По светлому следу (сб.) - Томан Николай Владимирович

Мог бы, конечно, и Аскар по приказанию Жиенбаева подложить что-нибудь в один из вагонов, но за ним теперь тщательно следили, и Ершову было известно, что до отхода поезда он не выходил из помещения кондукторского резерва.

Того, что Призраком подкуплен кто-нибудь из кондукторской бригады, Ершов не опасался. Ему еще днем сообщили, кто будет сопровождать поезд. Все люди были надежные. Подойти незаметно к поезду в Перевальске тоже было невозможно, так как охранялся он усиленным нарядом. У Жиенбаева оставался лишь один ход: подобраться к поезду на одной из промежуточных станций. Это давало ему возможность подложить мину, взрыв которой рассчитать к моменту прибытия эшелона в Большой Курган. А если это так, то беспокоиться пока нет оснований – поезд вот уже третий перегон идет без остановок.

Когда эшелон пришел на станцию Курганча, небо на востоке начало светлеть. Оно было теперь почти безоблачно. Ветер, всю ночь усердно разгонявший тучи, тоже понемногу успокаивался. Контуры большегрузных крытых вагонов поезда постепенно становились все отчетливее. Можно было разглядеть уже и составы, стоявшие на соседних путях, и станционные строения чуть в стороне.

Несколько местных железнодорожников, вышедших встречать поезд Шатрова, медленно шли вдоль состава. Мерно покачивались в их руках фонари, бросая тусклые пятна света на серый песок балласта. Бейсамбаев поздоровался с одним из них, очевидно, с дежурным по станции, и пошел с ним рядом.

Майор тоже соскочил со ступенек тормозной площадки и прошелся вдоль вагонов, посматривая по сторонам. С паровоза спрыгнул помощник Шатрова Рябов. Прошли мимо осмотрщики вагонов, приподнимая длинными крючками крышки вагонных букс.

Стрелки военизированной охраны тоже ходили теперь вдоль состава, держа винтовки наперевес. К майору подошел сержант железнодорожной милиции, дежуривший на станции. Приложив руку к козырьку фуражки, он доложил:

– У нас тут все в порядке, товарищ начальник. А у вас как дела?

– Да тоже как будто все благополучно, – ответил Ершов. – Вы покараульте здесь за меня, а я пройдусь немного.

– Слушаюсь, – отозвался сержант.

Поинтересовавшись у Рябова, как идут дела на паровозе, Ершов повернулся назад и медленно пошел к хвосту поезда, останавливаясь у тормозных площадок и разговаривая со стрелками охраны. Когда он подходил уже к концу поезда, с хвостового вагона спрыгнул Малиновкин и торопливо пошел к нему навстречу.

– Ну, как тут у вас дела, Митя?

– Все в порядке, Андрей Николаевич, – ответил лейтенант и добавил, понижая голос: – Но вы знаете, кто едет со мной хвостовым кондуктором? Темирбек! Я его теперь только узнал, когда рассветать стало. Оказывается, прежний хвостовой кондуктор заболел внезапно перед самым отходом поезда, и его заменили Темирбеком. Так по крайней мере объяснил мне сам Темирбек.

– Это очень важное обстоятельство, – взволнованно проговорил Ершов. – А как он ведет себя?

– Флегматично, как всегда. За всю дорогу ни слова не вымолвил.

– Мне нельзя ему показываться, но вы ни на минуту не упускайте его из виду! – торопливо распорядился Ершов. – Кто его знает, может быть, именно ему поручил Жиенбаев диверсию, хотя и не верится мне, чтобы он доверил этому человеку такое дело.

Когда Ершов вернулся к своей тормозной площадке, Бейсамбаев сообщил ему:

– Скоро двинемся дальше. Поездной диспетчер обещает зеленую улицу до самого Большого Кургана.

– Снова, значит, без остановок на промежуточных станциях?

– Снова. Люблю такую езду!

– А то, что у нас на хвостовом вагоне вместо Дослаева едет Темирбек, вам известно?

– Известно, конечно. Дослаев заболел ведь. Но замену ему надежную дали. Много раз приходилось мне ездить с Темирбеком. И потом он родственник начальника нашего, Аскара Шандарбекова.

«Случайно так все получилось или Темирбек тут по заданию Жиенбаева? Аскар мог ведь специально так все подстроить, чтобы он попал на этот поезд…» – тревожно думал Ершов.

– А Темирбек знает, где и какие будут у нас остановки? – спросил он Бейсамбаева.

– Откуда ему знать? – удивился главный кондуктор. – Я и сам узнал об этом только перед самым отходом из Перевальска.

Это немного успокоило Ершова. Он подумал: «Раз Темирбек не знает расписания, ему трудно будет предпринять что-нибудь. К тому же Малиновкин не будет теперь сводить с него глаз».

Мысли Ершова оборвал свисток Бейсамбаева. Ему тотчас же отозвался паровоз Шатрова.

– Поехали, – сказал главный кондуктор, осторожно подталкивая майора к тормозной площадке.

Поезд медленно тронулся с места. Колеса вагонов, мягко спружинив на первом стыке рельсов, с каждой секундой ускоряли свой бег и все чаще и громче постукивали на стрелках и крестовинах станционных путей.

…А в это время лейтенант Малиновкин, с тревогой оглядываясь по сторонам, искал хвостового кондуктора Темирбека. Он только что сошел с тормозной площадки, и как раз в это время поезд тронулся, куда же он исчез, черт его побери? Его ведь нигде не видно…

Поезд между тем все увеличивал скорость. Все чаще замелькали стоящие на соседних путях вагоны. Темирбека необходимо схватить немедленно! Замешан он в замысле Жиенбаева или нет, это выявится позже, а сейчас его нужно поймать во что бы то ни стало. Здесь, на станции, нетрудно будет сделать это. На ней стоят лишь два состава-порожняка, а сама станция, насколько было известно Малиновкину, состоит всего из трех служебных построек, за которыми простирается голая степь. Темирбек не уйдет тут никуда.

Поезд теперь развил такую скорость, что прыгать с него было рискованно, но Малиновкин был хорошим спортсменом и спрыгнул благополучно.

ВРОНСКИЙ НЕРВНИЧАЕТ

О том, что в Большой Курган отправляется эшелон со взрывчатыми веществами, Вронский узнал еще вечером. Он тотчас же вызвал к себе инженера Ивашкина, отвечавшего за безопасность взрывных работ, и спросил, в каком состоянии находится аммонит, привезенный на прошлой неделе.

– Все как полагается, – не очень уверенно ответил Ивашкин, так как по тону Вронского чувствовал, что тот уже заметил какой-то беспорядок. – У меня, сами знаете, Анатолий Алексеевич, всегда все точно по инструкции.

Ивашкин был рыхлым мужчиной, с трудом переносившим местную жару. Пухлое лицо его постоянно лоснилось от пота, соломенная шляпа, надвинутая на глаза, была обезображена какими-то грязно-желтыми пятнами, а огромный носовой платок, которым он беспрерывно вытирал лицо и шею, никогда не был сухим. Вронский, не любивший Ивашкина за эту удивительную потливость, разговаривал с ним, еле сдерживая брезгливость. Здороваясь, он никогда не подавал ему руки. Не имея оснований упрекнуть Ивашкина в плохом исполнении служебных обязанностей, он все же придирался к нему по всяким пустякам.

Вот и сейчас Вронский смотрел на него строгим, начальническим взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

– А почему у вас, Евсей Фомич, часть взрывчатки до сих пор еще находится на станции? – сухо спросил Вронский, наморщив нос при виде платка, которым Ивашкин торопливо вытер потную шею.

– Но, помилуйте, Анатолий Алексеевич! – взмолился Ивашкин. – С вашего же разрешения временно ее там держим. Но завтра же…

– Как завтра? – закричал Вронский, прерывая Ивашкина. – Сегодня же чтобы все было убрано! Ночью к нам целый эшелон аммонита пришлют, а тут еще этот не убран. Вы что, в сплошной пороховой погреб хотите превратить станцию? Немедленно убирайте взрывчатку куда хотите!

– Но позвольте, куда же я ее ночью дену?… – всплеснул пухлыми руками Ивашкин. – Ничего с него не случится до завтра. Она у нас в специальных вагонах-складах, оборудованных в соответствии с «Едиными правилами безопасности» – раздел пятый, глава одиннадцатая. Все вагоны без тормозов и тормозных площадок. Прежние двери забиты. Новые сделаны точно по «Правилам»: один восемь, на ноль девять. Открывается внутрь. Я ведь все это назубок знаю. Параграфы двести двадцать семь, двести двадцать восемь…