Тлеющий неон в крови - Фуюцуки Нобу

бы даже помог ей, оплатив их.

Алкашня, ведя хороводы у горящей мусорки, неправильно развела костер в ней, поджигать нужно было с восточной стороны, а не с западной. Те вещи, которые они кинули для розжига, не соответствуют правилам законодательства разжигателей костров.

Я подам на них в суд.

Они не имеют права разговаривать, потому что не чистят свои зубы. Это же отвратительно, я уверен, что они сейчас стоят и осуждают меня за то, что это я их осуждаю.

Все, что меня окружает, походило на какую‑то дичь.

В этом мире неправильным являлось все вокруг, а люди стали еще более омерзительными, чем раньше.

Они всегда такими были?

Наверное, да. Тогда почему мы с тобой никогда этого не замечали?

Интересно, ты читаешь обо мне в первый раз или перечитываешь?

– Алекс, тебе тоже кажется, будто тебя купили, как вещь? – вдруг перебил Иля ход моих мыслей. – Ой, прости, продолжай, не хотел перебивать.

Мне стало казаться, что спектр внутри меня течет не просто бурлящим потоком, он копится во мне, словно вода из‑под крана, которую наливают бесконечно в стакан. Вода интенсивным напором выходит наружу, я не могу ее остановить, вместо этого я могу пользоваться ею столько, сколько мне заблагорассудится.

Я сразу же представил в голове ту самую плотину, которая пропускала течение воды. С тех пор, как я обрел силы, многое изменилось, и вместо одного человека, который жил там и пользовался всеми благами, которые ему давала природа, на том месте уже выстроили целое поселение с сотнями жителей.

Но сейчас…

Это не просто поселение. Плотина не только пропускала через себя поток воды в реке, но и преумножала ее в десятки раз, расширяя и углубляя реку искусственно. Причем поток контролируется с такой точностью, из‑за чего возможности становятся просто безграничными. Недовольные люди, олицетворяющие мои негативные мысли, пропали, будто поняли, что ловить там нечего, собрали все свои вещи и уехали прочь.

Во мне страха и тревоги больше не осталось, а в моем теле столько спектра, что мне некуда его девать, хочется снова и снова выпускать его наружу, ведь с таким количеством мне совершенно стало его не жалко.

Я попробовал это сделать.

Пыль с моего тела начала исходить вдруг с такой силой, что снесла вдребезги все испачканные рвотой бомжей скамейки. Сами бродяги разлетелись по разным сторонам вместе со своими горящими мусорками, угли которых попадали им прямо в лицо, выжигая густо разросшиеся бороды. Только один Иля сумел устоять на ногах, потому что вовремя успел зацепиться за дерево своим ножом. Мне кажется, стоит ему сделать любое неверное движение, и он вылетит отсюда буквально за секунду, вслед за бомжами.

– Твою мать, Алекс! – закричал он. – Остановись! Долго я так не продержусь!

В ответ я только злобно заулыбался, потому что останавливаться не хотел.

Я стоял посреди площадки, а мой спектр продолжал с огромной скоростью разлетаться во все стороны, как ураган. Как вдруг я почувствовал легкость в ногах, еще немного, и я взлечу в воздух сам. Но при прошлой попытке взлететь я не смог справиться с равновесием и с распределением реактивной тяги в своем теле. А сейчас я понимал, что такого контроля над своим телом я прежде еще не ощущал.

Мне не пришлось даже разводить свои руки в стороны, я всего лишь дал спектру мысленную команду поднять меня в воздух.

К моему удивлению так это и произошло. Я стал взлетать. Сначала я поднялся на десять сантиметров, после на двадцать, а через пару секунд я висел уже на высоте в несколько метров над землей и причем не падал.

Мой спектр превратился в реактивный двигатель. Каждая его частичка бесконечно генерировала энергию, выпуская ее наружу.

А сейчас вопрос.

Насколько далеко она может зайти?

Мне не составило труда это проверить. Я просто поднял голову вверх и подумал о том, чтобы высвободить из себя столько энергии, чтобы мне хватило мощности для старта.

Я резко ускорился, земля под моими ногами стремительно уменьшилась, а после себя в парке я оставил разрушающие последствия в виде разлетевшегося асфальта и груды обломков вкупе с дымовой завесой.

Я взлетал все выше и выше, стремительно набирая сотни метров. Весь мегаполис был как на ладони, только вот конца и края ему не было, настолько он был огромен. Земля вокруг меня показалась маленькой, как резиновый мячик, а трущобы, которые заполоняли город, напоминали неровные бугорки на потрескавшейся земле. Мегабашни для меня, как спичечные коробки, так и хотелось взять один из них и оставить себе, чтобы дать в нужный момент подкурить Иле сигареты.

Эти маленькие муравьи даже не представляют, что я сейчас на вершине мира. Смотрю на них свысока, и меня не ебут их жалкие, каждодневные проблемы.

В моих руках власть, о которой завидует каждый неудавшийся в жизни проходимец. Каждый из них так и жаждет, как бы не сдохнуть, как мусор, который выбрасывают каждый день под ноги. Они пытаются выделиться, почувствовать себя, будто они сами вершат над собой судьбу.

Но это не так.

Именно такие, как я, вершат ее над ними.

Я способен по простому щелчку пальцев уничтожить все, что они так упорно строили. Мне стоит лишь дунуть в их сторону, как от них и мокрого места не останется.

Ненавижу их всех, презираю всем сердцем.

Не понимаю несправедливости своей судьбы, почему мне не посчастливилось быть обычным ребенком, как все? Почему мне вместо того, чтобы после школы купить себе пару пачек мармелада и обсуждать с пацанами, какая тебе попалась татушка на обертке жвачки, приходится выживать в этом омерзительном городе, убивая крыс, которые не возвращают занятые им деньги в срок?

Этот толстосум, сидя в своем кресле, закинув на стол ноги, совсем не понимает, какими усилиями мне приходится выбивать долги с его тупоголовых клиентов?

Еще с какого‑то хрена отпиздил меня у самого порога. Я едва знаю его, а он меня чуть ли не убил просто потому, что он – наглухо поехавший больной ублюдок, у которого явно не все дома, раз он разговаривает сам с собой.

Клянусь, я лично оторву ему голову за то, как он со мной обошелся. Выполню его обещанный заказ, получу свои деньги и раз и навсегда поквитаюсь с ним. Хочу снять его лупоглазую маску и посмотреть на его окровавленное лицо после ударов моих кулаков.

Посмотрим, кто из нас еще окажется чьей собакой.

Надену на него ошейник и буду заставлять подавать голос,