«Если», 2001 № 10 - Журнал «Если»

Вторая подсказка — издательская аннотация. Она залихватски обещает разудалое «стебное» чтиво, тогда как на самом деле перед нами драматическая сага, полная мрачного юмора, свойственная именно скальдическому творчеству. С какой целью предпринят сей отвлекающий маневр, и от чего он должен отвлечь?

Один из моих знакомых, прочитав книгу, пошутил в том смысле, что этот роман на самом деле некое послание рунических мастеров, а Арина Воронина — коллективный псевдоним глубоко законспирированных хранителей Футарка, готовящихся в тайне от всех к грядущему Рагнареку… Слишком пристальное внимание к рунам, пояснительный аппарат в конце романа, отдельные, разбросанные по тексту вкрапления древних текстов заставляют подозревать: а нет ли в этой шутке доли правды?

Олег Добров

Ричард КНААК ОГНЕННЫЙ ДРАКОН

Москва: ACT, 2000. - 608 с. Пер. с англ. А.Ленского, О.Гасско — (Серая «Золотой Дракон»). 8000 экз.

Кнаак, как и множество крепких ремесленников, не ограничивает свое творчество рамками жанров и направлений. Но если доселе мы знали его как автора «ужастиков», то в последнее время он предстал перед нами в роли сочинителя НФ и фэнтези. Четыре романа, вошедшие в две книги — «Огненный дракон» и «Ледяной дракон», «Волчий шлем» и «Конь-призрак», — судя по всему, начало долгой, но довольно-таки бестолковой саги, о некоем мире, в котором драконы почему-то считают человеческий облик наиболее для себя привлекательным, волки-рейдеры (именно так!) преследуют Грифона, который борется с силами зла, колдун Сумрак по мере умирания и воскрешения становится то добрым магом, то скверным чародеем…

Повествование начинается с того, что Короли-драконы, дабы снова не оказаться во власти людей, рыщут в поисках наследника могущественного волшебника Натана Бедлама. Юный Кейб поначалу не знает ни о своей силе, ни о предназначении. Но только читатель начнет вспоминать, где он еще встречал такой зачин, как следует новое событие, а за ним другое, и так далее без остановки. В какой-то момент суровый ценитель изящного слога и тонкого вымысла попросту отложит Кнаака в сторону, а менее строгий, коих большинство, проглотит и попросит еще. Каждый роман выстроен как самостоятельный эпизод игры в духе доброй старой «Quake». Персонажи (героями их назвать трудно) бродят по разным уровням, добывают и используют артефакты, время от времени перед ними открываются порталы… Кнаак даже не удосуживается придумать им какие-то иные названия. Не исключено, что такая нарочито «игровая» выстроенность романов не есть творческий провал, а напротив, тонкий расчет на весьма специфический круг потребителей, живущих в несколько ином ритме, нежели неторопливые ценители высокохудожественной прозы. В принципе, в этом нет ничего плохого. Другое дело — не совсем понятно, для чего в книжных аннотациях Кнаака упорно называют «достойным учеником «профессора Толкина». Был бы жив Профессор, поставил бы такого ученичка в угол, да на горох коленками…

Павел Лачев

Сергей ГЕРАСИМОВ ЛОГИКА ПРЫЖКА ЧЕРЕЗ СМЕРТЬ

Москва: ACT, 2001. — 366 с. (Серая «Звездный лабиринт»). 12 000 экз.

В будущем человеку делать нечего. Все, способные выжить в условиях грядущих двух веков, так или иначе, уже не люди, а «измененные существа». Сергей Герасимов предлагает два варианта будущего. Оба они страшны, как смертный грех. В первом случае — информационно-техногенное развитие, глобализация, клонирование, сейчас это можно отыскать в любом научно-популярном журнале и в доброй половине крупных газет. Эта версия будущего наполнена расплодившимися мутантами, коих в массовом порядке уничтожают. Человеческая жизнь почти ничего не стоит. Автор предлагает несколько ситуаций, в которых квазиправительственные структуры, какие-то коммерческие спецслужбы относятся к людям не лучше, чем к лишней информации в компьютере: тысяча человек — тот же килобайт. Лишние? Выдели и нажми «delete».

Другой вариант — остров Россия, где победили ультранационалисты. Жизнь подчинена бессмысленным «нацтрадициям» и «нацприоритетам», все загажено до состояния, в котором природы нет как таковой, а человек видоизменяется в сторону «зеленого человечка»: ногти теряет, волосы, от чистой воды еще не дохнет, но уже сильно мучается.

И с той, и с другой стороны мир полнится «моральными кретинами». Эти могут с виду казаться вполне людьми, но нравственная и интеллектуальная начинка, делающая человека человеком, у них начисто утрачена, восстановлению не подлежит. Собственно, роман Сергея Герасимова на четыре пятых представляет собой хлипкосюжетное хождение от одного морального урода под микроскопом к другому моральному уроду под микроскопом. Своего рода литгалерея… Роман сделан в жесткой манере конца 80-х, написан ярким, очень пластичным языком. Эти его сильные стороны очевидны. Но впечатление текстуальной доброкачественности сильно смазано тем, что автора без конца сносит на стеб. Время от времени он отвлекается от действия и начинает бескомпромиссно ругать что-нибудь такое, чего не выносит его душа. Например, женское коварство, родную милицию, брюзжание старших по поводу младших… Особенно достается христианству, тут пинки и затрещины принимают форму какого-то ритуального действия. Поругавшись вволю, автор принимается хихикать. Благо, есть над чем: моральным уродством, с точки зрения Сергея Герасимова, поражены «почти на сто процентов… преступники, военные, несовершеннолетние, полиция, любые секты, ячейки, кружки, кроме спортивных и самодеятельности… политическая, бюрократическая и шоу-элита».

Может быть, автор и хотел предупредить: «Люди, да не становитесь же вы такими!» Вышло иначе: «Эта сволочь все равно пожрет нас — настоящих нормальных людей». Но какой смысл — заранее заводить «Красную книгу» для себя и себе подобных?

Дмитрий Володихин

Брайан ГЕРБЕРТ, Кевин АНДЕРСОН ДЮНА: ДОМ АТРЕЙДЕСОВ

Москва: ACT, 2001. - 704 с. Пер. с англ. А.Анваера — (Серая «Золотая библиотека фантастики»). 10 000 экз.

Отношение суровых рецензентов к так называемым приквелам (а равно и сиквелам) не радует разнообразием. Приговор один — хороших приквелов (сиквелов) не бывает, тем более, если они ко всему еще написаны не самим автором, а его «продолжателями». Однако бывают случаи, когда строгое суждение, несмотря на всю его обоснованность, не вполне справедливо, поскольку не учитывает, как положено в беспристрастном суде, всех обстоятельств…

«Дом Атрейдесов» — один из таких случаев. «Дюна», самая знаменитая сага прошлого столетия, породила бесконечное множество подражаний, но, хвала литагентам, избежала участи многих известных произведений, взятых в работу шустрыми ремесленниками после смерти автора. Однако настал и ее час, и теперь читатель поймет, из-за чего насмерть разругались в общем-то родственные дома Атрейдесов и Харконненов, в чем заключалась роковая ошибка генетических программ Бене Гессерит; узнает он о нелегкой юности Лето Атрейдеса, проникнет в зловещую тайну воцарения императора Шаддама и многое, многое другое… Создается забавное впечатление: после того, как мы ознакомились с полем битвы, сосчитали потери и разобрались, кто враг, а кто друг, авторы романа заботливо собрали все уже выстрелившие «ружья» и развесили по стенам, прикрепив бирочки с напоминанием, в каком действии, вернее, в какой книге, стреляло то или иное ружье… Но надо отметить, что при чтении не возникает ощущения того, что сын писателя и его «компаньон» пытались самореализоваться на великом имени. Напротив, авторы изо всех сил старались сохранить дух Фрэнка Герберта. Правда, не всегда это выходило удачно: рыхловатость композиции и избыточность эпитетов свидетельствуют об уровне мастерства, не адекватном «исходнику». Однако бережное отношении к реалиям и атрибутам саги, несомненная верность художественной традиции творчества Фрэнка Герберта в какой-то степени оправдывают проект и не позволяют судить его слишком строго.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});