Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов - А. Передрий

ГЕОРГИЙ ЮНГВАЛЬД-ХИЛЬКЕВИЧ

У кинорежиссера Георгия Эмильевича Юнгвальда-Хилькевича чудесный набор визитных карточек: «ДГ Артаньян и три мушкетера», «Опасные гастроли», «Ах, водевиль, водевиль...», «Узник замка Иф» — это все он.

В свои 80 он по-прежнему полон энергии — пишет сценарии, участвует в создании спектаклей, собирается снимать новый фильм...

Знакомство, переросшее в настоящую мужскую дружбу, Юнгвальда-Хилькевича с Владимиром Высоцким состоялось в 1966 году: «Наше знакомство состоялось на пробах фильма Станислава Говорухина «Вертикаль» в Одессе, — вспоминает режиссер. — Там был второй режиссер Саша. Как-то он говорит мне: «Обязательно приходи, сегодня будут пробы у потрясающего поэта, который к тому же прекрасно поет песни на свои стихи!» А я всю эту бардовскую песню никогда не любил. Но из вежливости пришел. Володя запел песню под гитару, и... все мои предубеждения как рукой сняло! Я сразу понял, что передо мной сидит поэт, равных которому не было со времен Пушкина. Я сейчас даже не помню, какие конкретно Володя пел песни, но это было потрясающе. А несколько дней спустя мы с ним уже гуляли по ночной Одессе, в ней и зародилась наша дружба.

В 1969-м режиссер снимает друга в главной роли в своем приключенческом фильме «Опасные гастроли». Высоцкий играет куплетиста Жоржа Бенгальского (он же подпольщик Николай Коваленко).

«Фильм снимался по воспоминаниям Александры Коллонтай, которые я прочитал в журнале «Юность», — рассказывает Георгий Эмильевич. — Сценарием очень заинтересовался Владимир Высоцкий. Но он тогда уже был запрещен. За исполнение и даже прослушивание его песен исключали из институтов, выгоняли с работы. Тем не менее, я сделал с ним пробы, очень эффектные, и поехал на утверждение в Госкино.

Вскоре меня вызвали к начальству: «Заявка хорошая, но Высоцкого вы снимать не будете». Мне дали две недели на поиск других актеров. Я пригласил на пробы очень хороших артистов — Каморного, Шалевича, Рому Громадского, но предупредил. Что их руками хотят угробить Высоцкого. Надо отдать им должное, они все пробовались исключительно плохо». «Мне даже дали список, кого надо пробовать, и заявили, что Высоцкий сниматься не будет. Но я уперся рогами. Володю я обожал. Картина делалась ради него. Из-за этого приходилось жертвовать многим и многим. Так, на фильм не утвердили Риту Терехову, потому что мне предложили снимать Лионеллу Пырьеву. Это был своего рода компромисс на утверждение в роли Высоцкого».

«После того, как я привез пробы в Москву, мне еще шесть месяцев морочили голову. Все эти полгода мы с Володей пили «горькую». А потом вдруг что-то там прорвало. Меня вызвал тогдашний зампред Госкино СССР и сказал: «Ладно, снимай. Мне только не понятно, как тебе, человеку со вкусом, может нравиться Высоцкий?» — «Он — гений!» — «Да ладно, какой он гений? Так — хрипун». Правда, меня предупредили, что если он хоть раз захрипит, картину закроют».

«Уже утвержденного на главную роль Владимира Высоцкого было велено не пускать в Одессу, — продолжает вспоминать кинорежиссер. — Секретарь местного обкома даже издал специальное распоряжение по этому поводу». «Глава тогдашнего Одесского обкома партии по фамилии Синица, оказавшийся самым обыкновенным вором — держал собственные пароходы за рубежом, — издал указ, запрещавший Высоцкому проживать в гостиницах Одессы».

Как свидетельствует Георгий Юнгвальд-Хилькевич, Владимир Высоцкий «жил в моем доме. Туда же приезжала и Марина Влади»: «Когда мы снимали там «Опасные гастроли», у Володи как раз в разгаре был роман с Мариной Влади. Она тогда находилась в Москве, но как гражданка буржуазного государства не могла свободно перемещаться по СССР. КГБ, слежка — все это было. И тогда я позвонил Марине и велел купить билеты на самолет на чужое имя — тогда в авиакассах не спрашивали паспорта. Но чекисты, видимо, подслушали наш разговор и готовились снять Влади с рейса. Однако они недооценили ее желание увидеть Володю! Она летела не тем самолетом, на который у нее был билет, а на пару часов раньше. КГБ ее потерял, а Влади и Высоцкий полтора месяца жили в моей одесской квартире».

Другие источники утверждают, что во время съемок в картине «Опасные гастроли» актер был устроен по высшему разряду в одесской «Аркадии». И хотя в лицо его тогда мало кто знал, голос Высоцкого спутать с другим было невозможно. Уже тогда поэт был властителем дум и душ. Поэтому, когда в разгар послесъемочных застолий он брал гитару, у администраторов картины душа уходила в пятки...

Съемки фильма начались с «некоторых трудностей». «Сложность была в том, — говорит кинорежиссер, — что мы уже набрали обороты в злоупотреблении алкогольными напитками. И когда картину запустили, Володя попал в больницу. А так как у нас тогда все было по плану, и если ты выбивался из графика, начинались проблемы, то я в сговоре с директором студии целый месяц занимался очковтирательством».

В перерывах между съемками, вспоминает Георгий Эмильевич, конечно же, не обошлось без концертов Владимира Высоцкого в Одессе: «Однажды услышав знакомый голос, люди со всей Одессы привалили к ресторану «Аркадия», Народу пришло так много, что витринное стекло ресторана было просто выдавлено! Но на это мало кто обращал внимание — собравшиеся тут же сбросились и отдали деньги директору ресторана. Несколько часов продолжался необычный концерт. Люди хлопали, заказывали песни, вызывали «на бис». Самое забавное было в том, что об этом эпизоде милиция и высшее руководство города так и не узнали».

Пел Высоцкий на том импровизированном концерте и песни, специально написанные для «Опасных гастролей». Увы, в данном случае цензура оказалась сильнее режиссера: большинство песен вставить в картину так и не разрешили... Даже вроде бы безобидную «Цыганочку» с ее разлихватским «Эх, раз, еще раз» не пропустили.

Много пришлось натерпеться режиссеру фильма. Георгий Юнгвальд-Хилькевич сетовал: «Картину закрывали, между прочим. Только мало кто об этом знает. А когда мы, наконец, закончили работу, ее не приняли... Мы сидели в Москве и не знали что делать».

«Руководство Госкино очень хотело иметь популярный фильм о революции, — рассказывает кинорежиссер. — Картина, как вы знаете, делалась по воспоминаниям Коллонтай, как она вместе с Литвиновым в начале века ввозила в Россию оружие. У нас все эти сцены убрали: власти меняли историю, как хотели. Мне сказали: большевики должны везти из-за границы листовки, то есть готовить идеологическую революцию. «Смотрите, — говорю, сама Коллонтай пишет, что оружие в Россию ввозилось с 1905 по 1911 год под видом какой- то театральной мишуры». Мне ответили категорично: «Что могла написать эта старая дура?»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});