Раз за разом. Doing it All over (СИ) - "Al Steiner"

Я попытался сдержать улыбку.

"Видимо", - согласился я.

Он закрыл дверь и посмотрел на меня, потерев свои виски.

"И что ты теперь будешь делать?", - спросил он.

"Подожду пару дней", - сказал я. – "Вот что я собираюсь делать. Надеюсь, Нина сможет хотя бы немного переубедить его."

"А если не сможет?"

Я пожал плечами.

"Пап, я люблю её", - сказал я. – "И я хочу однажды жениться на ней. Не думаю, что её отец сможет нас разлучить. Так или иначе мы будем вместе. Хотя я и предпочту, чтобы это было с позволения её отца. Если она не сможет его переубедить, мне придётся самому пойти и поговорить с ним. Может, это сработает."

"Или он застрелит тебя на пороге его дома", - почти что серьёзно предположил мой отец.

"Ох, пап", - сказал я. – "По крайне мере, я умру поэтично, во имя великой любви. Разве это не будет прекрасно?"

Отец продолжал смотреть на меня, даже не улыбнувшись в ответ на мою ремарку о любви. Наконец, он сказал:

"Билл, тебе не кажется, что нам с тобой следует поговорить?"

"Поговорить?", - спросил я.

"Да, поговорить", - подтвердил он. – "Я уже давно собирался это сделать, и я точно не ожидал, что последняя капля, переполнившая чашу, случится в день моего жуткого похмелья, но мне действительно кажется, что пора."

"О чём ты, пап?", - вяло спросил я.

"Ты прекрасно знаешь, о чём я", - сказал он мне. – "Это произошло почти два года назад. Ты был обычным Биллом. Типичным неуспевающим подростком, который не хотел иметь ничего общего со своими родителями, ненавидел свою сестру и не слушал то, что ему говорят. А на следующий день ты прибираешься в своей комнате, исправляешь оценки, начинаешь дружить с Трейси и…", - он остановился на секунду. – "И у тебя появляется успех среди девушек. Успех, которого я ещё ни у кого не видел, даже у взрослых. Что-то произошло с тобой, что-то серьёзное, и это кардинально тебя поменяло. Порой мне кажется, что ты стал зрелым. Очень зрелым. Словно ты многое повидал в жизни. И в то же время ты начинаешь делать пугающе точные прогнозы в фондовом рынке и в новостных событиях. Так почему бы нам не поговорить об этом?"

"Пап…", - начал я, не зная, что мне говорить.

"Билл", - сказал он мне, - "пора нам поговорить об этом. Я так больше не могу. Расскажи мне, что с тобой произошло."

Я нахмурился, смотря на него. Что мне теперь делать? Наконец, я пришёл к решению.

"Пап", - спросил я, - "ты когда-нибудь курил травку?"

Глава 9. Часть 11.

Он поднял свои брови.

"Прошу прощения?"

"Вот не нужно отвечать, как типичный отец", - сказал я ему. – "Скажи мне правду. Ты рос в шестидесятые. Ты ходил в колледж во время Лета любви. Ты участвовал в протестах против войны. Мама рассказывала, что ты сжёг своё удостоверение и тебя за это арестовали. Я видел фотографии с тех времён, и ты выглядел как хиппи. Так что скажи мне, ты когда-нибудь курил травку?"

"Конечно", - сказал он мне. – "Курил немного в колледже. Но при чём здесь…"

"Встретимся в твоём кабинете", - сказал я, - "и я тебе всё расскажу."

"Но…"

"Просто сделай это, пап. У меня наверху есть косяк. Нам нужно выкурить его вместе."

"У тебя есть травка?", - строго спросил он. – "Билл, как ты смеешь…"

"Пап", - мягко сказал я, - "как ты уже заметил, я не типичный подросток. Если ты хочешь услышать то, что я собираюсь сказать, тебе нужно сначала покурить травки. Это ещё та история."

"Спасибо, но я могу выслушать твою историю и без травки", - сказал он мне. – "И теперь ты пойдёшь наверх и выкинешь всю марихуану, которая есть в этом доме, и никогда больше не будешь её сюда приносить. Чем ты думал…"

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

"Папа", - прервал я, - "то, что я собираюсь рассказать, взорвёт тебе мозг, окей? Отложи на время все свои родительские замашки. Ты упомянул, что порой я веду себя как зрелый человек. И это один из таких случаев. Если ты хочешь услышать эту историю, тебе нужно разговаривать со мной, как с равным, а не как с подростком. И чтобы мы могли говорить на равных, мы должны быть равными. И в этом нам поможет травка", - улыбнулся я. – "Кроме того, это поможет тебе с похмельем."

Он смотрел на меня расширенной версией Взгляда. Наконец, он кивнул.

"Думаю, сейчас я согласен на всё, что поможет мне избавиться от этого похмелья", - сказал он. – "Иди поскорее, пока я не передумал и не наказал тебя за это."

"Отлично", - сказал я, направившись наверх.

Мы закрылись в кабинете отца, заперев дверь, и я достал косяк. Я поджёг его зажигалкой, сделал хорошую затяжку, а затем передал отцу. Он взял косяк у меня из пальцев и взглянул на него.

"Билл, это просто безумие", - сказал он. – "Я не делал этого почти что двадцать лет. Ты мой сын, чёрт возьми. Отцы не должны курить Мэри Джейн со своими сыновьями."

"Шишки, пап", - сказал я ему, выдыхая дым. – "Мы их шишками называем. Затягивайся."

Он ещё раз с сомнением посмотрел на меня, немного понюхал косяк, и, наконец, поднёс его к губам. Он затянулся, от чего кончик косяка загорелся, и затем он выкашлял облако дыма.

"На вкус как задница скунса", - пожаловался он. – "Билл, я не думаю, что…"

"Так и должно быть", - сказал я ему. – "Это значит, что травка хорошая. Вдохни ещё раз. Только теперь помедленнее."

Он снова попытался. В этот раз он продержался примерно пятнадцать секунд, прежде чем выкашлял всё. Он передал мне косяк, и я быстро сделал ещё одну затяжку. Когда я вернул ему травку обратно, он попытался отказаться от неё.

"Затягивайся, пап", - настаивал я. – "Если хочешь выслушать эту историю, тебе нужно накуриться. Таковы правила."

"Поверить не могу, что делаю это", - пробубнил он, но всё равно взял косяк.

К четвёртой затяжке отец немного смягчился. Он перестал отказываться от косяка, когда я передавал его. Он даже начал шутить.

"Не зажимай косяк, дружок", - протянул он, пока я делал очень долгую затяжку. Он начал хихикать.

"Даже и не думал, пап", - сказал я, чувствуя, как наркотик ударяет мне прямо в голову.

"Вау", - сказал он, выдыхая дым. – "Травка сильно поменялась с тех пор, как я курил её. Раньше нужно было скурить несколько косяков, чтобы дойти до стадии, на которой я сейчас."

"Чудеса современного садоводства", - ответил я ему, и он истерично засмеялся. Я присоединился к нему, думая, что он был прав. Курить травку со своим отцом – это пиздец как странно.

Когда от косяка остался лишь бычок, а мы оба были изрядно накурены, я повернулся к нему.

"Окей", - сказал я. – "Ты уверен, что хочешь это узнать? То, что я расскажу, изменит всё твоё отношение ко мне. Я больше не буду тем сыном, которого ты знал."

Он глубоко вздохнул.

"Ты уже не тот сын, которого я знал, Билл", - серьёзно сказал он. – "Как я и говорил, ты сильно изменился за один день. И ты изменился к лучшему, но ты уже не тот, что прежде. Не пойми меня неправильно, я всё ещё люблю тебя, ты просто стал другим. Так что говори. Рассказывай, что с тобой произошло."

"Если я расскажу", - ответил я, - "то ты должен пообещать мне, что никто больше не узнает эту историю. Никто и никогда. Я бы предпочёл, чтобы ты не рассказывал даже маме, хотя я и пойму, если ты так сделаешь. Последствия того, что об этом кто-то узнает, могут быть катастрофическими."