Грани (СИ) - Нелин Дмитрий

Кошка тихо пищала в наушниках, в голосе смесь страха с восторгом.

— Рыжая, развяжи её.

Она хмыкнула, соскользнула по вертикальному трапику. Марта встряхнула руками, растёрла запястья, села в соседнее кресло. Даже то, как она защёлкнула ремни, выдавало целые поколения голубой крови.

— Странно. У вас вполне уверенные движения. И всё же вы не лётчик, верно?

— Любитель, — усмехнулся я.

Нигде и никогда. Фрези.

— Это вся моя история, Асет. С того самого дня, как Харальд приволок на себе Элен Уордер.

Асет сидела, держа меня за пальцы.

— Необычно так… Я мечтала бы о такой судьбе, а ты отказалась. Конечно, госпожа, всё в твоей воле, но я всё же не понимаю.

— Асет, Асет… — я вздохнула. — Ты действительно не понимаешь. У Харальда был хороший друг. Он не стал сопротивляться. Когда я видела его последний раз, он уже почти не был человеком. Что с ним сейчас, я даже боюсь представить. И боюсь, что Харальду вновь придётся с ним встретиться.

— Но ты-то человек, госпожа. А часть тебя — огонь. И всё, это же просто. Ты родственница огня, так же как во мне есть частица воздуха. Смотри.

Она с лёгкой улыбкой повела ладонью. По каютке прошёл небольшой ветерок.

Как у неё всё просто…

— Возможно, Асет, я в чём-то ошиблась. Но я должна была уйти. Иначе не знаю, что со мной сталось бы. Кем и чем я бы стала.

— Прости мою дерзость, Фрези. Ты оставила своего мужчину, когда он больше всего в тебе нуждался. Я удивляюсь, как он не убил тебя. Наверное, он очень сильно тебя любит.

Я прикрыла глаза.

— Оставь меня. Я хочу отдохнуть.

Асет вышла. Корабль быстро убаюкал меня равномерным покачиванием…

…Солнце, золотистое и нежаркое, освещает песчаный круг. Арена, окружённая в три четверти трибунами, на арене двое. Неравная пара — стройная рыжая девчонка и большой, затянутый в кольчугу воин в добротном шлеме.

Через несколько кругов ясно, что они ведут какую-то одним им понятную игру. Вполне достоверную на первый и даже второй взгляд. Зрители ликуют. Но рана, которую нанёс своим выгнутым клинком этот дядька, на самом деле лишь точная царапина. А вот и замысел. Постепенно сместившись к выделенной среди простых рядов ложе, они отмачивают акробатический номер. Рыжуля берет в заложники одного, потом её противник — второго высокопоставленного зрителя и уходят с ними по внутреннему коридору. Арена пристроена к трёхэтажному зданию.

Короткий разговор в комнате. И вдруг рыжая освобождает своего пленника и упирает шашку прямо в затылок своего напарника. По губам читаю: "Не дёргайся, Харальд. Ничего личного. У меня свой интерес в этом деле есть".

Значит это Харальд? Точно. Он, не торопясь, отводит ятаган от шеи заложника, поднимает левую руку с пистолетом вверх, на уровень плеча.

"Брось всё" — говорит рыжая. Харальд медленно кивает и падает сам, извернувшись, с оттягом машет ятаганом, по ногам, рыжая успевает отпрыгнуть, выстрел с левой руки достаётся бывшему пленнику рыжей, ровно в то место. за которое она его "вела".

Она закрывает глаза и прислоняется к простенку между окнами. Харальд, вскочив, без изяществ добивает скорчившегося в болевом шоке хлыща — жестоким пинком в голову. И с многообещающим взглядом подходит к замершему у стола чиновнику…

На меня плеснуло холодом. Я вскочила, больно треснувшись головой о подволок. Асет держала в руках небольшое ведёрко и старательно прятала взгляд.

— Прости, госпожа. Я посмела… Я боялась что сон затянет тебя. Такое бывает, а ты никак не отзывалась, что-то кричала. Что тебе приснилось? — Асет помотала головой. — Что я несу… Подожди, Фрези, сейчас я принесу тебе переодеться.

Зона. Полёт. Харальд

На полутора километрах я позволил себе поманеврировать, чтобы почувствовать самолёт "на руках". И не скажешь, что ведёшь хреновину с размахом крыла под сорок метров.

— Сколько он весит, этот аппарат?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Сорок две тонны с полной загрузкой. Сейчас поменьше.

— Марта, всё же скажите, на кой вашему командованию потребовалось меня исключить из событий? Да ещё таким сложным способом. Не проще ли было прислать три-четыре звена штурмовиков и разровнять нашу базу? Или подослать кого-нибудь.

— Не проще. В оба конца лёгкой технике не хватит горючего. Дальние машины, как эта, слишком дороги для таких опасных боевых вылетов. Зато у нас хорошо работает разведка.

— Заметно… Ну а подсыл?

— Это не моё дело. Я пилот и к подобным операциям отношения не имею.

Кто у нас крот, ещё разберёмся. Сейчас главное долететь без приключений.

— Dame Hauptmann, при всём уважении, вы в статусе военнопленного. В вашем праве не отвечать. Но так и я не гарантирую, что никто другой не займётся расспросами.

— Ну что я могу рассказать? В рамках конкретно моего задания всё очень просто. Проверить выполнение уже заключённого договора. Задание я с блеском провалила. Не была учтена возможность самодеятельности Йозефа. Никто и не мог предположить, что у вас будет эта рыжая напарница, и что она отколет такой номер.

Она откинула дужку с микрофоном.

— И тем более — что вы её оставите в живых. Тонкий ход, рискованный, но тонкий.

Я кивнул. Понятно, что Кошку на это кто-то подбил. Но кто?

— Вы так спокойно на всё реагируете… Мне, честно говоря, не по себе.

— А что, я должен грозить всяческими карами, мыслимыми и немыслимыми пытками, повешением на колу с десятью контрольными выстрелами? Идиотизм.

— Оттого и не по себе. Я не знаю что меня ждёт. Вот и лезет в голову всякое непотребство.

— Лучше скажите где здесь радиостанция и на каких диапазонах работает. Кстати, ваш русский почти безупречен.

— Радиостанция вот. Есть короткие и сверхкороткие. А язык… мои мать и бабушка русские. Обе летали. Это у нас семейное.

— Интересно. А случаем… Ганс и Иван — кто они?

— Кто-то утверждает что это легенда Не знаю, сейчас трудно сказать, как оно всё было на самом деле, но у нас в столице стоит памятник им.

— В столице?

— Ну да, в Кракове.

Я повозился с непривычной шкалой довольно массивного аппарата у левого борта кабины, выставляя нашу частоту. Трески, завывания, еле слышные чьи-то переговоры. А где мы вообще? Я как поставил крыло на автопилот, так оно и летело по заданному курсу.

— Здесь карта есть?

— Да, сейчас.

Она развернула вынутую из-под зажима на потолке карту. Мдаа. Хрен чего поймёшь. Непонятная система счисления. И внизу тоже пока что ничего нет хорошо знакомого.

— Марта, от точки вылета, скорость пятьсот — пятьсот пятьдесят, двадцать пять — тридцать минут, курс двести. Где мы примерно?

Считала она недолго.

— Здесь.

Ну хоть рельеф по-человечески обозначен. Ещё минут десять лёту, с небольшим.

— "Терем", "Терем", я Первый, ответь. "Терем", "Терем", я Первый, ответь.

Снизившись до восьмисот метров, я сделал несколько плавных разворотов, следя за компасом.

— "Терем", "Терем", я Первый, ответь.

В наушниках заскрежетало, заскрипело как в древней ламповой радиоле, послышался голос Ахмеда:

— Первый, Первый, я "Терем", слышу плохо. Помехи. Где ты?

— Хрен его знает. Дайте люстру как можно выше.

— Есть! Сейчас будет!

Связь окончательно испортилась. Я переключился на внутреннюю.

— Кошка, смотри по сторонам. Будет сигнал, осветительный снаряд.

Через три минуты она радостно завопила:

— Направо!

Я развернул самолёт, увидел медленно опускающуюся искристую точку. Вскоре внизу показалось плато.

— "Терем", "Терем", на связь. "Терем", "Терем", я Первый, на связь.

— Здесь Олег. Харальд, это ты?

— Нет, Дед Мороз. Давай бери человек десять, на машину и на плоскогорье. Мы сейчас будем.