Михаил Тухачевский - жизнь и смерть Красного маршала - Б Соколов

Не знаю, играл ли Тухачевский в преферанс или даже в более криминальную и азартную "девятку".. Может, все-таки урывал для этих невинных развлечений в неделю часок-другой... А вот что даже с командирами полков у себя дома мог беседовать только по делу, не допуская никакого панибратства и фамильярничанья, - так это точно. Правда, по свидетельству уцелевших мемуаристов, здесь Михаил Николаевич был гораздо демократичнее многих своих коллег, младших по званию никогда не унижал и принимал их у себя дома довольно приветливо. Вот, например, воспоминания В. Н. Ладухина, работавшего в управлении по снабжению Красной Армии. Однажды в 37-м, незадолго до гибели маршала, командиру пришлось зайти на квартиру к Тухачевским, чтобы взять у Тухачевского записку для Уборевича (Ладухин уезжал в командировку в Минск). Это посещение запомнилось на всю жизнь:

"Я... застал всю семью за завтраком. Михаил Николаевич представил меня жене, познакомил с дочкой Светланой, пригласил к столу... После завтрака я принялся рассматривать висевшие на стене картины. "Осторожнее в оценках, предостерег Тухачевский. - Художник перед вами. А главное, жена художника рядом. Она-то уж не даст его в обиду". - "Если здешний художник со своей женой заедут ко мне, то они окажутся в таком же положении", - в тон ему ответил я. Михаил Николаевич прямо расцвел: "Меня очень радует, когда я узнаю, что кто-либо из командиров увлекается живописью, или музыкой, или литературой. Мне кажется, таким и должен быть наш командир: с широким кругом интересов, с любовью к искусству. Истинным советским интеллигентом!"

Сам маршал отнюдь не замыкался на военных вопросах. Он любительски играл на скрипке и куда более профессионально скрипки изготовлял, хотя и не достиг в этом ремесле высот Страдивари и Гварнери. И неплохо рисовал, что не преминул отметить тоже баловавшийся живописью Ладухин. А еще коллекционировал редкие книги, в том числе по военному искусству.

И, в отличие от тех, кто был в небольших чинах, с гражданскими Тухачевский общался достаточно широко, правда не с простым населением, а с представителями элиты, прежде всего культурной. Сестры Елизавета и Ольга вспоминали:

"В квартире на Никольской всегда было многолюдно. Боевые товарищи Михаила и его друзья-музыканты, известные полководцы и преподаватели академии - все чувствовали себя там как дома. Дружеские беседы и импровизированные концерты затягивались далеко за полночь. Спал Михаил очень мало, и когда кто-нибудь напоминал ему об этом, он только отшучивался: "Жалко тратить на сон время"... Он не мог обойтись... без музыки, без живописи, без систематического чтения. В его богатом духовном мире было место Бетховену и Баху, Шуману и Мусоргскому, Моцарту и Скрябину, Шопену и Мендельсону, Толстому и Шекспиру. Его интересовало всё новое в науке, технике, искусстве... Даже работая, Михаил оставлял дверь в кабинет открытой. Доносившийся шум не мешал ему. А выйдя из кабинета, он сразу же легко включался в атмосферу, царившую вокруг: шутил, веселился или вступал в серьезную беседу, в горячий спор".

Тухачевского, по свидетельству многих знавших его, отличало стремление помочь ближнему. Сестры свидетельствуют, что брат не оставался безучастным к неприятностям друзей и просто знакомых, помогал, чем мог:

"Мы не видели человека более отзывчивого и чуткого, чем он... Михаил Николаевич Тухачевский был интеллигентом в самом высоком и лучшем смысле этого слова, т. е. человеком больших знаний, нерушимых принципов, всесторонней культуры".

Один из величайших композиторов и близкий друг маршала Д. Д. Шостакович тоже был частым гостем на вечерах у Тухачевских. Знакомый с Тухачевским еще с 1925 года, Дмитрий Дмитриевич отметил в нем чуткость и искреннюю тревогу о судьбе товарищей. Особенно часто виделись они в Ленинграде, когда Тухачевский командовал там округом. А еще раньше, когда округом командовал Б. М. Шапошников, композитора как-то раз вызвали к нему. Оказывается, Тухачевский узнал о материальных затруднениях Шостаковича и, как начальник штаба Красной Армии, распорядился, чтобы командующий округом помог Дмитрию Дмитриевичу. В результате композитор получил заказ, и его финансовое положение поправилось. Шостакович с восхищением отмечал "демократизм, внимательность, деликатность" Тухачевского (жаль, не нашлось этой деликатности в свое время для тамбовских крестьян).

И братьев наших меньших маршал любил. Лечащий врач Тухачевского М. И. Кагаловский рассказал трогательную историю:

"Часто бывает, что люди добрые и отзывчивые по натуре любят животных. Таким был и Михаил Николаевич. Забавой ему служил мышонок, прижившийся в его служебном кабинете. Михаил Николаевич приучил мышонка в определенное время взбираться на стол и получать свой ежедневный рацион. Тухачевский при случае любил даже похвастаться своими успехами в дрессировке".

Интересно, что даже такое естественное чувство, как любовь к животным, наш герой ухитрился тоже использовать для удовлетворения собственного тщеславия.

Шостакович в своих мемуарах приводит характерный случай:

"Однажды я вместе с Михаилом Николаевичем отправился в Эрмитаж. Мы бродили по залам и... присоединились к группе экскурсантов. Экскурсовод был не очень опытен и не всегда давал удачные объяснения. Михаил Николаевич тактично дополнял, а то и поправлял его. Минутами казалось, будто Тухачевский и экскурсовод поменялись ролями. Под конец экскурсовод подошел ко мне и, кивнув головой в сторону Михаила Николаевича, одетого в штатское, спросил: "Кто это?" Мой ответ так поразил его, что на какое-то время он буквально лишился дара речи. А когда пришел в себя, стал благодарить Тухачевского за урок. Михаил Николаевич, дружески улыбаясь, посоветовал экскурсоводу продолжать учебу. "Это никогда не поздно", - добавил он".

Любопытно, что ни Тухачевскому, ни Шостаковичу даже в голову не пришло, что поступок Михаила Николаевича был не такой уж достойный. Никто из друзей не попытался поставить себя на место молодого и неопытного экскурсовода, попробовать мысленно пережить то унижение, которое он должен был испытать во время лекции Тухачевского. И что же оставалось бедняге делать, как не благодарить высокопоставленного военачальника за преподанную науку? Ведь маршал при желании мог бы побеседовать с горе-экскурсоводом уже после окончания экскурсии, указать тому на пробелы в его искусствоведческом образовании, не выставляя на всеобщий позор. Но Тухачевский действительно любил блистать, быть на виду и, выходит, ценил даже те несколько минут восхищения, что подарили ему потрясенные его эрудицией экскурсанты. И искренне верил, что ему под силу разобраться и сказать свое веское слово чуть ли не во всех отраслях науки и культуры, а не только в военном искусстве.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});