Распускающийся можжевельник - Кери Лэйк

тяжелая жизнь.

Мой глаз дергается при этом, и я сжимаю кулаки, чтобы подавить гнев, бурлящий в моей крови.

— Я здесь, правильно?.

— На день? Может быть, на ночь? А когда все станет слишком пугающим, ты сможешь вернуться к своей безопасной стене.

Мои кулаки сжимаются.

— Ты понятия не имеешь, что я сделала. Через что я прошла. Как я выживала.

— Я не сомневаюсь, что ты выживала. Нужно быть дураком, чтобы голодать во время пира, в то время как остальные из нас изнывают от голода.

— Пошел ты. Я приехала из того же места, что и ты. По крайней мере, у тебя все еще есть семья. У меня ничего нет. Ничего!

Он сжимает обе стороны моего лица, дергая меня к матрасу, и когда он заползает на меня и удерживает там, он смотрит на меня с такой яростью, которая могла бы уничтожить армию грозных мужчин. Его тело дрожит, челюсть сводит от гнева.

— У тебя есть я. я! Он прижимается своими губами к моим, его рот прерывает мою борьбу, и мои мышцы смягчаются от его поцелуя.

— Прости. За то, что я сказал. Прижавшись лбом к моему, он держит мое лицо, поглаживая большим пальцем мои губы.

— Моя единственная цель с этого дня — сохранить тебе жизнь и быть рядом со тобой. И я убью тысячу человек, чтобы сделать это.

Его слова обезоруживают меня, точно так же, как когда-то его молчание. Ярость рассеивается, уступая место искренности в его глазах.

— Тогда позволь мне помочь тебе. Я открою тебе доступ внутрь.

— Нет. Я найду другой способ.

— Я не та слабая девушка, которую ты знал. То, чем я была, не то что я сейчас.

— Тогда ты не была слабой. Он падает сбоку от меня, его рука собственнически обхватывает мой живот.

— Но это не значит, что я готов бросить тебя на растерзание волкам и посмотреть, что произойдет. Я найду другой способ.

Я провожу кончиком пальца по раковине его уха.

— Они боятся тебя, ты знаешь. Ты мог бы повести их за собой.

— Страх не ведет. Он порабощает.

— И все же они последовали бы за тобой. Я бы последовала за тобой.

— Я не был создан для того, чтобы руководить, Рен. Я был создана, чтобы убивать. И когда придет время, если до этого дойдет, я не буду колебаться, чтобы выжить.

Глава 35

Скалистая внешняя стена шахты давит мне на спину, когда я сижу на земле, листая папин дневник в тени. Под заметками, фотографиями, техническими научными терминами, которые я не могу начать произносить, скрывается история, подводное течение, которое дает представление о человеке, который оставался для меня загадкой вплоть до своей смерти.

Это начинается с безвременной потери его дочери и ледяных цепей, которыми он сковал свое сердце. Ранние ноты отражают его боль, его гнев. Его отказ признать, что пациенты, которых ему поручили разрезать на части, когда-то были людьми.

Но в то время как от его восприятия меня выворачивает наизнанку, легко понять, как он мог погрязнуть во лжи, в образе мыслей тех, кто работал в Calico. Рейты разрушили его семью. Его жизнь. Он держал на руках своего единственного ребенка, маленькую девочку, которая любила книги так же сильно, как и я, в то время как она боролась и говорила на непонятных языках о желании раскроить ему череп и съесть его внутренности. И именно он ввел яд, который сделает ее навечно безмолвной.

На начальных этапах Буйнопомешанные похожи на психически больных. Социопаты. А к концу они становятся целеустремленными животными. Именно так смотрел на них папа. Ничего, кроме животных. Вскоре его взгляды распространятся на тех, кто является носителем болезни — второе поколение, которое, по его мнению, в то время не заслуживало мира.

Читая дальше, я понимаю, как сильно я напоминала ему его дочь. Как один взгляд на книгу, которую я сжимала в руках, когда впервые приехала сюда, спас меня от тех мусоросжигательных печей.

Я поднимаю страницу, которая сложена и приклеена скотчем внутри дневника, открывая фотографию папы с доктором Эрикссоном, Шолен и двумя незнакомыми мужчинами, одетыми в военную форму. Он выглядит более старым, с потертыми краями и обесцвеченным. За ними на цифровом экране, установленном на стене, написано 19 октября 2016 года и время.

До того, как упали бомбы. До того, как Драдж был выпущен в мир.

На следующих страницах приведены диаграммы и наброски организма. Они описывают обычный вирус, слитый с прионом, который был извлечен из почвы. Известно, что некогда жившие там аборигены были каннибалами, которые похищали путешественников и убивали их насильственными способами, свидетельство чему найдено в пещере, заполненной черепами и костями.

Я на мгновение приостанавливаю чтение при виде всех этих черепов, выстроенных в ряд в комнате Риса, прежде чем продолжить.

В дневнике перечислены измерения и терминология, которые я смутно припоминаю со времени, проведенного в лаборатории с папой. И когда я дохожу до конца заметок, мое внимание привлекает надпись "цыпленок царапает" внизу страницы.

Антиприоновый белок PrP ab623418

Изотип: IgG

Клональность: поликлональная

Номер узнаваем — тот, что вытатуирован на затылке Шестого.

— Он действительно нашел лекарство, — шепчу я, уставившись на страницу.

Под примечаниями приведена цитата из Библии: Так будет в конце мира: придут ангелы и отделят нечестивых от праведных — от Матфея 13:49.

— Ты Рен. Знакомый голос отрывает меня от чтения, и я поднимаю взгляд на Ред, стоящую надо мной с сигаретой, свисающей с кончиков ее пальцев.

— Это твое имя.

— Так и есть.

Ее подбородок опускается к груди, губы сжимаются в жесткую линию, и она качает головой.

— Я, честно говоря, думала, что он тебя выдумал. Побочный эффект всего того… дерьма, через которое он прошел. Но вот ты здесь.

Я ничего не говорю ей, но вместо этого закрываю обложку журнала и подтягиваю колени к груди.

— Рис не говорит о Калико, за исключением девушки, которая спасла ему жизнь. Ее щеки впадают, когда она втягивает дым в рот, прежде чем выпустить его в сторону. Вернувшись в Шолен, Джесси иногда курила табак, завернутый в конопляную бумагу собственного изготовления. Слабый вонючий аромат в воздухе подсказывает мне, что здесь, вероятно, делают сигареты таким же способом.

— Я не спасала ему жизнь.

— Хватит скромничать. Я видела его шрамы. Слышала его кошмары. Мы все видели моменты его ярости. Если бы ты не нашла его, его бы здесь не было, вот так просто. Он был бы частью того серого облака дыма, которое заволакивает небо. Она вытирает нос и кладет руку на бедро, стряхивая пепел. — Прости за удар. Я просто…. Рис может быть страшным ублюдком, но он защитил всех нас. Меня, Триппа, Тринити.

Я предполагаю, что Тринити — одна из немногих детей, бегающих по пещере.

— Твоя дочь?

Она кивает.

— Легион совершил налет на наш улей несколько лет назад. Убили моего маленького мальчика