Попытка возврата – 3 - Владислав Конюшевский

– "Языки" все целехоньки. А мы как вашу песню услышали, так их сразу связали поосновательней, кляпы в рот и вон под тот куст сложили. За ними сейчас Кот присматривает. У него ноги перебиты, так что ходить не может, но как сторож еще работоспособен.

– Слушай, Примаков ты из студентов что ли? Речь уж больно правильная.

– Так точно! В сорок втором, ушел добровольцем со второго курса сельскохозяйственного. – он вздохнул – На агронома учился...

– Ничего, еще доучишься. Ладно, давай вашего младшого к остальным лежачим перенесем, да и Кота надо предупредить, что скоро здесь будет много народу.

Вместе со старшиной оттащили Воронова за кусты, где уложили его рядом с Котом – крепким цыганистого вида парнем, ноги которого были запечатаны в самодельные деревянные лубки. Он наш разговор слышал, поэтому я просто очередной раз представился и пока Примаков, о чем-то шептался со "сторожем", принялся разглядывать лежащих рядком пленных. Да, как и говорил лесник – трое в гражданке, замызганной и грязной до невозможности, а еще один, щеголял в не менее грязной эсэсовской форме, со знаками различия оберштурмфюрера. Интересный подбор. И кто же они такие? Поинтересовался у Примакова. Сержант, перестал что-то возбужденно шептать, удивленно глядевшему на меня Коту и ответил:

– А это те, кто к ФАУ отношение имели. Их бюро откуда-то с севера, под Аугсбург эвакуировали, в местечко Гемпфеле. Похоже, научников от передовых частей подальше убрать хотели, да мы им помешали.

– Как помешали?

– Как обычно – два десантных батальона и шесть террор-групп были выброшены в указанный район. Чуть позже, туда танки Гайдамакова, из третьей ударной, должны были подойти... По предварительным сведениям, в Гемпфеле человек восемьдесят разных инженеров собралось, которых надо было брать живыми. Все получилось как по нотам, но вот эти – собеседник кивнул на пленных – во время захвата где-то прятались, а потом смогли захватить машину и убежать. Наша группа, усиленная отделением десантников, пошла в преследование. Километров десять, беглецов, двумя машинами гнали, но все-таки взяли. А тут вдруг фрицы, да еще и с танками. Их видно на подавление десанта бросили. Автомобили наши сразу раскокали, еще и дорогу назад перекрыли. Пришлось уходить не на восток, а на юг. Вот там и нарвались... Судя по почерку, на ягдкоманду. То есть, сначала, просто на пехоту, которую наши десять десантников связали боем, давая время увести пленных, а позже уже и егеря появились. Мы бы оторвались, да пленные по рукам и ногам вязали...

– Понятно... И гнали вас аж до Швейцарии.

– Ну, вы же егерей знаете – если вцепятся, то намертво. Вот мы только вчера, последних трех и положили.

Я кивнул, вспоминая бульдожью хватку солдат ягдкоманд и спросил:

– А что по пленным? Допрашивали? Может это просто техники, а вы с ними валандаетесь...

– Толком еще нет. Да и задачи такой не стояло. Документы они видно, когда от нас убегали, выкинули, а на словах, просто подтвердили что являются конструкторами – ракетчиками и все. Но мне кажется – не может оберштурмфюрер быть каким-то техником...

– Он может быть кем угодно. Только я что-то недопонял – вам что, фото основных фигурантов не давали? Ведь не махра крылатая, а как-никак бойцы террор-группы...

– Никак нет – собеседник покачал головой – просто две группы в последний момент для усиления придали. Нашу и Валета. Остальные-то, основательно готовились и с фотографиями и с лекциями... А вы думаете что это – он ткнул пальцем в пленных – просто из подразделения охраны?

У старшины было такое расстроенное лицо, что я поспешил успокоить:

– Нет, ты скорее всего прав – в Пенемюнде все ходили под спецслужбами и даже главный конструктор, имел звание штурмбанфюрера. А так как наше отношение к эсэсовцам они прекрасно знают, вот и навострили лыжи подальше от наступающих войск. Все, от рядового, до "Зевса".

Примаков удивился:

– До какого "Зевса"?

Я пояснил:

– Такую кликуху их ракетный барон носил – Вернер фон Браун. И в общем-то, по праву. Стать в двадцать два года доктором технических наук, не каждому дано. Ты кстати не в курсе, его, в этом самом Гемпфеле, наши взяли?

– Не знаю. Пленных только сортировать начали, как мы за этими – старшина мотнул головой в сторону "языков" – рванули. И кого там захватили, кого нет, просто не могу сказать. А вы откуда так много про этого "Зевса" знаете?

Вытащив пачку сигарет, я предложил ее бойцам, а потом закурив сам, ответил:

– Он мне одно время очень интересен был, поэтому и собирал все сведения, вплоть до фотографий, вредных привычек и имени невесты... – тут, прервавшись, я несколько раздраженно спросил, у пялившегося на меня во все глаза Кота – Ну и чего мы так уставились? На мне вроде узоров нет и картины не нарисованы!

Тот смущенно мигнул, а потом поинтересовался:

– Да вот Кныш – он показал глазами на старшину – говорит что вы тот самый человек, группа которого, в сорок втором, в Крыму, генерала фон Зальмута в плен взяла. Это правда?

Мда...вот тебе и секретность. Хотя, среди спецов, особого секрета из этого не делали, более того, мой случай специально рассматривался на занятиях. Единственно, что мордально, меня к Колдуну, мало кто может привязать. Но Примаков, тогда, в Балашихе, оказался в нужном месте и в нужное время, а теперь распираемый гордостью от узнавания, вывалил Коту, с кем их свела судьба. Вот у цыганистого и были такие круглые глаза. Поэтому сейчас, мне оставалось только кивнуть, шутливо ответив:

– Тот самый. Только не надо делать из этого культа – а потом, переводя разговор на другую тему, спросить у старшины – Слушай, наши, минут через пятнадцать уже подойдут, разреши мне пока с пленными пообщаться? Хоть предварительно узнаю, чего они из себя представляют.

– Конечно, товарищ капитан, интересуйтесь. А я за подходами гляну, мало ли чего...

Кныш, поправил автомат, болезненно сморщился (видно зацепило его неплохо) и исчез за кустами. Я же, затушив сигарету и сунув окурок под листву, подмигнул продолжавшему разглядывать меня Коту и направился к пленным. Оглядев их осунувшиеся физиономии, злорадно подумал, что за последние три дня, до них хоть чуть-чуть дошло, какими темпами обычно двигаются советские "невидимки". И это знание явно скинуло с упитанных фрицев по несколько килограмм.

Постояв так, покачиваясь с пятки на носок и молча разглядывая "языков" уже хотел было начать беседу с оберштурмфюрером, как вдруг зацепившись взглядом за покрытую грязными потеками физиономию лежащего справа мужика в гражданке, я застыл. Не понял... Мля, совсем не понял. Нет, встреть я его в другой ситуации, то возможно бы и не узнал, но вряд ли среди конструкторов ФАУ будут люди так похожие на Брауна! Хотя... этот вроде худее и глаза глубже посажены... Прическа иная, правда это даже прической не назовешь – колтун обыкновенный. Цвет глаз? Мда, один заплыл а другой – красный. Так что пока непонятно, плюс еще и морду ему от удара перекосило, поэтому про овал лица тоже сказать ничего нельзя.. С другой стороны самая свежая фотография ракетного барона, которую я видел, была датирована июлем тридцать девятого. Газетные вырезки я не считаю, так как по ним что либо различить очень затруднительно. Может он за это время просто похудел? А учитывая события последних дней так и осунулся до невозможности?

Да что там гадать, проще спросить, тем более что у меня в запасе еще одна особая примета есть. Небольшой ожоговый шрам на предплечье левой руки. Это ему с детства подарок остался, когда он еще самодельными шутихами баловался. Поэтому встав рядом с лежащим фрицем, я слегка ткнул его ногой и достав изо рта грязную тряпку, используемую вместо кляпа, спросил:

– Имя, фамилия, звание, род занятий?

Тот тягуче сплюнул, несколько раз, разминая, широко открыл рот и ответил:

– Фриц Отто Краухберг! Старший техник проектного отдела. Являюсь гражданским служащим!

Задумчиво покусав губу, я хмыкнул, молча перевернул "языка" с двуспальным именем мордой вниз и, достав перочинный нож, даже не развязывая ему рук, вспорол рукава пиджака и рубашки, на левой руке. Откинув материю, оглядел полученный результат и от нахлынувшего восторга, влепил пленному подзатыльник. После чего, взяв себя в руки, развернул брехуна лицом к себе и глядя в расширенный красный глаз немца, просто ткнул его в грудь пальцем и утвердительно отчеканил:

– Вернер фон Браун. Штурмбанфюрер СС. Технический руководитель ракетного исследовательского центра. Убийца сотен советских военнопленных, работающих в концентрационном лагере "Дора".

Пленный, пока я говорил, сморщился как от боли, но на последнем предложении кривится перестал и умудрился распахнуть даже заплывший фингалом глаз, застыв с приоткрытым ртом. Деланно хмуро глядя на него, я злорадно подумал, что все только начинается. Успешный человек, выдающийся ученый, руководитель с железной волей, это все осталось там, в Гемпфеле, за пару секунд до начала атаки десантников. А потом, внезапное нападение русских, чудесный побег, повторный плен, причем пленителями являлись не кто-нибудь, а кошмарные, для каждого немца, "невидимки". И чем дальше тем круче – бег в течении нескольких дней, как на пределе своих физических возможностей, так и переваливая этот предел. Это когда адреналин просто затапливает вены и организм работает настолько на износ, что люди в процессе подобной скачки, могут просто, как загнанные лошади, упасть замертво, с остановившимся сердцем. И главное, четкое осознание того, что в конце забега, в самом лучшем случае ждет суд. А в худшем, если русские диверсанты поймут, что им не оторваться от преследователей, быстрая пуля промеж глаз.