!Фантастика 2024-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Проскурин Вадим Геннадьевич

— Если со мной что-то случится, то будет ясно, что это сделал ты, — проговорила Брюн. — Я все рассказала министру.

Альберт даже в лице не изменился.

— Поверь, я самая маленькая проблема, которая у тебя есть, — улыбнулся он и, поднявшись с кровати, подошел к окну и встал за спиной Брюн. Чужая рука опустилась на ее живот, и Брюн с трудом удержала вскрик.

Альберт усмехнулся. Легонько дунул в ее волосы.

— Очень скоро, птичка, за тобой начнут охоту весьма влиятельные люди. Они не дураки, понимают, что просто так никто с ума не сойдет — а значит, тут интрига, в которой ты замешана не просто так. Надо выяснить, что именно ты знаешь, как тобой руководит министр Тобби, и какую роль во всем этом играет мой несчастный брат. Служба безопасности короны уже землю роет, можешь мне поверить.

— Лютеция работает на министра, — прошептала Брюн. — Господи Боже, она недаром появилась и увезла Эрика…

— Умница, — довольно откликнулся Альберт. — Начинаешь что-то понимать. Я во всей этой каше тоже неспроста, но мне, по большому счету, надо совсем немного.

Брюн промолчала, хотя прекрасно понимала, что от нее ждут вопроса «Чего именно?». Несколько дней назад она радовалась, что едет в столицу, а теперь всеми силами души хотела никогда сюда не попадать. Не видеть этих дворцов и улиц, экипажей, людей, царедворцев и их верных слуг…

— Во-первых, вытащить брата из всей этой дряни, — произнес Альберт. — А во-вторых, взять тебя. И проверить, как скоро ты начнешь кричать мое имя. Думаю, минуты через полторы.

Он умолк и какое-то время просто поглаживал Брюн по животу. Потом чужая рука ослабила хватку, и Брюн наконец-то почувствовала, что ее разум чист и свободен от стороннего воздействия.

— Идем, — улыбнулся Альберт. — У нас сегодня много дел.

* * *

Хаомийское лето прекрасно, а лето в садах Вестерлинга, под кружевной зеленью деревьев и с ароматами цветов, прекраснее вдвойне и втройне. Лютеция забронировала для их пикника небольшой столик в отдалении от остальных гуляющих — можно было наслаждаться природой, теплым солнечным днем и обществом друг друга, не опасаясь, что кто-то помешает.

«Лихо же она берет меня в оборот», — подумал Эрик, глядя, как Лютеция, внимательная и заботливая, вынимает из плетеной корзины тарелки, хлеб и серебряные контейнеры с едой. Когда-то он был готов на все, чтобы сидеть с ней за одним столом, говорить о пустяках и ловить ее заинтересованные взгляды. Но все хорошо вовремя. Любовь старые бредни, а нынче свет поумнел, и все это вздор — Эрик прочел эту фразу в каком-то романе и иногда напоминал себе ее простую правоту.

Альберт смотрел на вещи проще. Он наверняка бы сказал, что в память старых дней Лютецию следует отодрать, как следует, а потом с непринужденным видом сообщить, что предпочитаешь шлюх качеством повыше и с грудью, которая не обвисла до пупка. Видит Господь, брат так бы и сделал. Интересно, как он проводит время дома? Конечно, Эрик оставил сдерживающие артефакты, которых хватит до зимы — но тревожиться не переставал.

— О чем задумался? — Лютеция надула губки. Похоже, она задала Эрику вопрос, но так и не дождалась ответа.

— О брате, — просто ответил Эрик и принялся намазывать паштет из гусиной печени на подсушенный ломтик хлеба. Лютеция усмехнулась.

— Как он поживает? До сих пор такой же проказник, как в юности?

— Почти без перемен, — уклончиво ответил Эрик, не собираясь вдаваться в детали. — Занимается артефакторикой.

Нет, все-таки Лютеция была хороша, чертовски хороша. Иметь такую женщину в жизни и в постели — Эрик замялся, внутренне подбирая определение, и в итоге осталось только одно слово.

Хочется.

Впрочем, в последнее время он понял, что ему нужно нечто большее, чем просто красивый аксессуар.

— Ты надолго в столицу? — поинтересовалась Лютеция. Эрик неопределенно пожал плечами. По тропинке, которую от их столика отделяла высокая зеленая стена живой изгороди, прошли гуляющие, прозвенел женский смех. Хорошо было сидеть здесь, неторопливо поедать кусочки свинины в пряном соусе, заботливо поджаренные поваром Лютеции, и не думать о том, что министр Тобби втянул всех в какое-то очень пакостное дело.

— Пока не знаю, — ответил Эрик. — У меня есть определенная работа с министерством инквизиции. Говорят, ты близко приятельствуешь с господином Тобби?

Подняв голову от тарелки, Эрик посмотрел на Лютецию в упор — жестким, пронизывающим взглядом. Впрочем, бывалую кокетку этим не смутить: Лютеция улыбнулась и ответила:

— Так же, как и с остальными влиятельными господами в свете. Одинокой вдове лучше иметь как можно больше друзей, жизнь настолько непредсказуема… — она сделала крохотную паузу и поинтересовалась: — Так что же все-таки ты? Помолвлен, женат?

Эрик с трудом сдержал усмешку. Скользнул взглядом по цепочке с жемчужиной, тонувшей в сумрачной глубине декольте его спутницы, представил, как тяжелая грудь освобождается из оков корсета и мягко опускается в ладони.

— Почему это тебя интересует? — ответил он вопросом на вопрос. — В рамках светского кокетства, разумеется?

Лютеция рассмеялась. Из живой изгороди выпорхнула испуганная птичка, взлетела на ветку, разразилась звонкой бранью.

— Я могу позволить себе роскошь интересоваться тем, чем хочу, — отодвинув опустевшую тарелку, Лютеция отправила в рот клубнику, а потом промолвила: — Эта Брюн весьма мила. Вот только почему она выбирает такие некрасивые платья? Сельская привычка?

Да, Лютеция чувствовала конкурентку и всячески стремилась ее уничтожить. Ее комплименты были словно сладости, в которых спрятаны иглы.

— Обойдемся без условностей, — Эрик вложил в свою улыбку как можно больше того цинизма светского волокиты, который не раз и не два наблюдал у Альберта. — В женщине важно не платье, а то, что под ним.

Глаза Лютеции томно сверкнули. Когда-то Эрик все бы отдал за то, чтоб она посмотрела на него именно так.

— Тогда обойдемся без условностей, — повторила Лютеция и поднялась со скамеечки. — Не строй из себя недотрогу, Эрик, мы ведь оба знаем, чего ты хочешь на самом деле.

Лютеция опустилась на его колени и оказалась неожиданно легкой, а ее губы — мягкими и сладкими. На какой-то миг Эрику захотелось раствориться в этом поцелуе и обещании большего, всего, что женщина может дать мужчине — и что теперь он имел полное право взять, воспользоваться, присвоить окончательно и дальше поступать только так, как сочтет нужным. Не зная ни сопротивления, ни отказа.

Вспомнилась Брюн — тем вечером, когда он привез ее из родительского дома. Полностью обнаженная, хрупкая, девочка-веточка в его руках — подчиненная до конца, не имеющая возможности даже помыслить о сопротивлении.

Поцелуй стал горчить, и усилием воли Эрик отогнал от себя воспоминание. На то, чтоб оторваться от Лютеции, тоже потребовалось приложить старания.

— У меня дом на Большой Приморской, — сообщила Лютеция, глядя ему в глаза отуманенным теплым взглядом. — Я бы хотела продолжить там.

* * *

Вопреки опасениям Брюн, Альберт вел себя так, как и полагается джентльмену. В какой-то момент она даже расслабилась — жизнь складывалась так, что проще было довериться Альберту, чем министру и всем, кто был с ним связан. По крайней мере, до тех пор, пока они не найдут Эрика.

— Так как же ты замешан во всей этой истории? — поинтересовалась Брюн, когда они наконец-то устроились в экипаже и неторопливо двинулись в сторону садов Вестерлинга. День выдался отличный: солнечный, в меру жаркий. «Должно быть, Эрик прекрасно проводит время с Лютецией, — подумала Брюн и добавила пожелание, которое однажды услышала от прислуги в родительском доме: — Чтоб ее сто бесов в аду драли».

Впрочем, для такой бойкой особы, как Лютеция, это скорее будет удовольствием, чем пыткой.

— Как защитник своего брата, разумеется, — ответил Альберт. Сейчас, на людях, он держался спокойно, даже привычный блеск в глазах куда-то исчез. На скамье рядом с Брюн сидел настоящий джентльмен: подтянутый, одетый с иголочки, прекрасно воспитанный. — Как только я узнал, что заказ ему дал лично министр Тобби, то очень встревожился. Это не к добру, понятное дело.