Монастырь - Игорь Вагант

До темной поверхности воды веревки не хватило всего лишь нескольких локтей. Подтянув юбку и закрепив подол, Гвендилена решительно залезла на подоконник.

– Я первая. Когда спущусь, дерну за веревку. Не шуми.

Она начала спускаться, стискивая зубы всякий раз, когда костяшки пальцев или колени задевали о шершавый камень, раздирая кожу. Это оказалось не трудно, даже несмотря на довольно сильный и холодный ветер, раздувавший платье колоколом. Почувствовав ногами подсвечник и глянув вниз, Гвендилена оттолкнулась от стены и выпустила веревку, шлепнувшись в грязь на самом краю рва. Уже совсем стемнело. Наскоро обтерев лицо и руки, она подергала за веревку и вскоре с удовлетворением почувствовала, как та натянулась под тяжестью Миа. Спустя всего несколько минут Гвендилена увидела темный силуэт прямо над своей головой.

– Прыгай, я поддержу! – негромко сказала она.

Служанка спрыгнула, ловко приземлившись на ноги. У Гвендилены перехватило дыхание: это была не Миа. Мужчина резко бросился к ней и обхватил ее вокруг тела, прижав руки к бокам. Гвендилена трепыхалась, дергая ногами, но тот человек держал ее крепко.

– Готово, ваша милость! – крикнул он.

Из-за башни тут же возникли несколько фигур в темных плащах. Вспыхнувший факел выхватил из темноты костистое лицо герцога. Гвендилена затихла.

Хильдеберт заглянул ей в глаза.

– Хм. И все же вы не настолько умны, как расписывал сир Ронан.

* * *

Уже больше недели они с Вульфаром шли на север.

– Выбери сам, с кем хочешь пойти, – сказал Элла Эдвину.

Как и прежде, принц считал, что двое путников смогут добраться до Нордмонта с меньшими трудностями и быстрее, чем отряд латников, чье появление на большой дороге наверняка вызовет нежелательный интерес. Недолго думая, Эдвин предложил свою компанию Вульфару, с которым особенно подружился за несколько дней, проведенных в Глоу. Вульфар был немного старше Эдвина, лет двадцати двух, с открытым добродушным лицом и копной рыжеватых волос. Он давно остался сиротой; родителей своих помнил плохо, но его отец, как и отец Эдвина, зарабатывал на жизнь охотой. Наверное, на этой почве они и сошлись, до бесконечности обсуждая различные способы устройства силков и хитрости рыбалки. Детство Вульфара прошло в Ардланне, что в графстве Дакр, то есть всего-то в трех днях пути от Глоу, и никуда дальше этих мест он не хаживал, а потому с превеликим энтузиазмом принял предложение Эдвина.

– Жуть как хочется посмотреть, – говорил Вульфар, – сказывают, на севере звери живут, у которых рога прямо изо рта растут, а люди тамошние в полтора раза наших выше…

Мечи, кольчуги и прочие солдатские причиндалы брать они не стали, здраво рассудив, что такая экипировка только привлечет лишнее внимание. Оделись по-крестьянски, взяв с собой только заплечные мешки, а из оружия ограничились тесаками и луками. На груди у Эдвина на ремешке болтался кожаный футляр с верительной грамотой и письмом к графу Тэлфрину. О содержании письма Элла ничего ему не сказал.

В путь выступили ранним утром, когда небо только еще начинало сереть, а камни замка Глоу покрывали капельки ночной влаги.

– Я буду ждать, – шептала Теа. Она никак не хотела отпускать Эдвина, цепляясь то за его руку, то за куртку. Он улыбнулся и крепко ее поцеловал.

По дороге Вульфар с интересом слушал рассказы Эдвина о жизни в Талейне, о Сидмонском монастыре и о путешествии к Черным горам, и сам поведал немало любопытного о нолтлэндских горцах и местных обычаях, а когда они уставали разговаривать, принимался напевать под нос веселые песенки, которых знал невероятное количество. Эдвин немало забавлялся, слушая друга.

– Давай еще, – просил он, и Вульфар затягивал:

На заре пастушка шла

берегом, вдоль речки.

Пели птицы. Жизнь цвела.

Блеяли овечки.

Паствой резвою своей

правила пастушка,

и покорно шли за ней

козлик да телушка.

Вдруг навстречу ей – парнишка,

юный оборванец.

У пастушки – как пожар

на лице румянец.

Платье девушка сняла,

к пареньку прижалась.

Пели птицы. Жизнь цвела.

Стадо разбежалось…[1]1

Из вагантов. Добродетельная пастушка.

[Закрыть]

Путь оказался не труден, как и говорил Вульфар. Сначала по горной тропе на восток и север, к Ардланну, оставляя его в стороне, потом по широкой оживленной дороге на запад, минуя множество деревень, где они без труда находили кров и пищу. Затем по Северному тракту к Гвервилу, мимо Дубренской чащи, через реку Тэлейт, на которой ниже по течению стоял Лонхенбург, столица королевства, и все дальше и дальше на северо-запад. Что находилось за Тэлейт, Вульфар не знал, но особенных познаний здесь и не требовалось: судя по подсказкам местных жителей, Королевский тракт должен рано или поздно вывести их прямо к Нордмонту. Заблудиться можно было только в Анжском лесу, но и здесь требовалось просто внимательно смотреть по сторонам и стараться выдерживать северное направление.

В Анжский лес они вступили вчера поутру; дорога резко сузилась, и то и дело раздваивалась и растраивалась на мелкие тропки. Над лесом висел птичий гомон, и изредка доносились лисье тявканье и рык более крупного зверья.

– Что это за… – вдруг спросил Эдвин.

Из зарослей орешника справа от дороги, скособочившись, торчала крыша какого-то сооружения. Пробравшись через кусты, друзья с удивлением остановились. На земле лежало что-то вроде внушительных размеров носилок с крытым домиком. Дверца болталась на одной кожаной петле, и когда Эдвин заглянул внутрь, между его ног, шурша, пробежала целая стайка мышей. Там стояло кресло с подушками, небольшая кровать, сундук и перевернувшаяся, вероятно от удара, жаровня.

На кровати валялся деревянный гребень с ручкой, отделанной перламутром, с запутавшимися между зубьев длинными медного цвета волосками. Как у Гвендилены. У Эдвина внутри немного сжалось. Последний раз он видел ее сто лет назад, у того моста.

– Недавно все это лежит, – наконец, сказал он, – здесь даже не грязно.

– Разбойники, – полуутвердительно произнес Вульфар.

Сундук оказался не заперт. Эдвин откинул крышку и кончиком тесака подцепил лежащую сверху пару женских платьев, уже немного попахивавших сыростью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});