Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни - Ричард Шеперд

а скорее уменьшал их шансы на успешный исход дела, будучи одним из главных действующих лиц происшествия: у Ричарда Уайта в машине была бутылка рома, и тест на дыхание дал положительный результат, но анализ крови показал уровень чуть-чуть ниже разрешенного в Англии предела в 0,8 промилле. Кроме того, как оказалось, сумки мистера Коулбрука были забиты очень крепким пивом и дешевым вином. Никто не проверял уровень алкоголя в его крови при поступлении в больницу, однако одна медсестра обратила внимание, что от него был заметный перегар.

Защита непременно воспользовалась бы ее показаниями и содержимым сумок мистера Коулбрука и заявила бы, что он, будучи пьяным, сам встал перед сдающей назад машиной. Еще она посмаковала бы комментарии в моем отчете о вскрытии по поводу печени Эрнеста Коулбрука. Она была сильно увеличена и демонстрировала типичные для цирроза жировые изменения. Кроме того, в главной артерии его тела, аорте, были такие значительные атеросклеротические отложения, что в одном месте она угрожающе выпячивалась, — еще одна аневризма, способная в любой момент лопнуть. Сердце было значительно увеличено в результате продолжительного повышенного давления, имелись рубцы от старых сердечных приступов, хотя свежих не наблюдалось.

Эрнест Коулбрук умер через тринадцать дней после происшествия на парковке. На мой взгляд, цепочка событий была ясна как божий день.

Из-за того, что его сбила машина Ричарда Уайта, у мистера Коулбрука сломалась нога. Ему наложили гипс, в результате чего он был значительно ограничен в движениях, а это повлекло развитие тромбоза глубоких вен (стоит признать, что в прошлом у него уже был тромбоз). Как следствие, тромбоз вызвал тромбоэмболию, перенеся которую он умер. Quod erat demonstandum[57].

Я получил письмо из Королевской уголовной прокуратуры, которой нужно было выяснить, смогут ли они выиграть дело или же судебное преследование обернется пустой тратой денег налогоплательщиков.

У адвоката прокуратуры не было времени на фразы вроде «Преступник должен учитывать состоянии жертвы». Она отметила, что в соответствии с прецедентами изначальное происшествие должно было стать «существенной причиной смерти», но не думала, что кто-либо сочтет перелом ноги существенной причиной смерти, когда она наступила тринадцать дней спустя из-за тромбоэмболии.

Я вздохнул. Очевидно, в моем отчете о вскрытии все было изложено недостаточно ясно, потому что она не понимала прямой причинно-следственной связи между переломом ноги, ТГВ и легочной тромбоэмболией. В конце письма она напомнила, что судебное преследование должно осуществляться в общественных интересах.

Лично мне казалось, что судебное преследование Ричарда Уайта определенно было в общественных интересах, но я придерживался медицинских фактов, когда позвонил ей, чтобы объяснить свои комментарии с точки зрения медицины.

— Но вы можете сказать, насколько существенной была роль перелома в наступлении смерти мистера Коулбрука? — повторила она.

Я сказал, что, полагаю, его смерть стала как минимум на 80 % следствием наезда машины на его ногу. Я исключил 20 % лишь потому, что не был до конца уверен в том, какую роль сыграл ТГВ, который был у Эрнеста в прошлом. Был бы он сейчас жив, если бы его не сбила машина? Почти наверняка. Я выразил надежду, что она сочтет 80 % достаточно существенными.

— Минутку. Вы сказали «почти наверняка». Вы только почти уверены, что он был бы жив?

Я сказал:

— У него было больное сердце. Как можно быть хоть в чем-то полностью уверенным? Я не могу быть на 100 % уверен, что доберусь сегодня домой живым и здоровым, не так ли?

Я уже догадывался, чем все закончится. Как я и ожидал, вскоре мне позвонили из полиции и с большим разочарованием сообщили, что прокуратура решила преследовать Ричарда только за вождение без страховки, но не за смерть Эрнеста Коулбрука.

В каждом из этих случаев смерть кажется несоразмерным следствием причиненного вреда здоровью. Между тем старики нередко умирают вследствие малейшего проявления насилия. Смягчает ли это вину нарушителя?

Судя по всему, да, потому что ни в одном из этих случаев никому из потенциальных виновников смерти обвинения в ней предъявлены не были и они не были привлечены за нее ни к какой ответственности. И это при том, что в каждом случае жертва практически наверняка осталась бы жива, если бы ее никто не трогал.

Конечно, все живут по одним правилам, но дело в том, что в подобных случаях жертва обычно преклонного возраста. Почему нарушителей так редко привлекают к ответственности за смерть стариков?

Не потому ли, что мы не ценим жизнь пожилых людей? Или же все дело в том, что в преклонном возрасте в организме столько всего выходит из строя, что уже сложно понять, какую роль в наступлении смерти сыграли действия нарушителя?

Впрочем, иногда, когда пожилой человек умирает после подобного происшествия, виновники все-таки несут положенное наказание…

Глава 20

На днях я чинил трубы под кухонной раковиной, и мне пришлось лечь, чтобы посмотреть на них. Чтобы это сделать, понадобилось какое-то время и несколько неуклюжих маневров. Оказавшись на полу, я понял, что допустил очень большую ошибку. Когда я закончил, чтобы встать, мне пришлось перевернуться на колени, попятиться назад, а затем выставить ноги поочередно вперед, помогая себе руками. Гимнаст из меня всегда был так себе, но теперь и подавно.

А вчера вечером я попытался открыть банку. Мои пальцы — те самые, с узелками Гебердена, которые еще двадцать лет назад указывали на первые артритные изменения, — отказывались схватить крышку достаточно крепко. Как бы я ни старался, какими бы ругательствами ни сыпал, толку было мало. В конце концов мне пришлось зажать крышку банки между дверью и косяком. И снова мое тело оказалось не в состоянии выполнить отданную мозгом команду.

Вот она и пришла, подумал я. Настоящая старость.

За последние два года обострился не только артрит. Я прошел лечение рака предстательной железы. Впрочем, это очень распространенная болезнь. Когда я учился на судмедэксперта, нам говорили, что, если хорошенько поискать, можно найти очаг раковых клеток в простате как минимум у 80 % мужчин старше восьмидесяти лет. Между тем, несмотря на свою злокачественную природу, чаще всего они оказываются настолько безобидными, что редко когда становятся причиной смерти. Существуют и более агрессивные формы: течение болезни в каждом конкретном случае может определяться генами.

У отца диагностировали рак простаты в шестьдесят с лишним, и он скончался от него, когда ему перевалило за восемьдесят. У брата, к счастью, еще живого и здорового, тоже был рак простаты, и тоже в шестьдесят с лишним. Естественно, я обманывал себя мыслью, что стану первым мужчиной в семье, которого эта беда обойдет стороной. Вот я и избегал