Когда отцветают розы - Барбара Майклз

Остаток пути разговор вертелся вокруг садов и парковых ландшафтов.

Более всего при подъезде к дому Диану поразила тишина. Ни голосов, ни шума моторов, ни стука молотков. Бригада уже уехала, но Уолт был все еще занят работой, разравнивая удобрения вокруг свежепосаженных вечнозеленых кустов. Он был обнажен до пояса, и его торс лоснился от пота. Даже волосы намокли.

— О, Бога ради, не строй из себя великомученика! — грубовато окликнул его Энди. — На термометре под тридцать пять жары.

— Я почти закончил, — сказал Уолт, откидывая со лба влажную прядь. — Решил отпустить сегодня ребят пораньше. Они у меня здорово навкалывались.

— И ты сам тоже, — сказала Диана. — В самом деле, бросай-ка работу, Уолт. Быть может, сегодня покажут какой-нибудь приличный фильм. Ты заслужил спокойный вечер.

— Хочу только завершить начатое. Как смотрятся эти кустики?

— Как памятник твоей самоотверженности, трудолюбию, добросовестности и ослиному упрямству, — выдал Энди, прежде чем Диана успела раскрыть рот. — Кому он вообще нужен, этот сад?

Он вошел в дом, с силой хлопнув дверью. Уолт посмотрел на Диану. Он, против ее ожидания, не был рассержен, а лишь обеспокоен.

— Бедняга Энди. Что это на него нашло? Хорошо получилось, правда?

Комплиментов заслуживала не только работа садовника, но и он сам, похожий на античного атлета. Диана сдержанно похвалила его усилия и тоже вошла в дом. Энди попивал пиво и бросал взгляды на мигающую лампочку автоответчика.

— Не стал включать запись, ждал тебя. Подумал, что тебе, может быть, немного интересно, чего сумел добиться твой хваленый детектив.

Диана не стала спрашивать, что послужило причиной его скверного настроения. Передернув плечами, она включила запись.

Бэллоуз звонил дважды: сначала до ее звонка, а второй раз — после. В первый раз он говорил в осторожной профессиональной манере: «Объект наблюдения не входил в контакт с известным вам лицом. Последний в свою очередь не появился в ранее обнаруженном месте. Расследование продолжается в нескольких возможных направлениях».

Вторая запись звучала более оптимистично.

«Мне кажется, я нащупал след, — начал Бэллоуз. — Не хотел раньше времени рассказывать вам об этом, чтобы не пробуждать ненужных иллюзий, но вы звонили в некотором раздражении, так что… Я доложу вам обо всем подробнее позже, сегодня вечером или завтра с утра. Позвоню, как только буду располагать детальной информацией».

— Сегодня вечером или завтра утром, — повторил Энди, начисто забыв о своем плохом настроении. — Любопытно, что ему удалось…

Он осекся, потому что с автоответчика зазвучал другой голос. По заиканию можно было безошибочно определить его обладателя. Это Луис приглашал ее послушать Баха в колледже следующим вечером. Он понимал, что нужно было предупредить раньше, и очень сожалеет, но он не был уверен, что сумеет достать билеты до самого сегодняшнего утра, так что он осознавал все неудобства и она вполне могла не принимать приглашения, и если она не позвонит, он поймет, что ее не будет, но ему все же было бы очень приятно, если бы она… И так далее.

Диана потянулась к кнопке, чтобы выключить запись.

— Постой, — помешал ей Энди, все еще трясясь от смеха, — там есть еще сообщения.

Следующая запись моментально сняла улыбку с его лица. Она оказалась довольно долгой, но смысл сводился к двум словам: «Ты уволен». Уолт как раз проходил через кухню, направляясь в свою комнату, и слышал, о чем речь. Он ухмыльнулся, глядя на Диану, но у него хватило ума воздержаться от комментариев.

— Хотел бы я знать, кто ему дал номер телефона, — пробормотал Энди. — Черт! Хотя я и так собирался уходить, не дожидаясь, чтобы меня выперли. Что он о себе воображает! Как смеет он употреблять такие выражения, когда могут услышать дамы, не говоря уже о мамочке?

— Тихо!

Из автоответчика донесся теперь голос ее отца.

«Я полагаю, что мистер Бэллоуз уже звонил тебе. Он обещал сделать это. Завтра я приезжаю, чтобы встретиться с ним и обсудить новости. Было бы полезно, мне кажется, если бы ты нашла время поговорить со мной. Я прибуду около полудня. Перезвони мне, пожалуйста, какое время будет для тебя удобным. Я с удовольствием пообедаю или поужинаю с тобой, если ты сможешь выносить мое общество так долго».

Щелчок.

— У него был очень грустный голос, — сказала Мэри-Джо, которая незаметно вошла в кухню.

— Грустный? У него? — фыркнул Энди. — Он хочет, чтобы она пожалела его, и, по-моему, добился своей цели.

— О да, он никогда не говорит и ничего не делает необдуманно, — сказала Диана устало. — Но я, быть может, несправедлива к нему. Посмотрите, как он много делает сейчас — две поездки сюда за несколько дней. Он старается для меня, и самое малое, что я могу сделать, это пойти ему навстречу.

Мэри-Джо кивнула. Энди напустил на себя скептический вид, но ничего не говорил, пока она звонила отцу и оставляла сообщение, соглашаясь встретиться.

— Мне кажется, — заговорил Энди тогда, — что звонок твоего отца должен внушать даже больший оптимизм, чем сообщение Бэллоуза. Он не захотел бы приехать сюда без достаточно веской причины. Значит, Бэллоуз сообщил ему больше, чем нам.

Им пришлось пересказать все Мэри-Джо, которая не слышала автоответчика, а потом Уолту, когда тот спустился вниз.

— Это самое обнадеживающее из всего, что мы слышали до сих пор, — сказала Мэри-Джо без особого энтузиазма в голосе.

Вечер они провели на редкость славно благодаря общим усилиям казаться веселыми. Энди порылся в коллекции матушкиных видеокассет, и они просмотрели два фильма подряд, поглощая кукурузные хлопья и поминутно отгоняя от них кошек.

Эйфория длилась у Дианы до того момента, когда Энди отозвал ее в сторонку, прежде чем она последовала за Мэри-Джо наверх.

— Ты принимала снотворное прошлой ночью?

Сердце у Дианы упало.

— Какое тебе дело до этого?

— Сегодня не принимай, очень прошу.

— Черт возьми, Энди, мне было так хорошо, пока ты не напомнил. Катись к дьяволу, а лучше — в постель…

Жара немного спала, но в ночном воздухе все равно ощущалась неподвижная духота. Она достаточно устала, чтобы сразу заснуть, но все-таки на всякий случай…

Во тьме она могла различить только их неясные силуэты. Они дрались яростно, убийственно в тишине, которую нарушало только их тяжелое дыхание и по временам стоны боли. Она знала, что это ей снится. Она хотела двинуться с места, но в ногах возникло ощущение, словно ступни приклеились к земле. Она попыталась крикнуть, чтобы они остановились, но не могла выдавить из себя ни звука. И тут одна из фигур пошатнулась, упала навзничь и больше не двигалась.