От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада - Базиль Гарт

На южном крыле фронта танковые дивизии Неринга и Заукена сумели совместными усилиями предотвратить развал немецкой обороны, но в центре 46-й танковый корпус не смог оказать длительного сопротивления армиям Жукова и был отброшен на северный берег Вислы, где ему в тыл ударили танки Рокоссовского. В течение этой же недели 4-я армия генерала Госбаха в Восточной Пруссии была оттеснена к Мазурским озерам. День за днем священная для немецких генералов земля Восточной Пруссии тряслась и вздрагивала под гусеницами советских танков. Тысячи немецких беженцев хлынули по дорогам на запад, влача свой скарб на повозках, в детских колясках и тачках, как когда-то, в мае 1940 года, французские и бельгийские беженцы.

На протяжении почти 150 километров между изгибом Нарева и Кельце немецкий фронт был разорван, и за исключением остатков 46-го танкового корпуса у немцев не было мобильных соединений, чтобы сдержать натиск советских войск. Танки Жукова проходили в день до 50–60 километров и 20 января вступили на территорию Германии восточнее города Хоэнзальца.

* * *

С разгромом 46-го танкового корпуса положение немецких армий значительно осложнилось. 22 января правофланговые дивизии 1-го Белорусского фронта установили связь с войсками маршала Рокоссовского в нескольких километрах восточнее укрепленного города Грауденца (Грудзендза). Тем самым, помимо окружения ряда пехотных частей 2-й немецкой армии, Жуков обезопасил правый фланг своих двигавшихся на запад основных сил для нового броска вперед. Когда 17–18 января в генеральном штабе ОКХ установили, что в авангарде русских войск наступают 1-я и 2-я гвардейские танковые армии и несколько танковых корпусов, имперские руководители в Берлине смогли составить некоторое представление о размерах надвигавшегося на них бронированного клина — не менее 1800 танков, из которых около 600 составляли новые грозные «тридцатьчетверки», вооруженные 85-мм орудиями. Советские танкисты полностью овладели техникой прорыва немецкой противотанковой обороны, и их бригады действовали как самостоятельные единицы, совершая стремительные рейды и обходные маневры в тылу немецких войск, впереди и на флангах основного ядра, в состав которого входили более медленные тяжелые танки ИС-2.

Дважды в день немецкие штабисты отмечали на карте в штаб-квартире ОКХ в Цоссене границы продвижения передовых русских соединений. Группа армий «Центр» была буквально раздроблена на части, ее штаб с остатками четырех дивизий отброшен на север в Восточную Пруссию. Только 24-я танковая дивизия и дивизия «Великая Германия», с боями отходившие на запад, обеспечивали локтевую связь между войсками генерала Рейнгардта и дивизиями группы армий «А» генерала Гарпе в южной части Польши. Затем 22 января советское командование несколько изменило направление удара.

Часть советских соединений устремилась на север, следуя вдоль левого берега Вислы, там, где река в районе Бромберга (Быдгощи) меняет направление своего течения почти под прямым углом. Здесь местность была открытой и ровной. Четыре с половиной года назад, в сентябре 1939 года, на этой равнине немецкие танковые дивизии разнесли в кровавые клочья польскую кавалерию. Почва была твердой, слегка покрытой мелким снегом. Зимнее солнце сияло в безоблачном небе, по ночам температура опускалась до 20 градусов ниже нуля.

В отличие от западных армий передовые отряды советских соединений обладали значительной огневой и ударной мощью. Танковые бригады имели батальон мотопехоты, артиллерию, в том числе самоходную, но главной пружиной развития наступления после выхода на оперативный простор были грозные «тридцатьчетверки». Они использовались, казалось, для выполнения всех оперативных и тактических задач, которые в западных армиях поручались специальным частям и специализированным боевым машинам. Т-34 вели глубокую рекогносцировку, закопанные в землю, они служили долговременными огневыми точками, выстроенные в шеренгу — артиллерией; ими пользовались как тягачами, бульдозерами, на своей плоской «спине» они несли десант автоматчиков, а в случае необходимости — и закрепленные цепями ящики с боеприпасами. Одним словом, это было исключительно прочное, надежное и многоцелевое орудие войны. Те немногочисленные первые «тридцатьчетверки», вызвавшие такую тревогу среди немцев на фронте под Москвой осенью 1941 года, породили на свет многочисленное потомство. Лишь с января по декабрь 1944 года их было выпущено около 22 тысяч. Столь широкое и разнообразное применение одного типа боевой машины уже само по себе давало русским значительные преимущества с точки зрения обеспечения их горючим, боеприпасами и запасными частями.

Две недели спустя после начала наступления советские войска, оставив позади освобожденную польскую территорию, вступили в пределы самого рейха. Из всех земель «Великой Германии» Померания и Силезия наименее пострадали от воздействия войны. Сюда в мирные городки эвакуировали население, здесь находились процветающие новые промышленные районы, небольшие военные заводы и фабрики, перебазированные подальше от воздушных налетов стратегической авиации союзников. Теперь война огненным валом прокатилась по этой тихой местности. Конечно, для гражданского населения этих районов приход советских войск был драматическим и вызывающим страх событием. Однако последствия вторжения советских армий в Германию никоим образом нельзя сравнивать с поведением нацистов в Польше в 1939 году или в Белоруссии и Прибалтике в 1941 году.

Зверства частей и подразделений СС, систематически уничтожавших школьников и детей и сжигавших больницы и госпитали вместе с больными и медицинским персоналом, были проявлением запланированной политики террора, которую «оправдывали» наспех состряпанными расистскими теориями, но претворяли в жизнь с изощренным и садистским наслаждением.

Допускавшиеся советскими солдатами эксцессы носили случайный, а не преднамеренный характер. Подобные проступки, чреватые нарушением военной дисциплины периодически сурово карались советской военной полицией. Нельзя забывать, что советские солдаты перенесли годы лишений и физической опасности, что они научились ненавидеть врага и многие из них имели глубокие личные мотивы для мщения немцам.

Высокие темпы наступления советских войск в определенной мере объясняются неудачной диспозицией немецких армий. Главный удар советское командование нанесло по центральному сектору немецкой обороны в Польше, имевшему наибольшее стратегическое значение. Длинное левое крыло фронта, тянувшееся вдоль границ Восточной Пруссии вплоть до Балтийского моря, обороняло около 50 немецких дивизий. Но в своем большинстве то были пехотные дивизии, достаточно сильные для оборонительных операций, но не мобильные и не сведенные в кулак, чтобы создать угрозу правому флангу советских армий, наступавших в западном направлении южнее границ Восточной Пруссии. На центральном же направлении поредевшие немецкие танковые дивизии, ведя непрерывные оборонительные бои, теряли экипажи и танки, не имея возможности собраться с силами для контрудара.

Немцам было настоятельно необходимо уплотнить оборону, обеспечить ей глубину, чтобы суметь задержать продвижение русских и попытаться разбить их авангард. На карте глубоко вбитый русский клин выглядел весьма уязвимым. Немецкие войска все еще удерживали свои оборонительные рубежи у основания клина около Мазурских озер и Карпатских гор. Правда, у них уже не было сил, чтобы подрубить его здесь у основания, но, по мнению Гудериана, имелась возможность отсечь его острие сходящимися ударами из Померании и района Глогау (Глогув) — Котбус на юге. К этому времени коммуникации наступающих советских войск растянулись на сотни километров по разрушенной и покрытой льдом и снегом польской земле, а танковые армии должны были устать от трехнедельных непрерывных боев. В своем дневнике Гудериан дважды отмечал, что Жуков, видя слабость немцев, действует все решительнее и рискованнее. Разгромить наступающие советские армии немцам было не под силу, но можно было попытаться нанести успешный контрудар, подобный тому, который удался Манштейну в феврале — марте 1943 года на Северском Донце.

С этой мыслью главное командование сухопутных войск решило создать новую группу армий для обороны центрального и северного секторов фронта, тем более что в ходе отступления структура командования оказалась дезорганизованной. По замыслу Гудериана, разбитую в боях группу армий «Центр» следовало расформировать, а ее уцелевшие соединения поделить между группой армий «Север»[246] и вновь создаваемым командованием «Висла». Отброшенные на юго-запад к реке Варте дивизии можно будет усилить за счет сравнительно уцелевшей группы армий «А» генерала Гарпе и переименовать в группу армий «Центр». Оборона ключевого сектора фронта между Познанью и Грауденцем поручалась новой группе армий «Висла». Первоначально в ее состав должны были войти потрепанные в боях части двух соседних фронтов, но Гудериан планировал включить в нее все прибывающие с Запада резервы, включая 6-ю танковую армию Зеппа Дитриха,[247] чтобы накопить силы для контрудара.