Призрак в машине - Грэм Кэролайн

— Моя супруга, — сказал мистер Аллибон. — Алисия, познакомься с главным инспектором.

Миссис Аллибон смущенно заморгала и улыбнулась. Она сама напоминала морское создание. Ее коротко остриженные ярко-оранжевые волосы прижимались к голове, как створки раковин гребешка. Маленький розовый ротик выдавался вперед. Трой решил, что она похожа на довольно симпатичную золотую рыбку.

— Выпьете что-нибудь, джентльмены? — Ее голос напоминал вязаные перчатки. На столике стояли серебряный кофейник, кувшин с молоком, чашки и блюдца с рисунком в виде ивы. На вышитых салфетках лежали яства, от которых текли слюнки.

— Спасибо, но я только что позавтракал, — отклонил предложение Барнеби.

— А я не откажусь, — сказал Трой.

Миссис Аллибон наполнила чашки и долила в них горячее молоко. Потом показала на салфетки, пробормотала «сладости» и взяла чашку, оттопырив мизинчик.

— Мистер Аллибон, вы сказали, что у вас есть важная информация.

Вместо ответа, мистер Аллибон взял Барнеби за руку и подвел к большому окну-фонарю в дальнем конце комнаты. У каждой из трех его секций стояла пухлая банкетка, на одной из которых лежал бинокль, почти скрытый складками плотной плюшевой шторы.

— У меня есть привычка время от времени смотреть в это окно, — объявил мистер Аллибон.

— Я вас понимаю, — ответил Барнеби. Из окна открывался великолепный вид на рыночную площадь. — Похоже, отсюда видна вся человеческая жизнь.

— Вот именно. Бесконечный спектакль. — Мистер Аллибон протянул руку и небрежно задернул штору. — Именно так я заметил то, что впоследствии решил назвать «Тайной медной лампы в форме змеи».

— Трой! — окликнул главный инспектор.

Сержант Трой, щеки которого раздулись как у бурундука, быстро вытер липкие пальцы о салфетку и потянулся за блокнотом. Он быстро и тщательно записывал массу подробностей о таинственно загоравшемся и гаснувшем свете. И дураку было ясно, что они не имели никакого отношения к делу, но решал здесь не он.

— Мой девиз, — сказал мистер Аллибон, — заключается в следующем: если ты не можешь сказать о человеке ничего хорошего, лучше помалкивай. Верно, Алисия?

Миссис Аллибон, тоже отдавшая дань сладостям, кивнула и помахала рукой. Трой заметил, что она оттопыривала мизинчик даже тогда, когда жевала. Возможно, у нее был артрит.

— Но я убежден, что когда бедный мистер Бринкли сказал мне, будто этот свет включает и выключает таймер, это была брехня.

— Зачем ему было это делать?

— Ах… в том-то и заключается тайна.

— Что ж, мистер Аллибон, это очень интересно. Мы непременно…

— Не торопитесь, главный инспектор. Это только присказка. Сказка впереди.

Барнеби сел на одну из банкеток. Трой опустил ручку и с интересом осмотрел комнату. От обилия мебели здесь нечем было дышать. Полка над резным камином со множеством маленьких зеркал. Букеты каменных цветов под стеклянными куполами. Стеклянные витрины с сотнями безделушек, среди которых было даже чучело щуки. Сержант вспомнил анекдот о человеке, который брал работу на дом.

— В глубине души мы — викторианцы, — прошептала Алисия Аллибон, взяв фотографию в рамке. На ней самой был кринолин, а на ее муже — фрак и цилиндр. Они были сфотографированы садящимися в дилижансе. — Ежегодная экскурсия Итансвиллского клуба.

Слушая разоблачения мистера Аллибона, Барнеби чувствовал, что у него начинает пухнуть голова. Информация была отрывочной, но очень интересной, хотя к убийству Бринкли могла не иметь никакого отношения.

— Значит, вы видели, как в десять часов вечера она вышла из такси…

— Точнее, из малолитражного такси Кокса.

— Но как вы узнали, что она вошла именно в контору «Бринкли и Латам»? Там ведь есть и квартиры…

— Дверь дома открылась и закрылась. Через пару минут в конторе зажегся свет.

— Вы не можете назвать точное время и дату?

— Конечно могу. В этот день Нептуну вскрывали нарыв. Алисия, будь добра, дай мне ежедневник.

— Нептуну? — Трой огляделся по сторонам.

— Наш пес, — шепнула миссис Аллибон. — Теперь он живет в холле. Понимаете, он часто… э-э… пускает ветры… Брайан, это было двадцать третьего июля, в понедельник.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Но вы еще и половины не слышали, главный инспектор.

— Серьезно? — спросил Барнеби.

— Хотите верьте, хотите нет, но во время этого странного инцидента мистер Бринкли сам был здесь.

— В самом деле? Где?

— Он сидел в своей шикарной машине на площади. В дальнем конце, ближе к «Сороке». Как будто ждал, что что-то должно произойти.

В душу главного инспектора закралось сомнение. Начиналась фантастика. Все, что он слышал о Бринкли, не позволяло думать, будто он способен поздно вечером дежурить у пивной, следя за собственной конторой. Концы с концами не сходились. Если только…

— Как она вошла, эта девушка?

— У нее был ключ. — Словно почувствовав, что ему перестали доверять, мистер Аллибон начал с жаром описывать незнакомку. — Красавица. Темные кудри, длинные ноги. Стройная, но… — Он сложил ладони чашечками, словно взвешивая спелые дыни.

Все, с этим пора кончать. Никто не может заметить такие подробности с расстояния в двадцать метров, да еще в темноте. Острое разочарование заставило Барнеби ответить более резко, чем он собирался.

— Должно быть, у вас зрение как у кошки, мистер Аллибон. Или как у рентгеновского аппарата.

— Простите? Ох… нет. Я видел ее раньше.

— Что?

— Примерно за неделю до того. Я как раз отбирал макрель для леди Блейс-Рейнард, случайно поднял взгляд и увидел ее. Эта девушка опрометью выбежала из того же здания и бросилась к Рубену. — Он кивком показал на памятник. — Она была в ярости. Топала ногами. А ее лицо…

Он наклонился к Барнеби, и тот едва не отпрянул. Рыбный торговец сильно вспотел. Воспоминание о длинных ногах, пышных молодых грудях и кудрявых волосах заставило его облизать губы.

— Полна огня. И ненависти. Инспектор, если вы ищете человека, способного на убийство, то вам требуется только одно: найти эту девушку.

Стоя в потоке машин у светофора, сержант Трой с наслаждением дышал окисью углерода. После часа, проведенного в душной гостиной Аллибонов, этот воздух казался свежим. От запаха гнилых хризантем, смешивавшегося со сногсшибательным запахом лежавших в вазе переспелых фруктов, из которых лился сок, его едва не стошнило. Когда они добрались до пса, спавшего у подножия лестницы, кормовое орудие Нептуна выпалило. Залп был таким сильным и вонючим, что их буквально вынесло на Хай-стрит. Там Трой начал жаловаться, что приклеившийся к его нёбу бисквитный пирог с патокой (который Алисия почему-то называла «марципаном»), был слишком сладким.

— То-то ты лопал его без передышки, — проворчал Барнеби. Зависть, с которой он наблюдал за сержантом, поглощавшим высококалорийную пищу, была сравнима только с его негодованием из-за того, что при этом Трой не поправлялся ни на грамм. Джойс пыталась утешить мужа тем, что Трой сам ищет себе неприятностей; при этом она имела в виду внезапный сердечный приступ или удар. Барнеби терпеливо ждал этого уже почти четырнадцать лет, но ни инфаркта, ни инсульта у сержанта пока не было.

Добравшись до машины, инспектор сказал:

— Проверь «Сороку», ладно? Узнай, видел ли кто-нибудь Бринкли или «лексус» вечером накануне его смерти.

— А можно сделать это позже? После того как мы немного подкрепимся?

— Мы совсем рядом. Так что стоит попробовать. — Барнеби вынул из гнезда телефон, набрал номер дежурной части и попросил позвать сержанта уголовного розыска Брирли.

— Одри, ты можешь послать кого-нибудь в «Такси Кокса»? Пассажир, женщина, села у Национального Западного банка около десяти вечера в понедельник, двадцать третьего июля… Верно. Накопай все, что сможешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Через несколько минут сержант Трой вернулся, сияя от удовольствия. Он залез в машину и улыбнулся от уха до уха.

— Есть результат, шеф!

— Не тяни резину.

— Я поговорил с барменом. Тем самым, который работал в тот понедельник. Он сказал, что Бринкли пришел, заказал выпивку, сел у окна, прикрылся газетой, а сам посматривал на улицу. Этот малый спросил его, за кем он наблюдает, а Бринкли дал ему десятку, чтобы он не поднимал шума.