с охотой к делу, с любовью к детям, при остром чувстве ответственности идущим на свою большую работу по созданию социалистического человека. Им надо многое сделать для собственного перевоспитания.

В первую очередь вожатый должен овладеть в основном педагогической грамотой. Он должен понять и усвоить основные законы развития детского организма, основные качества детей тех возрастов, с которыми он работает, и основные приемы, необходимые для непосредственного изучения этого детского материала в процессе работы над ним. Вожатый должен понимать, какие изменения возникают при его влиянии в детском организме, в психофизиологии ребенка, должен научиться улавливать эти изменения, внимательно их учитывать и менять приемы работы согласно материалам этого учета.

Ведь во всякой педагогической работе мы не только создаем социально ценный продукт (специалиста, общественника и т. д.), но и перестраиваем ею весь организм, и нам необходимо постепенно сопоставлять социальную продукцию нашей работы с биологическими изменениями в обрабатываемом нами человеке; иначе, испортив организм, мы погубим и желанную социальную продукцию. Вожатый тем самым должен быть педагогом, работающим на педологической основе, в частности, без этого основного положения система полового воспитания, которую прорабатывала наша книжка, будет для вожатого совершенно недоступной.

Однако понимать индивидуального ребенка для методики пионерработы еще недостаточно. Именно коммунистическое воспитание, и только оно, строит свою систему на основе коллективизма взамен старого индивидуалистического подхода, господствовавшего в эксплуататорской педагогике. Коллектив качественно преображает индивидуального ребенка, да и сам коллектив представляет собою не механическое сочетание отдельных ребят, но качественно совершенно новую реальность, с особыми проявлениями и особыми приемами влияния на нее.

Между тем коллектив совершенно не был изучен буржуазной наукой (у нее не было «аппетита» на коллективизм), мы почти не знаем ни законов, по которым развертывается поведение всего коллектива и отдельных людей, входящих в него, не уяснили еще правил, по которым следует организовать коллективное поведение и руководить им. Однако именно эти законы и правила — основа основ пионерского воспитания и, как мы видели выше, основа основ всей системы полового воспитания в пионерработе.

Поэтому вожатому вместе с педологами пионеротрядов предстоит полезнейшая и не виданная еще в истории мировой педагогики задача: уловить внутреннее содержание детского коллективизма, этапы и внешне-внутренние стимулы (причины) его развития, способы его организации и приемы для использования его влияния на отдельных ребят и на детские группы. Без пионервожатых эта исходная область коммунистической педагогики не будет изучена, но вне этого пионерработа останется без стержня, т. е. стержня лишится и половое воспитание.

Пред пионервожатым среди других крупнейших задач стоит еще одна, чрезвычайно своеобразная, может быть, даже несколько неожиданная для нашего читателя: способствовать максимальному психологическому уравниванию ребятишек обоих полов, т. е. в дальнейшем и человечества, резко разделенного пока на две половины по половому признаку. В этом грубом половом разрыве кроме чисто физиологических причин, далеко не главных, основную роль играла отвратительная система распределения труда в эксплуататорском обществе со всеми отсюда вытекающими суевериями, предрассудками, рабскими установками и т. д.

Коммунистическое воспитание и авангард его — пионерское движение — впервые призваны максимально психически уравнять оба пола в среде трудящихся. Производственно это уже давно сделано эксплуататорской экономикой.

Вожатые должны собрать и соберут еще непочатый, исключительной ценности материал о действительной творческой ценности растущей женской психики в условиях правового и трудового равенства, должны способствовать быстрейшей ломке «господского» отношения мужчины к женщине и, обратно, рабского унижения женщины перед мужчиной.

На вожатом лежат огромные задачи, и вожатый их выполнит.

А. Б. ЗАЛКИНД

УМСТВЕННЫЙ ТРУД

ОТ АВТОРА

Чрезвычайно трудно писать сейчас об умственном труде в условиях СССР. В науке Запада и тем более у нас — до Октября — не было серьезного тяготения к обоснованию приемов умственной работы. Литература по гигиене и рационализации умственной работы исчисляются ничтожными единицами.

Объясняется это в значительной степени индивидуализмом, «интимной механикой» умственной деятельности, при которых лишь с большим трудом можно создавать массовые практические указания. Однако основная причина равнодушия западной науки к методике умственного труда заключается, конечно, в отсутствии там массового запроса на действительно серьезную умственную работу.

У власти, на мозговых высотах, находятся лишь немногие, притом достаточно «умелые» мозговые работники, — массе же нельзя и мечтать о продвижении к этим общественным высотам, — оттого и не возникало массового нажима на науку. Нажим же господствующего класса мог быть лишь «обратным», так как не в интересах буржуазии было уяснить массам пути к приемам наилучшего мозгового роста.

Из этой бедности научного материала явствует, что построить серию практических указаний в области умственной работы невероятно трудно. Однако в СССР затруднения этим еще далеко не исчерпываются. Все то, что мы в науке знаем об умственной работе, относится к спокойной, комнатной, «камерной» мозговой деятельности (ученых, «творцов», в лучшем случае, учащихся), при которой культура мозгового процесса нарастает длительно, постепенно, при благоприятствующих технических и воспитательных условиях.

Между тем ответственные мозговые деятели Советского Союза — это вся пришедшая к власти масса трудящихся. Ни длительных навыков мозговой культуры, ни технически благоприятных условий сейчас для развития этих навыков она не имеет.

Мозговой актив СССР — это, в массе, недавние рабочие и крестьяне или дети рабочих и крестьян. Умственная их деятельность развертывается в обстановке непрерывного напряжения, в условиях острейшей борьбы за новое, притом в технической обстановке, наименее пригодной для спокойных процессов умственной работы.

Между тем основной аппарат умственной деятельности — мозг, являясь наиболее мощной частью организма по своей творческой продуктивности, в то же время сурово требует максимально осторожного, бережного с собой обращения. Можно, конечно, в той или иной степени «выдрессировать» его на предмет приспособления к боевой атмосфере — к спешке, к шуму, к потрясениям, к голодовке, — но эта тренировка, давая свой посильный результат, — отнимет в то же время много ценностей у качества мозговой работы.

Писать в советских условиях о научном идеале мозговой деятельности — значит, однако, писать всуе, так как для 99 % умственных работников подобный идеал пока еще неосуществим. Поэтому придется все время «дипломатически» лавировать, соблюдая должные пропорции близости к советской реальности: давать основные указания — в плане научного максимума, — с вариантами, доступными при условиях, далеких от этого максимума. Это лавирование и трудно и опасно, и участь его — сердить два лагеря: научный лагерь — частым отходом от тех обязательств, от которых отходить теоретически никак нельзя, и «советского мозговика» — «фантастической» неосуществимостью наших пожеланий. Мы смело идем на этот риск, так как надо же, наконец, начать всерьез кампанию по рационализации мозговых процессов — бурно, но стихийно растущей массы трудового населения СССР. Пусть изъяны нашей работы будут исправлены теми, кто захочет ее продолжить и углубить[227].