Научи меня жить. Книга 2 - Кэт Лорен

в этом доме.

От его слов мое сердце наполнилось нежностью. Дима говорил это с такой теплотой. Он благодарил ее за всё годы, которые она ему посвятила. Это была настоящая искренняя благодарность сына к матери. Хоть она его и не рожала, он относился к ней именно так.

Дима поднял голову, оторвавшись от объятий Галины Анатольевны, и его взгляд остановился на мне. Казалось, он замер от шока, увидев меня. Я улыбнулась и шагнула в его сторону. Дима протянул мне букет и продолжил пожирать меня глазами.

– Первые цветы от тебя.

– Знаю, – наконец тихо произнёс он и тяжело вздохнул. – Я обещаю исправиться.

Я почувствовала, что начинаю краснеть, и развернулась в сторону кухонного островка. Положив букет, я развязала ленту и стала набирать в вазу воды.

– Черт, какая же ты красивая, – прошептал он, обхватывая мою талию своими огромными ладонями.

– Я старалась, – мои щеки налились краской еще сильнее.

Мне было приятно слышать от него комплименты. Дома я одевалась по-простому и практически не использовала макияж. Но сегодня я постаралась. Последним и главным штрихом к моему образу была алая помада в тон платью.

– Па-па, – раздался голос Ромы позади нас.

Он подошел к отцу и ухватился за его брюки.

– Да, сынок?

Дима взял его на руки, пока я ставила цветы в воду.

– Со своими я сама разберусь, – сказала Галина Анатольевна, беря Рому на руки. – Идите, дети. Повеселитесь.

– Я не уйду из дома, пока не попробую торт, над которым моя жена работала всю ночь.

Он открыл дверь холодильника и взял поднос в руки. Я уже протягивала ему тарелку и нож, но тут же взвизгнула, видя, как он откусываю от торта кусочек.

– Дима, тебе что пять лет? Кто так делает?

– Мой подарок. Что хочу, то с ним и делаю.

– Господи, – рассмеялась Галина Анатольевна, – Тридцать лет, но все еще мальчишка.

***

Дима и я отправились в ресторан, который я сразу же угадала.

– Серьезно? – радостно воскликнула я.

Он улыбнулся, видя искреннее счастье в моих глазах.

– Ты помнишь…

– Как я мог забыть, – сказал он, обнимая меня за талию одной рукой. – Здесь мы впервые поцеловались.

Я стала чувствовать, как глаза начинают жечь от подступающих слез, но я постаралась держать себя в руках, потому что на этот макияж я потратила слишком много времени. Эти дурацкие гормоны опять стали брать верх надо мной.

Зайдя внутрь, сразу же бросилось в глаза, что ресторан был пуст.

– Может, он не работает? Где люди? – оглядывалась я с беспокойством.

Дима рассмеялся.

– Все работает.

Он выдвинул стул и помог мне сесть.

– Только для нас?

И тут я растаяла еще больше оттого, что Дима сделал для нашего свидания. Это было… У меня не хватало слов, чтобы описать свои эмоции.

Перед нами открывался прекрасный вид на море и закат. Солнце уже стало заходить за горизонт. Сев напротив меня, Дима тут же схватил меню.

– Что ты будешь пить: сок или безалкогольный коктейль? В этом ресторане прекрасные свежевыловленные устрицы, но я бы не рекомендовал тебе употреблять что-то подобное. Лучше выбери что-нибудь менее живое.

Я закатила глаза.

– Ты сейчас такой зануда, ты знаешь об этом?

– Я просто волнуюсь за твое здоровье. Тебя не тошнило сегодня?

– Немного с утра после завтрака, но потом я отправилась спать. Так что… Я чувствую себя прекрасно.

Я опустила свой взгляд в меню, пытаясь понять, чего же мне хочется, но меня воротило от всего, просто читая описание. Рыбу не хотелось, мясо тоже. Груша в салате? Фу! Я не сказала Диме главного: что омлет на завтрак был единственным, что я сегодня съела. Иначе б он выбесил меня своим беспокойством.

– Я давно хотела тебя спросить, – спросила я, отложив от себя меню, так ничего и не выбрав.

– Ммм? – Дима поднял на меня взгляд и посмотрел с интересом.

– Два года назад ты помогал интернату. А на сегодняшний день? Просто за те недели, что я в Сочи, ты ни разу не упомянул о нем, и мне стало интересно.

– Да, конечно. Я до сих пор их спонсирую. Но, к сожалению, бываю у них нечасто из-за загруженности на работе. Саня, в отличие от меня, не пропускает ни одной пятницы. Для него это важно.

– Почему?

Дима пожал плечами раздумывая.

– Он не любит говорить о своем детстве, и мы с Никитой уважаем это. Зачем копаться в себе и своем прошлом, когда ты должен жить сегодняшним днем и строить планы на будущее.

– Не понимаю. При чем тут его прошлое?

– Я разве не говорил?

Я покачала головой. Это бы я точно запомнила.

– Он воспитывался в детском доме с двенадцати лет. Как он там оказался, я не знаю. Думаю, его родители просто вели довольно маргинальный образ жизни, поэтому социальные службы его забрали.

Я тут же загрузилась, слыша это. Бедный ребенок. Я сразу же вспомнила тех детей, которых мы изъяли из семьи с Аллой Леонидовной. Нужно обязательно как-нибудь нанести ей визит и спросить о них.

– О чем задумалась? – спросил Дима, аккуратно беря меня за руку.

– Да так, ни о чем.

– Ты вспомнила о своей прежней работе? – догадался он. – Ты скучаешь по ней?

Дима удивительным образом умел читать мои мысли. Видимо, это и есть самая настоящая любовь: быть одним целым.

– Нет, – честно ответила я. – Уйти от туда было правильным решением. Эта работа оказалась не для меня.

– Слишком тяжело?

– Да. Очень больно видеть детей, которые не нужны своим родителям. Я поняла, что работа в таком месте может сделать меня не просто устойчивой к таким событиям, но и черствой, а я не хотела терять свою человечность.

– Малышка, не расстраивайся из-за этого.

Видя мое грустное выражение лица, Дима взял мою руку и