Небо в алмазах (СИ) - Alexandrine Younger

растворился в вихре свадьбы.

И Космосу совершенно не понравилось, что батонообразный товарищ с бритыми висками пираньей кружит около Лизы. Да откуда Фил вообще взял столько здоровых лбов на свою свадьбу? Не хотел Космос Юрьевич признаваться себе в том, что руки снова чесались устроить какой-нибудь беспредел, но ноги сами понесли его в ту сторону зала, где находилась свидетельница.

Лиза стояла молча, подпирая плечом холодный мрамор, выслушивая нелепые комплименты в свой адрес. Лицо её было совершенно непроницаемым, но голубые зрачки беспокойно бегали; она просто не знала, как отвязаться от кавалера.

— Девушка, ну? Один танец, кавалеры приглашают дам…

— Не танцую… — устало отвечала Лиза, рассматривая фужер с шампанским, искривший пузырьками.

Новый знакомый, представившийся «Серожей», не унимался, и, разумеется, не знал значения отдельных слов русского языка. Верную Софку сдуло с места, ведь она снова находит общий язык с Пчёлой, карауля его из-за каждого угла. Или он в который раз разочаровывает дочь партийного работника. Отношения странные, но, однако, куда уж им до…

Лиза не успевает прогнать мысль через призму своих рассуждений, потому что Вендетта настигает непрошенных гостей сама. Не заметить Космоса просто невозможно, а разъярить в сложившейся ситуации — раз плюнуть. Он, медленно меряя шаги, подходил совсем близко. Лизе оставалось выбросить из головы разногласия, втайне радуясь, что Кос пришел к ней, защищая от ненужного внимания.

— Девушка, а ещё вы очень хорошо поете, и с каким-то рыжим хмыренком танцуете! Я бы даже сказал, что вы актриса или певица! Как Алёна Апина! — ничего лучшего здоровяк придумать не мог. На солистку «Комбинации» Лиза не была похожа хотя бы, потому что её голову не венчал новомодный начёс, пахнущий лаком «Прелесть».

— Зря ты так про моего брата сказал! Может, я его глаза и уши? А то ещё позову рыжего хмыренка этого, и какая свадьба без драки?

— Угрожать стала! Зря…

— Тебе что сказали, братец? — Кос положил свою огромную ладонь на предплечье парня, и отодвинул его, закрывая Лизу собой. — Проблемы какие?

— Ты вообще, красавчик, откуда возник-то? — претензия Коса не произвела никакого впечатления. — Не путайся. Сиди и бухай дальше!

— А я тебя снова спрашиваю, какого лешего девушке надоедаешь? — клиент попался упертый, и это означало одно — больнее будет падать. — Русский вообще или прикидываешься?

— Ты какого хрена лысого нарываешься, длинный? — в голосе «Серожи» скользило непонимание ситуации и того, насколько весомый товарищ возвышается над ним. — Ща из свидетеля быстро перебью в соучастники! Баб мало?

— Девушка не танцует, потому что я так сказал! — Космос чувствовал, как Лиза едва касается его спины, пытаясь сдвинуть с места. Лишённая возможности отвязаться от залетного придурка самостоятельно, она искренне не хочет, чтобы Космос опять устроил мордобой, оправдываясь высокими чувствами, но препятствовать не могла. — Чё, смекнул, что я с тобой щас сделаю, если ты на неё ещё раз хлебальник свой поднимешь?

— Крышуешь? Нашел, мля, благородное занятие, — Кос отбросил последний конёк сдержанности, так ему несвойственной, и скоро занёс руку, схватясь за лацкан пиджака далеко не трезвого боксёра. — Девка-то красивая, не ты один на такую задницу повелся!

— Пиздуй отсюда гигантскими шагами, да и шарнирами своими пораскидывай… — черный ящик мог взорваться в любой момент. — Я не Айболит, долго лечить не стану!

— Женишок нарисовался, да? Чё ж ты отсиживался, ждал, когда уведут! А ведь уведу ща, церемоний не будет, бля!

— Космос, не надо… — Лиза легко ощущала, к чему ведёт словесная полемика. — Он понял все. А если иначе, так я Филу скажу, его гость!

— Надо, будет, блять, знать, как к чужим девчонкам руки тянуть!

— Да я потанцевать, и, может, и дальше, куда бы прогулялись, — неосторожное слово, произнесенное Серёгой, лишает беседу благополучного исхода, — а ты не делишься, придурок…

— Сука ж ты непонятливая, — Космос больше не стал раздумывать, направляя свой увесистый кулак в нос обидчика, — ответишь!

Мягкая ладонь Лизы сама собой, не слушаясь разума, схватилась за рукав белой рубашки Коса, стремясь не допустить продолжения недружелюбного разговора. И это заставило Космоса отодвинуть от себя незадачливого ухажёра девушки, который растерял боевую закалку: затряс головой, оценивая масштаб бедствия, и разведя руками, задним ходом плелся куда-то в закат.

Кос вопросительно глянул на Павлову сверху вниз, заодно прикидывая длину кроя этого сумасшедшего огненного платья. Дикий Серёга даже облегчил ему задачу и приближение к заветной цели. И почему-то Космосу легко, словно он заранее знает, что Лиза уверит его в том, что никуда не денется.

— Ни на минуту оставить нельзя, эмигрантка! — но видя, как девичьи губы растягиваются в насмешливой улыбке, Космос угадывал, что она всё сведёт в шутку. Что же, он и обманываться рад, лишь бы к этому Павлику Морозову поближе. — Ничего мне пояснить не хочешь?

Глаза-алмазы снова смотрели на Холмогорова магическим мороком. Светло-синее марево, дурман, в котором таяли все его принципы, его тоска, и чёртова злость на блондинку, с которой он собирается провести всю оставшуюся жизнь. Размениваться нет смысла.

— Застрелишь? — их руки самопроизвольно сплетаются, а Лиза знает, что прощена заранее. Потому что только объятия собственного Космоса могут быть такими сильными, но удивительно нежными, открывающими от земли и воспоминаний. Теряется в нем, как в тумане, в синем море. Увы, плавать Лиза не умела, и охотно отпускала руки на водную гладь, помня, что её держат.

— Прощай, оружие, — Лиза все ближе, и тем меньше Космосу хватает воздуха — и от этого стресса сигареты, к сожалению, не спасут, — но я этого урюка я с удовольствием бы урыл! Вокруг тебя штабелями всякие Васи падают, успевай шашкой махать.

— Падают, а потом видят горбатую гору, разбегаются, как от чёрт от ладана!

— Ты же замораживаешь! Шанса мозгами раскинуть не даёшь! — Космос запускает ладони в волосы цвета золота, и всматривается в голубые глаза, по-детски доверчиво распахнутые и прекрасные. — Почему я всегда соглашаюсь с тобой, Пчёлкина?

— Нет, это от тебя, Холмогоров, бегут даже уголовники! Не дай Бог двинешь в челюсть, или из-за пазухи свою игрушку достанешь! — Лиза может довольно обнять Космоса, повиснув у него на шее, забывая, что пять минут назад, не знала, как подступиться. — Пиф-паф, ой-ё-ё-ёй, убивает заяц мой!

— Моя мораль разрешает мне карать твоих поклонников без суда и следствия! — Лиза никогда не давала повода сомневаться в себе, даже когда он снова увидел в её обществе Громова, пытающегося, как оказалось, помочь им в не самые лёгкие времена, но борьба с собственной ревностью — ринг, на котором он зачастую проигрывал. — Набегалась по своим Ленинградам…

Платье не может обмануть Холмогорова в том, как устали плечи блондинки, и