Белый трибунал - Пола Вольски

Откуда взялся этот пес, он понятия не имеет.

Это открытие заставило Дремпи Квисельда мгновенно умолкнуть. В молчании он направился к дому, отмахнулся от встревоженного сына и побрел в свою комнату, где и заперся в одиночестве.

Оставшись один, он первым делом бросился к ящику стола и отыскал Железное Око. Поднес шар к глазам и замер, вглядываясь в его глубины.

Верховный судья ЛиГарвол склонялся над своими нескончаемыми бумагами.

Лицемер! Двуличный, бессовестный обманщик!

Дремпи Квисельд остервенел.

— Я тебя узнал! — шептал он безразличному образу, скрывающемуся в шаре. — Сколько ни притворяйся добродетельным, ты, злокозненный сукин сын, но я-то тебя вижу!

Он с сожалением отложил Железное Око и закрыл лицо руками. От давления на веки все перед ним окрасилось красным. В кровавом свете ему виделся пакет с «Золотым Листом», дрожащий в стволе нож, обвалившаяся балконная ограда, паук на подушке, неизвестно откуда взявшийся мастифф. И лицо верховного судьи.

Этому надо положить конец. Он больше не вынесет всего этого.

Почтенный Квисельд сидел совершенно неподвижно.

Этому надо положить конец.

Он сам не знал, когда именно страх и отчаяние превратились в твердую решимость. Не помнил он и того, когда начал перебирать в уме всех домашних слуг. Нужен был человек сильный, решительный, надежный, умный, храбрый, и лавное, доказавший свою преданность. Перед глазами одно Другим вставали лица, и он отвергал их одно за другим, один из них, кажется, не обладал нужными сейчас качествами. Наконец Квисельд вспомнил одного, более или менее подходящего.

Тот случай с пауком… Он не забыл, какую отвагу и решимость проявил слуга, отозвавшийся на его призыв о помощи в то ужасное утро. Помнил, как ловко тот раздавил отвратительную тварь. Как же зовут этого парня? Почтенный Квисельд глубоко задумался. Ретц? Детц? Дрететц? Нет, ДеТретц! Удивительно, как он мог хоть ненадолго упустить из памяти имя такого замечательного человека.

Квисельд немедленно вызвал ДеТретца к себе.

После короткой таинственной беседы бодрость ДеТретца сильно поуменьшилась. По-видимому, его преданность, хотя и доказанная на деле, отнюдь не была беспредельной. В самом деле, что за надоедливые расспросы? Отличный слуга, но ему явно не хватает ума понять, что его долг состоит в полном, беспрекословном повиновении.

Почтенный Квисельд вздохнул. Ему самому до преждевременной кончины благородного ландграфа в голову не приходило усомниться в приказах господина. Дремпи терпеливо разъяснил своему несовершенному слуге понятие долга, и, в конце концов, ДеТретц, кажется, более или менее проникся. По крайней мере, кивнул соломенной головой и сказал, что понимает.

Почтенному Квисельду пришлось довольствоваться малым. Лучшего взять неоткуда.

Прошло время. Квисельд не способен был измерять его в часах, днях или неделях. Он только знал, что время наконец настало.

Этим временем оказалась середина одной ничем не примечательной ночи. Почтенный Квисельд сидел один в тиши кабинета, припав к Железному Оку. Вокруг него погрузился в сон дом Квисельдов , да и весь город Ли Фолез, ну или почти весь.

Верховный судья Гнас ЛиГарвол спал сном праведника. Квисельд отчетливо видел его. Чудесное Око не проникало за пределы спальни судьи, но что происходит за ними, почтенный Дремпи знал и без того.

По промозглым улицам крался доказавший свою преданность ДеТретц, вооруженный острым кинжалом и высокими идеями. Господин все объяснил ему. Теперь он знал, в чем его долг. По правде сказать, он не был героем, ему просто не хватало воображения. Мысль ослушаться господина попросту не могла прийти ему в голову.

Перед ДеТретцем вырос дом верховного судьи: приличный, скромный дом, ничем не выделяющийся на фоне остальных. Ничто в этом здании не говорило об исключительности его хозяина. ДеТретц благоразумно не стал приближаться ни к открытому фасаду, ни к строго охраняемому черному ходу, ни к неприступному северо-восточному крылу. Единственным слабым местом в этом доме было юго-восточное крыло, увитое густым плющом. Здесь, как ему было объяснено, вооруженный часовой проходил только раз в восемь минут.

Укрывшись в тени, ДеТретц выжидал. Прошел часовой. Восемь минут в его распоряжении. Слуга метнулся вперед, пролез сквозь густые заросли и добрался до нижнего окна. Разумеется, закрыто ставнями и заперто, но тонкий кончик кинжала быстро справился с простой старомодной задвижкой. Ставни распахнулись, он протянул руку дальше, отпер окно, раздвинул раму и пробрался внутрь, аккуратно прикрыв за собой ставень.

ДеТретц оказался в кромешной темноте, однако он знал, где находится. Недаром хозяин заставил его заучить наизусть весь план дома. Он проник в столовую. Прямо перед ним, как ясно представлял ДеТретц, находится дверь, выходящая в прихожую, а там он найдет лестницу на второй этаж, к спальне верховного судьи.

Вслепую двинувшись вперед, ДеТретц нащупал и обогнул обеденный стол. Еще несколько неуверенных шагов, и он у двери. Приоткрыв ее так, чтобы образовалась щелка, он выглянул в прихожую, где, на его счастье, в простом подсвечнике на стене горела пара свечей. А вот и лестница, все правильно.

Ни слуг, ни стражи не было видно.

Прекрасно. Он никогда бы не подумал, что до такого великого человека окажется так легко добраться, но почтенный Квисельд, видно, знал, что говорит.

Беззвучно проскользнув в дверь, ДеТретц начал подниматься на второй этаж, и с каждой ступенькой дрожь в коленях отступала, а уверенность в себе росла. Все идет в полном соответствии с планом. Господин будет им доволен.

Дремпи Квисельда уже тошнило от созерцания спящего Гнаса ЛиГарвола. Казалось, он сидит так с начала времен, запертый в ловушке кабинета, прилипнув к Железному Оку. А смотреть-то было не на что. Верховный судья крепко спал. Шли часы, почтенного Квисельда уже мутило от волнения, и ничего не случалось.

И тут, в одно мгновение, все изменилось.

Квисельд видел, как распахнулась дверь спальни. У него перехватило дыхание. В проеме показалась коренастая фигура ДеТретца, он заметил блеск кинжала в его руке. Благодаря колдовскому шару Квисельд видел все как днем, однако ДеТретц не обладал чудесным зрением. В спальне было темно — обстоятельство, которое почтенный Квисельд, сам спавший с ночником, упустил из виду при составлении плана. Впрочем, не совсем темно. Вероятно, в коридоре горела свеча или лампада: в открытую дверь сочился слабый свет. ДеТретцу следует просто выждать, пока глаза привыкнут к темноте…

Но ДеТретц не стал ждать. Как всякий новичок, торопясь поскорей сделать дело и скрыться, он стал ощупью пробираться к кровати. Прямо перед ним на низком столике стоял тяжелый канделябр. Слуга, кажется, не видел его.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});