Земной круг - Сергей Марков

Тем временем Шестаков получил звание главного командира всего Северо-Востока, что никак не вяжется с тем, будто он не знал ни аза!

Кроме того, Афанасия Федотовича ставили во главе огромной экспедиции для обследования тихоокеанских земель.

Тяжек был путь к Большой земле для тех людей, которые следовали с Мартыном Шпанбергом, сопровождая речной караван, плывший по Лене и Алдану в сторону Охотска.

Шпанберг в 1726 году не успел дойти до Юдомского Креста, и суда вмерзли в лед реки Горбеи. Начались страшные бедствия. Больные цингой люди ели конину и сыромятные сумы и, еле держась на ногах, брели по снегу, таща на себе тяжелые нарты. В Юдомском Кресте эти герои надеялись найти спасение.

В том же году по Лене к Ледовитому морю сплыл Емельян Басов с тридцатью удальцами. В Тобольске им было приказано проведывать морской путь к Камчатке. Судно Басова было разбито. До Ленского устья он добирался на шитиках.

Абрам Ганнибал в Селенгинске

Наступил 1727 год. По глухому Селенгинску шагал темнокожий человек в форме русского бомбардир-поручика. Производство съемок ему было хорошо известно, так же как и строительное искусство. За несколько лет до этого он занимался геодезическими делами в Олонецкой губернии.

Он должен был выбрать места для постройки новых крепостей на границе с Китаем. Если вглядеться в кольцо, блестевшее на смуглом пальце офицера, на жуковина перстня можно было увидеть голову Петра Великого и лик черного человека. Изображения эти были сделаны самим Петром[221].

Бомбардир-поручик был удален в Селенгинск по проискам Меншикова. Темнолицего офицера хотели послать еще дальше — исследовать и описать Великую Китайскую стену.

В то самое время, когда к Восточному океану шли отряды Камчатской экспедиции, в Селенгинске, Нерчинске, на Аргуни, Чикое и Кяхте строились крепости и торговые слободы.

Так выполнялись петровские предначертания, единые для Селенги, Байкала, Камчатки и снежного Анадыря.

Под началом российского посла в Китае С. Рагузинского находились тогда геодезисты Михайло Зиновьев и уже знакомые нам Петр Скобельцын, Василий Шетилов и другие съемщики. Они-то и делали чертежи, один из которых вскоре был приложен к Кяхтинскому договору.

Из Селенгинска геодезистам виделось далекое море, омывающее северо-восточный угол Азии и устремленный в него Анадырский нос. Проход в Тихий океан на селенгинской карте был показан свободным. Обмен опытом и итогами исследований между открывателями на огромных пространствах от забайкальских степей до Чукотки несомненен. Оказывается, Скобельцын и Зиновьев знали карту Ивана Львова, изображавшего Большую землю.

Через Селенгинск в Пекин прошел караван под начальством Дмитрия Тоболяка-Молокова. Шестьсот тридцать шесть повозок были нагружены дарами Ледовитого моря и Тихого океана. Тут были шкуры тюленей и моржовые клыки, черные соболи, белые и голубые песцы, котики и морские бобры. Все это видел в 1727 году бомбардир-поручик Абрам Ганнибал в Селенгинске.

Искусный мастер чертежей должен был знать селенгинских геодезистов.

Может быть, Ганнибал помогал им в их почетном труде. Но о сибирских картах арапа Петра Великого мы пока ничего не знаем.

Летом 1727 года казачий голова Афанасий Шестаков двинулся из Петербурга на восток. Из некоторых старинных бумаг видео, что Шестакову было приказано действовать не только на Восточном, но и на Западном море, то есть на Ледовитом океане. Но насчет того, предполагал ли Шестаков пройти из одного моря в другое, никаких письменных свидетельств пока не имеется, если не считать загадочной вести о Трифоне Крупышеве.

С Шестаковым ехали штурман Яков Генс, подштурман Иван Федоров, геодезист Михайло Гвоздев и рудознатец, пробирный мастер С. Гардебол. Он должен был искать серебро, яшму и яхонтовую корку в недрах Северо-Востока.

К экспедиции было причислено десять самых опытных и сметливых матросов из Адмиралтейства.

В Тобольске к Афанасию Шестакову примкнул капитан Дмитрий Павлуцкий, вероятно ближний родственник Ивана Павлуцкого, служившего в новых иртышских крепостях. Отряду было придано четыреста тобольских казаков.

Люди, одетые в пух

В 1727 году в Западной Европе снова заговорили о большом острове близ северо-восточного края Азии. Какой-то неизвестный составитель, не пожелавший открыть своего имени, выпустил в Амстердаме карту, в которой упоминал загадочных «пухоходцев». Они живут на этом острове и платят русским дань бобрами. На чертеже был виден и пролив с такой надписью:

«Русские, плавающие из Лены и из других рек к востоку от Лены проходят здесь на судах, с целью вести торговлю с камчадалами»[222].

Но что это за «пухоходцы»? Одетые в пух, охотники на птичьим пухом?[223] Под 1711 годом мы упоминали «якутского дворянина» Ивана Львова, приказчика Устьянского, а не Анадырского острога, как пишет об этом А. В. Ефимов. Вот теперь и уместно сказать несколько слов о карте Ивана Львова.

К востоку от Анадырского носа он изобразил пролив, продолговатый остров, снова пролив и опять остров. За последним островом простирался более широкий пролив. Далее лежала изогнутая, как сабля, земля. Лезвие этой сабли-земли было обращено к востоку. Как узорной насечкой, «сабля» была украшена изображениями гор, протянувшихся во всю длину земли.

На первом острове против Анадырского носа было написано:

«На сем острову живут люди по-чукоцки зовомо Ахъюхалят… платье носят уточье и гагарье, тож и питаются моржом и китом. А безлесно, а вместо дров костью варят и жиром…»

Второй остров был отмечен такой надписью:

«На сем острову живут люди зовомы пеэкел зубатые. Платье уточье и остроги у них есть».

Вдоль всего тупого края земли-сабли как черневой узор тянулась надпись: «Землица Большая, а на ней живут люди по-чюкоцки зовомы кигин элят… и парки носят собольи и лисьи, и лисицы и олени есть. А юрты у них в земле; а бой лучной; а лес на ней сосняк и листвяк ельник и березник и острог у них»[224].

Львов показал Чукотку, острова Диомида и часть Северо-Западной Америки.

Большой остров амстердамской карты — львовская Большая землица. Разница только в том, что, по Львову, на Большой землице одежду шили не из птичьих шкурок, а из соболей и лисиц.

У края Большой земли

Все короче и короче становился путь русских людей к берегам Северной Америки.

Нелегок был этот путь!

До Большой земли так и не дошел геодезист Федор Лужин. Он погиб в 1727 году от голода, вскоре после того, как отряд Мартына Шпанберга добрел до глухого урочища Юдомский Крест.

Все наследство бедного труженика состояло из квадранта, астролябии, нательного креста и перстня. С этими предметами Федор Лужин не расставался с того времени, когда вместе с Евреиновым отыскивал Курилы, чтобы знать, где в действительности лежит западный край Северной Америки.

Афанасий Мельников, замысливший еще в 1725 году поход к Большой земле, в 1728 году построил для этой цели корабль в Анадырском остроге. В товарищах у него был какой-то Василий Щипицын (скорее всего, Шипицын, ибо эта исконно устюжская фамилия пишется именно через «Ш»).

На корабле находились тридцать анадырских смельчаков. На море пала «великая погода», и Мельников со своими спутниками вернулся на Анадырь пешком. Но он не успокоился, не опустил рук и стал готовиться к новым походам, чтобы разыскать старинное русское жилье на Большой земле.

В том же 1728 году Игнатий Козыревский, не принятый Берингом в состав Камчатской экспедиции, пристроился к казачьему голове Афанасию Шестакову.

Афанасий Федотович пообещал Игнатию вскорости построить отдельный корабль для поисков Большой земли.

Игнатию было поручено осмотреть острова против устья Лены.

И. И. Огрызко в своей работе «Открытие Курильских островов», о которой мы уже говорили, сообщает новые подробности истории этих поисков.

Игнатий Козыревский взял с собой людей из отряда Афанасия Шестакова и дошел с ними на своем «Эверсе» до Ледовитого океана. Они начали морское плавание, целью которого ставили достижение «Новой земли» — Северной Америки и Камчатки со стороны Лены.

Раньше историки ошибочно считали, что в 1728 году Козыревский до океана не дошел и зимовал в Сиктахе на Лене. Из новых свидетельств явствует, что до зимовки в Сиктахе «Эверс» побывал «на Северном море акиане»[225].

После вынужденного сидения на Сиктахе мореходы не оставляли надежды на то, что встретятся с Берингом и Чириковым на Камчатке и увидят Большую или Новую землю.