Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толстой нашел дорогу к другому острову, где и жил долгие месяцы в глухих дебрях, сблизившись с аборигенами Тлинкита и ведя их образ жизни. Он утверждал потом, что они пытались уговорить его стать их царем, возможно, им повезло, что он не принял предложения. Он сопровождал охотников племени в их походах и стал таким же знатоком гарпуна и лука, каким был в отношении рапиры или сабли. Трудно поверить, чтобы он вел жизнь полного воздержания, хотя тлинкитским женщинам и недоставало привлекательности их сестер с Сандвичевых островов: главным украшением для них служила кость, продетая сквозь нижнюю губу. И по-прежнему все это время существовала обезьяна - если он не съел ее, как потом при случае заявил (но отрицал это в разговоре с другим знакомым). Однажды он был захвачен враждебным племенем, которое хотело принести его в жертву своему идолу через съедение. В то время, как он, связанный, ждал начала трапезы, пронзительный крик объявил о появлении конкурирующего племени. Толстой оставался небеспристрастным наблюдателем последовавшей кровавой схватки. К счастью, новоприбывшие одержали победу, впрочем, неприятности графа на этом не кончились, поскольку он обнаружил, что теперь сам стал объектом поклонения, идолом по причине "своих красивых белых ног"*(2)"
Про легендарную же толстовскую обезьяну чего только не рассказывали! Что она была слишком близка ему, что Крузенштерн приказал бросить ее в море за то, что она испортила его бумаги, что Толстой то взял с собой на остров и съел ее, а если не съел, жил с ней как с женщиной, что когда он покидал остров на катере того корабля, который его брал с острова, обезьяна из преданности поплыла за катером и он упросил матросов взять вместе с ним "его жену" и т.д. Сколько в этих вымыслах правды, едва ли может быть выяснено. Достоверно только, что Толстой из всего этого списка отрицал лишь то, что съел свою обезьяну.
Единственный официальный документ описывающий когда и как Толстой покинул "Москву", отчет Крузенштерна, сообщает лишь, что в свите посланника произошли "незначительные перемены: Поручик гвардии Его Императорского Величества граф Толстой, живописец Академии Семен Курляндцев и кандидат медицины Брыкин оставили корабль и отправились в Петербург сухим путем". Полная история была куда сложнее и запутаннее.
Курляндцев и Брыкин действительно вместе с камчатским комендантом генералом Петром Ивановичем Кошелевым перебрались в Нижнекамчатск, а оттуда, через Охотск и Иркутск, вернулись в С.Петербург. А никем не замеченый в Петропавловске граф Толстой куда-то исчезает почти на три года.
Из сопоставления вышеприведенных рассказов с описаниями плаваний Крузенштерна можно сделать следующие выводы: во-первых, Федор Иванович покинул "Москву" не добровольно, а был удален с нее, во-вторых, он побывал в русских американских колониях и, в-третьих, он, вероятно, был высажен не в Камчатке. Если, однако, он был высажен на остров, то этот остров мог находиться лишь в Гавайском королевстве. Сие следует из того, что согласно судовому журналу, Крузенштерн проплыл безостановочно от Российских до Сандвичевых островов, а оттуда, также без остановки- в Камчатку. Пробыв в Камчатке до 6-го сентября, оттуда пошел не в американские колонии, а в Японию; в американских же колониях он был гораздо позднее. Из этого, казалось бы, следует, что Толстой был высажен в Камчатке; но почему же тогда почти во всех воспоминаниях о Толстом говорится, что он был высажен на остров? Чтобы примирить все эти противоречия оказалось достаточно оторваться на минутку от общепризнанных источников, мемуаров современников, и обратиться к документам РАК.
Забудем на время те, рассказанные самим Фёдором Ивановичем анекдоты, что гуляли по петербургским салонам в начале века. И постараемся найти реальные факты о его кругосветном путешествии и робинзонаде. Несомненно противостояние Толстого Крузенштерну. Более того, он враждовал со всеми офицерами "Москвы". Достаточно вспомнить о дуэли, произошедшей у берегов Бразилии, в виду города Ностера-Сенеро-дель-Дестеро. Здесь "Москва" пять недель простояли на якоре.
"Один из самых прославленных дуэлистов граф Толстой, поссорившись с морским офицером, послал тому вызов на дуэль, который был отклонен под тем предлогом, что граф слишком ловок в использовании оружия. Тогда Толстой предложил драться на пистолетах - лицом к лицу, но и это моряк отклонил, настаивая на поединке в соответствии с тем, что он назвал морским способом. Способ этот заключался в том, что противники, схватившись друг с другом, прыгают в воду, победа же присуждается тому, кому удастся не утонуть. Теперь, в свою очередь, граф отказался от предложения, сославшись на неумение плавать, в ответ на что противник обвинил его в трусости. Тут вдруг граф рванулся к нему и, схватив, бросился вместе с ним в море. Их обоих, впрочем, вытащили из воды, но морской офицер получил некоторые травмы и захлебнулся".
Действительности, неупомянутый по имени офицер, лейтенант Ромберг, после той дуэли провёл в постели несколько дней. В дальнейшем моряки опасались задевать Федора Ивановича и следующий инцидент произошёл уже на острове Нукагива. В тот раз граф бросился с кулаками на капитан-лейтенанта Крузенштерна, был скручен и посажен под домашний арест. Но и сидя под замком в своей каюте Толстой всячески возмущал матросов, обвиняя капитана в бунте против императора.
Следует заметить, что эти эскапады происходили в момент обострения противостояния Резанов-Крузенштерн. Граф явно поддерживал своего начальника, а офицеры, после бразильской морской дуэли его побаивались. И до них дошли слухи о том, как Толстой вызвал на дуэль своего командира, полковника Дизена, а когда тот отказался запросто надавал тому оплеух и всё же вынудил стреляться.*(3)
Было ясно, что критическая ситуация требует какого-то разрешения. Крузенштерн за предыдущие проступки уже сажал Толстого под арест; теперь он вынужден был дать ему более серьезное предостережение:
"Вы играете в опасную игру, граф, не забывайте, что я пользуюсь абсолютной властью на корабле. Если вы не измените ваших привычек, я буду вынужден выбросить вас в море".
"И что с того? - спокойно ответил Толстой. - Море - не менее приятное место, чтобы быть в нем похороненным, чем земля". Он не мог заставить себя прекратить проповедовать матросам идеи бунта, и капитан снова вызвал его. "Граф, - сказал он опять, - вы возмущаете команду корабля и задеваете мой авторитет. Если вы не дадите мне слова вести себя надлежащим образом, я высажу вас на необитаемый остров - один из них как раз у нас перед глазами".
"Так-так! - воскликнул Толстой. - Похоже, вы пытаетесь запугать меня! Бросайте меня в море или выкидывайте на пустынный остров - для меня это безразлично. Но боюсь, что пока я нахожусь на борту, я должен буду продолжать создавать неприятности вокруг вас".
Так что утверждение о высадке Федора Ивановича на остров Гаваика вполне оправдано и подтверждается очередной мюнхгаузеновской историей графа о том, как он приобрел необыкновенную власть над королем Камехамеха, которого, словно собаку, тренировал в бегании подле себя на четвереньках. С криками "Пиль! Апорт!" Толстой снова и снова кидал в море палку, за которой Его Величество тут же бросался и вприпрыжку возвращался обратно уже с трофеем в зубах. Эту историю со слов дяди описала Мария Федоровна.
Оставим историю с Камехамеха на совести Федора Ивановича. Все одно невозможно теперь установить, где он бродяжил следующие два месяца. Вновь наш граф появляется в письма Моисея Баркана своему брату Аарону на Оаху. "Явился тут некий русский шлемазл и утверждает, что он граф. Судя по его отрёпьям и татау, что по утверждению мастера Тати сделана на Нуку-Хива, можно подумать. Но водку пьёт как казак месяц просидевший на гауптвахте. Кроме того доподлинно известно, что в Каракакойя заходил большой русский корабль под военным флагом. Так что я предпочёл поладить с этим "графом", снабдил его одеждой и поселил в хижине у плантации папайи. Г.Янг, которого я на всякий случай пригласил, возмутился этим, но у меня Беелка заневестилась, а этот жеребец выдувая по четверти (3 ведра за 2 недели, представляешь?) охапками таскает к себе в хижину вахине и, вроде бы все они остаются утром довольны. Не знаю какой он граф, но что русский- точно.
С Янгом они поладили быстро и тут же сели играть в карты. Этот граф, фамилия его кстати Толстой, прежде чем я спохватился проиграл г.Янгу 25 вёдер моей водки. Конечно водка не моя , а г.ван-Майера, а г.Янг утверждает, что граф платежеспособен и даже согласился графову расписку на 36 вёдер водки подтвердить своею подписью.
Сам понимаешь, мне такой гость ни к чему и, т.к. он спешил добраться до русских владений я тут же его огорчить тем, что судно за водкою и фруктами придёт не ранее мая. А вот если он доберётся до Ваимеа на Кауаи, то оттуда с грузом сандала можно отправиться в Макао, а там уж и до России рукой подать. Тут граф насел на г.Янга с просьбой дать ему какое судно, а тот пообещал тонгиаку*(4). Ну дай Б-г скоро уберётся."
- НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев - Альтернативная история
- Царь Борис, прозваньем Годунов - Генрих Эрлих - Альтернативная история
- Кудесник (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Альтернативная история
- Офицер империи - Андрей Борисович Земляной - Альтернативная история / Боевая фантастика / Фэнтези
- Славия. Паруса над океаном (СИ) - Александр Белый - Альтернативная история
- Ревизор Империи - Олег Измеров - Альтернативная история
- Егерь Императрицы. Граница - Андрей Владимирович Булычев - Альтернативная история / Попаданцы
- Дочь самурая - Владимир Лещенко - Альтернативная история / Боевая фантастика
- Дымы над Атлантикой - Сергей Лысак - Альтернативная история
- Псионик. Навсегда - Павел Барчук - Альтернативная история / Прочее / Прочие приключения