Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции - Борис Прянишников

Усадив Петрова в своем кабинете, Степанов спросил:

— Вы поняли, что вам сказал генерал Достовалов?

— Понял. Но что именно я должен делать?

— Вы должны служить у нас за границей в разведке. Вы хорошо известны белому начальству, пользуетесь их доверием. Будете работать по нашим заданиям.

— Согласен… Делайте со мной что хотите. Только не троньте жену и ребенка!

— А это будет зависеть от вас. Даем вам шесть месяцев. Если будете саботировать, то вам несдобровать! Итак, согласны?

— Да.

— В таком случае вы должны дать нам подписку о верности.

Подавленный угрозами семье, Петров подписал обязательство.

— Для начала мы даем вам 40 долларов в месяц, плюс все расходы по поездкам. Для работы даем вам кличку «Кавказец».

* * *

Помощник Степанова Пиотровский приказал Петрову отправиться в штаб Кутепова:

— Побывайте лично у Кутепова, прислушайтесь ко всему. Узнайте, что там будут говорить о гвардейском полковнике, который должен приехать к нему из России. Кстати, о вашей поездке в штабе Кутепова знают.

Петрову выдали итальянский паспорт на его настоящее имя с пометкой — родился в Триесте.

Весной 1922 года Петров приехал в Велико-Тырново, древнюю столицу Болгарии. Кутепов принял его, но говорили о пустяках. Конечно, о своей службе у красных Петров умолчал. Получил от Кутепова несколько фотографий, на которых были изображены жизнь и быт белых полков в лагерях Галлиполи. Весь второй день Пасхи Петров провел в обществе адъютанта Кутепова, капитана Мащенко, который и сообщил ему по секрету о предстоявшем приезде из России гвардейского полковника, занимавшего крупный пост в Красной армии, для личного свидания с Кутеповым…

Вернувшись в Берлин, Петров доложил Пиотровскому о виденном и слышанном и вручил ему фотографии белых офицеров и солдат, подаренные Кутеповым.

Пиотровский отправил Петрова в Вену. Тамошний резидент ОГПУ товарищ Краснов выдал ему паспорт на имя австрийского гражданина Петрова. В Вене Петров получил приказ выехать в Сербию с заданием выяснить расположение частей армии Врангеля и добыть все приказы командования.

Петров побывал в Белграде и Нови-Саде. На службу к красным он завербовал подполковника Малахова и капитана Отдельной инженерной роты Игоря Владимировича Завадского-Краснопольского. Но если от Малахова толку не было никакого, то в лице Завадского Петров обрел надежного поставщика приказов, которые он переправлял в Вену своему начальнику.

В дальнейшем Петров завербовал в Софии несколько белых офицеров, в том числе полковника Житкевича, бывшего командира Самурского пехотного полка.

Своей ревностной службой Петров снискал доверие советской разведки. В декабре 1923 года его жену и сына советские власти выпустили из России в Вену. Устраивая семейную жизнь, Петров растратил доверенные ему казенные деньги и был уволен со службы. Но вскоре на его имя в Вену пришло письмо полковника Сорокина, предлагавшего свои услуги советской разведке. И тут интересы разведки возобладали над растратой денег. Пиотровский вновь привлек Петрова к агентурной работе с заданием установить деловой контакт с Сорокиным.

В течение ряда лет Петров вращался в среде русских эмигрантов. Он проник к легитимистам, поддерживавшим зарубежного императора Кирилла Владимировича. В соответствии с целями советской разведки, стремившейся ослабить РОВС, он вербовал офицеров в ряды легитимного Корпуса Императорской армии и флота. При помощи одного завербованного, полковника Тимченко, Петров добывал документы у секретаря В. А. Маклакова, бывшего русского посла в Париже.

Осенью 1928 года он окончательно порвал связи с красными и укрылся с семьей в Бельгийском Конго.

* * *

Разбирая оставшиеся после выемки бумаги похищенного мужа, Н. Н. Миллер обнаружила листок из блокнота с записью 1933 года, предназначавшийся генералу А. М. Драгомирову. Рукой Е. К. Миллера было написано:

«Орган. Завадского-Краснопольского

Желдор. батальона кап. Савин.

Кап. Пилюгин — н-к контрразведки.

1) Разведка — Завадский.

2) К.-разведка — кап. Пилюгин… корн.

3) Автомобиль — Майдачевский, бронеп.

4) Связь — п. Осипов, Кекс. п.

5) Исполнит.,

6) Казначей — п. Трошин, корн. п.

Агенты: Н. Н. Алексеев, Шувалов, Кацман, Нейман, Бострем, Колтыпин-Любский, Катанский».

Слева на полях Миллер записал:

«Кн. Вадбольский.

…Машин.

Толстов.

Шувалов.

Закржевский.

Кацман.

Полк. Полежаев.

Сэн-Лазар 100 Завадский.

Надежда Алексеевна — моды шляп. У нее бывают собрания отделов, и ген. Скоб. с сестрой и супругой. В воскр. собрание и в понед. с ген. Скоблиным».

Позже Миллер вычеркнул фамилии Алексеева, Шувалова и Кацмана. Н. Н. Миллер передала записку следственным властям. Ознакомившись с запиской, следователь Марша придал ей большое значение и распорядился об обыске у владелицы мастерской «Надин». Обыск ничего не дал.

Надежда Алексеевна показала, что Плевицкую знала только как клиентку, изредка посещавшую ее мастерскую. С Завадским она одно время была в интимных отношениях, но уже давно разошлась с ним. Жил Завадский этажом ниже, четыре года назад у него бывали собрания. На вопрос, посещали ли Скоблины эти собрания, Надежда Алексеевна ответила, что у Завадского встречались разные люди, но не могла припомнить, бывали ли Скоблины на собраниях у Завадского.

С рю Сен-Лазар Завадский переселился в дом № 44–46 на рю Дюрантон в гущу проживавших тут многочисленных русских эмигрантов. В квартирах № 117 и 118 Завадский свил свое гнездо, известное под разными вывесками: «Орден Чести», «Русский Исторический Союз» или РИС вкратце, и наконец, «Всероссийский Национальный Центр» — ВНЦ.

* * *

Завадский, однажды перейдя от белых к красным, до 1940 года с этой стези не сходил. Уличенный в передаче Советскому разведывательному центру в Вене секретных сведений о дислокации сербских войск и исключенный из армии Врангеля, Завадский перекочевал в Париж.

Для большего удобства и безопасности он перестраховался, прикрыв деятельность своей офисины тесным сотрудничеством с Сюртэ Насиональ. Он стал осведомителем полицейского комиссара Прето и доверенным сотрудником специального комиссара Фо-Па-Биде, которому было поручено расследование похищения генерала Кутепова.

Наряду с Фо-Па-Биде расследованием похищения Кутепова занималась комиссия под председательством военного юриста Жижина, назначенная Е. К. Миллером. Своими данными она делилась с Фо-Па-Биде, а от него Завадский узнавал всё, что могло интересовать советскую власть по этому делу.

Черновая запись генерала Миллера свидетельствовала о недостаточном знании организации Завадского. Трошин не был ее казначеем, Савин не был ее членом, Закржевский и Савин состояли во «Внутренней линии», но все они были знакомы между собой и встречались с Завадским.

К организации Завадского принадлежали проживавшие в том же доме братья М. и Б. Шварц и Кацман; бывший советник полпредства СССР в Париже Григорий Зиновьевич Беседовский, на чье имя в этом доме была снята небольшая квартира; Троепольский, Колтыпин-Любский, Кротков и Бострем. При посредстве Беседовского и Колтыпина Завадский был тесно связан с таким крупным, бывшим одно время в Берлине, агентом ОГПУ Багговутом-Коломийцевым, проживавшим в доме № 157 на рю де ля Помп.

В офисине Завадского была обнаружена обширная картотека с карточками на 16 тысяч эмигрантов. Занимались деятели РИС странными делами. Составляли и распространяли разного рода дезинформацию, продавая ее тому, кто больше давал. Специалистом по этой части был Беседовский, редактор невозвращенческой газетки «Борьба», финансировавшейся Багговутом.

После обысков у деятелей РИС следственные власти заключили, что организация Завадского располагала значительными средствами «весьма подозрительного происхождения».

При обыске у Бориса Шварца было установлено наличие в Базельском банке сальдо на 835 тысяч франков; некий Богомолец, бывший агент Интеллидженс сервис и тайный агент румынской полиции, проживавший в доме № 5 на рю Шальгрен, вручил офисине Завадского конверт с 12 тысячами франков; совсем не по назначению поступали к Завадскому деньги от Л. Д. Кутеповой, пожертвованные эмигрантами на розыски ее похищенного мужа; получал Завадский субсидии и от Фо-Па-Биде, прекратившиеся только после исчезновения Миллера и первого обыска в офисине Завадского.