Башня континуума - Александра Седых

— Ой, мистер Ланкастер, здравствуйте.

— Какой вы хорошенький, хи-хи.

— И такой молоденький.

— Зайдите к нам как-нибудь, чаю выпить с домашним печеньем, хи-хи.

Дэниэл закрыл глаза. Когда он открыл глаза снова, хорошенькие девушки исчезли, а Торнтон, отхлестав провинившихся подчиненных стопками документов по лицу, удовлетворенно наблюдал, как перепуганные клерки удирают от него, словно тараканы. В подобные моменты с Ричарда осыпался, будто струпья с едва зажившей раны, его светский лоск, и становилось понятным, каков он на самом деле, любимец женщин, безалаберный обалдуй. А на деле Ричарду страсть как нравилось унижать людей, орать на них, погонять, пинать и вышвыривать с работы. Вот почему Кит и держал его при себе. На короткой привязи.

— Добрый день, милый мальчик, какими судьбами, — спросил Ричард, обратив на Дэниэла приязненный взор.

— Да вот, Терри попросила зайти и забрать дурацкую сахарницу…

Ричард был в курсе дела и посмеялся.

— Милый мальчик, должно быть, твоя сестра чем-то ему здорово насолила.

— Не хочу быть грубым… опять… но мне наплевать. Я просто хочу забрать эту штуку и отнести в Экстренную Доставку.

— Конечно, — протянул Ричард, — ах, Дэнни. Каким образом, интересно, ты умудряешься создавать на своем лице выражение такой лютой злобы. На это ведь требуются годы практики.

Времени для практики у Дэниэла имелось через край, поверьте.

— Про Кита ничего не слышно?

Ричард огляделся по сторонам, хотя, очевидно, его мало заботило, что его львиный рык по милому обыкновению разносится по всему этажу, если не по целому зданию.

— Что ты как маленький. Столько важных людей напрудили лужу и сели в нее, и теперь больше всего хотят на свете спасти свои шкуры и посты. Дело взято под контроль на самом высочайшем уровне и во всех аспектах строжайше засекречено. Если бы я знал что-то — то и тогда не мог бы тебе сказать, я серьезно, пойми меня.

— Но… он жив хотя бы? — спросил Дэниэл тоскливо.

— Да. Ведутся переговоры. Все, что я могу сказать.

— Что с тобой случилось, Ричард?

— О чем ты?

— Не знаю, но ты был славным парнем вроде бы, любил наркотики и вечеринки, веселиться до упаду, а теперь стоишь здесь и гоняешь каких-то жалких клерков.

Торнтон улыбнулся.

— Все просто, Дэнни. Однажды утром я проснулся и понял, что мне тридцать два. Конечно, я хотел убить себя, но вместо того встал, оделся и пошел на работу. Так поступают все взрослые люди… разве нет?

— В жизни не слышал ничего глупее, кроме того случая, когда Хацуми наглотался своих вырубонов и стал доказывать мне, будто весь мир — это иллюзия, плод его воображения, включая и меня. Он сказал, что, стоит ему щелкнуть пальцами, как я исчезну, и он все щелкал и щелкал пальцами, а я все не исчезал, а потом он уснул, а его подруга орально обслужила меня. В ватерклозете.

— Не знаю, кто этот Хацуми, — сказал Ричард, не переставая улыбаться, — но, судя по твоему рассказу, этот парень мог бы стать душой любой компании.

— Еще бы, — сказал Дэниэл, похлопав Торнтона по плечу, — ну, пожалуй, пойду.

— Иди. Если что-то понадобится, ты знаешь, где меня найти. И, Дэниэл!

— Что?

— Не вздумай строчить в своей дрянной газетенке что-то о своем брате! Не смей, понятно?

— О? Само собой. Не буду.

В кабинете Кита было темно, тихо, пусто и чисто. Зеленые глаза Дэниэла, прищурясь, изучили просторные интерьеры, которые самым тщательным (и необычайно дорогостоящим образом) сочетали старомодную респектабельность и аристократический минимализм. Отсутствие хозяина ощущалось, и очень явно, будто Дэниэл ступил на зыбкую палубу летучего голландца или потревожил пыльный, затхлый склеп с привидениями.

— Не будь придурком, — велел он себе.

Надо было забрать для старшей сестры ее глупую антикварную штуковину. Опытным путем Дэниэл быстро выяснил, что большинство ящиков письменного стола заперты намертво, открытыми были лишь два верхних ящика справа. Первый оказался набит дешевыми крепкими сигаретами, которые Кит предпочитал другим сортам, мятными пастилками, салфетками, носовыми платками и флаконами с антисептиком. Во втором ящике оказались канцелярские принадлежности. Дэниэл запустил руку поглубже и нашарил что-то под коробками скрепок. Да, то была антикварная сахарница, завернутая в слои розовой фланели.

— Что за вздор!

Невесть отчего Дэниэл сказал такое, да еще глядя прямо на парадный портрет Императора Константина Шестнадцатого во весь рост, со всеми регалиями. Схватив сахарницу в правую руку, Дэниэл начал подниматься из-за стола, но вдруг раздалось змеиное шипение, щелчки, и в уши ему пролился дождем чарующий, нечеловеческий голос.

— Семь минут Ободряющего Самовнушения производства компании «Психосоматическое Здоровье», подразделение фармацевтической компании Эймса.

От неожиданности Дэниэл сел обратно в кресло. Пальцы его разжались, и фланелевый сверток легко скользнул обратно в ящик стола.

— А?

— Ускоренный Курс особо глубокого и продолжительного воздействия — Избавление от Пагубной Никотиновой Зависимости.

Дэниэл секунду поразмыслил и заглянул под столешницу. Там обнаружилось нечто, напоминающее панель управления Би-терминалом. Панель оказалась выдвижной и слегка удивила Дэниэла, выехав из-под столешницы и довольно сильно ударив его по груди. Ага, а то он сам не догадывался, что кабинет нафарширован сложнейшей электроникой, подслушивающими и поглядывающими устройствами, датчиками. Похоже, шаря в ящиках, он случайно задел одну из бесчисленных белых, красных, черных и желтых кнопок, рычажков и тумблеров.

— Итак, начнем. Сядьте и примите максимально удобное положение. Расслабьтесь. Закройте глаза…

Дэниэл изучил панель и кнопки, промаркированные таинственно в стиле АВ, ВA, C09 и тому подобное. Наугад перевел один из рычажков в положение ВЫКЛ. и оказался в кромешной, потусторонней темноте, не считая загоревшегося зеленого индикатора ЭП. Наверное, ЭКРАНИРОВАНИЕ от ПРОСЛУШКИ, но — как знать. Дэниэл перевел рычажок обратно, зеленый индикатор погас, включился свет в кабинете, но заодно — и в оранжерее. Кассета тем временем продолжала работать, бомбардируя его мозг постгипнотическими внушениями, разработанными в стерильных лабораториях фармацевтической компании Эймса.

— Вы всесторонне развитая, гармоничная личность, обладающая разумом и силой воли…

— Заткнись, — пробормотал Дэниэл, лихорадочно щелкая переключателями.

— Вы счастливы? — требовательно спросил голос, определенно ожидая исключительно утвердительного ответа, маня, обволакивая и лишая воли к сопротивлению.

В оранжерее включились разбрызгиватели, потянуло сыростью, и быстро принялось холодать. Дэниэл поежился. Не иначе, заодно на полную мощность включилась и вентиляция.

— Счастливы?

— Заткни пасть, стерва.

— Счастливы?

— Нет! Ты довольна?

— Вы не раб обстоятельств, вы хозяин своей судьбы?

— Да пошла ты!

— Вы не раб обстоятельств? Вы хозяин своей судьбы?

— Что это такое, твою мать?

— Да. Ведь именно поэтому вы здесь. Да. Я хочу вас сделать вас счастливым. Да. Счастливым и свободным.

— Ты начинаешь мне действовать на нервы, вонючая тварь.

Ободряющее Самовнушение или как там оно называлось и впрямь действовало Дэниэлу на нервы. Он запаниковал. Панель заклинило намертво, и он самым нелепым образом застрял, вдавленный ею в кресло. Дыхание его зачастило, сдвинулся какой-то глубинный тектонический пласт в сознании, и он резко начал терять ощущение реальности. Самовнушение тем временем продолжало делать свою работу.

— Теперь, когда вы твердо решили бросить курить…

— Я даже не начинал!

— Поздравляю! Вы вступили в наши славные ряды!

Дэниэла затрясло. Всю жизнь он больше всего опасался вступить в чьи-нибудь славные ряды. Видимо, Ободряющая Штуковина была куда умней, чем выглядела на первый взгляд.

— Какие, на хрен, ряды?

Самовнушение ответило гладко, без запинки.

— Ряды счастливых, полноценных людей, наслаждающихся жизнью без сигареты. Да! Вы можете! Вы можете! Я верю! Я знаю это! Вас ждет радость. Красота. Здоровье. Счастье. Свобода. Радость. Красота. Здоровье. Счастье. Свобода. А на другой чаше весов…

— Что? — спросил Дэниэл упавшим голосом.

Грянула траурная музыка.

— Смерть! Смерть! Смерть!

Дэниэл судорожно дернулся, вздохнул, попытался успокоиться. Просто смехотворно. Терри говорила ему о Курсе и еще жаловалась, будто на Кита это совсем не действует, потому что он так и не бросил курить. Но… смерть! Смерть! Смерть! Смерть!

Дэниэл только сейчас понял, что промерз до костей. Стены подернулись сверкающей изморозью, а стеклянные двери оранжереи запотели. Что-то скреблось и царапалось изнутри, силясь выбраться. Это было оно, чудовище из его кошмаров. Теперь Дэниэл понял, наконец.