Ранний старт - Сергей Чернов

глаз приделал! — Руками чужая бабка показывает нечто несуразное по размерам. Намного больше лица любого. Если только её внук не конь и не бегемот. Только никакую скотину я не обижал.

— И моему! И моему! — Голосят остальные.

— Ваши — сами хулиганы! — Басима режет правду-матку. Что есть, то есть. Это ж не мы с палками на битву пришли и в троекратном количестве. Но не вмешиваюсь. Я зритель в этом цирке. Пока.

— Ты, бандит, ещё раз моего внука тронешь! — Концовку обращения ко мне некая бабка оформляет потрясанием клюки.

— Угрозы!? — Сужаю глаза и вытаскиваю рогатку. Медленно заряжаю. Толпа почему-то притихает. Слегка отодвигается.

— Уважаемые дамы! Никак не пойму двух вещей. Какого рожна вы лезете в мужские дела, — на эти слова многие кривятся скептически и хмыкают, — и чего вам, собссно, надо?

— Мужские дела, надо же… — бурчит одна.

— Прекрати избивать наших детей! — Самая могутная бабка старательно нагнетает уверенность в зычный голос.

— Уважаемая! Я не могу этого сделать. Они сами этого хотят, и всё время выпрашивают, — делаю невинное лицо пай-мальчика. Как я, такой славный и хороший, могу отказать в такой малости?

— Что за херню ты несёшь?! — Вопрошает могутная. — Как это можно выпрашивать?

— Следи за языком, — бурчит Басима.

— Очень просто, уважаемая, — охотно поясняю. — Они ни разу нас не просили, чтобы мы прекратили, ни разу не говорили, что им не нравится.

Пожимаю плечами, что тут поделаешь? Ну, нравится им быть битыми, а нам не жалко. Толпа озадаченно притихается, перешушукивается.

— По-разному ведь бывает, — продолжаю я. — Бывает и нам достаётся. Мне парни рассказывали, что в школе их много раз ваши били. Чо такого? Дело житейское.

— Врут, — негромко, но твердокаменно выдаёт какая-то упрямица. Только женщины могут так презрительно относиться к реальным фактам. Не все, но много таких.

— Почему же врут, уважаемая? Я вот верю. Ваших же в три раза больше. Ничего сложного нет, чтобы втроём-вчетвером одному накостылять. Вы же верите, что сейчас мы избиваем ваших, когда нас в три раза меньше? Тогда, может, это ваши врут, что мы их избиваем?

Бабы в логике не сильны, она их с ног сбивает. Мне их ультиматум никак выполнять нельзя. Ни в коем случае нельзя прекращать террор по требованию взрослых. Тем более, чужих взрослых. Если пойдём на поводу врага, проиграем. Это всё равно, что разгромить агрессора, оторвать от него территорию, а затем удовлетворить все его претензии. Шалите, бабушки! Не будет такого. Вы ещё репараций с нас, победителей, потребуйте. Потому здесь и нет ни одного мужчины, что любой из них понимает абсурдность подобных притязаний. Или просто не лезут в детские дела. Проявляют мудрость.

Когда озадаченные бабки потихоньку ретируются, догоняю их своим предложением:

— Если ваши хотят капитулировать, пусть приходят к оврагу в одиннадцать утра. Завтра.

Только так. Мира должны просить те, кто проигрывает. Именно те, кто проигрывает, и именно просить. А мы посмотрим, соглашаться или нет. По настроению.

На ужин щи были. Жидковато, но в таких случаях я сметаной догоняюсь. Этого добра у Басимы завались. Когда густеет, можно на хлеб, как масло, намазывать.

— Ешь больше, — ворчливо замечает Басима, — худой, как щепка.

На следующий к оврагу приходит десяток хмурых центровых и выслушивают наши условия.

— На нашу территорию заходить нельзя. Только по особым случаям с взрослыми. Девочкам и малышне — можно. Старшеклассники с седьмого класса — тоже вне игры. Мы ходим везде, где захотим. Один косой взгляд в нашу сторону — ждите карательную экспедицию. Биты будут все, кто рядом стоял. Всё понятно?

Мои злорадно ухмыляются, центровые хмуро и невнятно что-то бурчат и уходят. Теперь можно и остальными делами заняться. Их у нас много.

Сцена 5. Дело первое

— Сколько платите? — Ставлю вопрос ребром. Хозяйка, нестарая ещё, но потрёпанная жизнью дама, мнётся. И вроде даже удивляется. Как так, ей платить?

И Валерик слегка толкает в бок и шепчет в ухо: «Нет у неё денег нифига, кроме долгов. Пойдём отсюда». Отодвигаю его локоть, не догадывается мой сержант, что я задумал.

— Я ж колхозница, — выдвигает железный по ея мнению аргумент тётя Поля. Фамилии местные машинально запоминаю, но они мне ни к чему. Чесучёва так Чесучёва, мне всё равно.

— Мы — не колхоз, — легко подрываю ложную желебетонность глупого аргумента. — Колхоз таким заниматься не будет. Мы всё перепилим, переколем и сложим…

— Я согласна, — торопливо ловит нас на слове хитрая тётя.

— За это возьмём с вас один куб. Что возьмём — выбираем сами. Значит, согласны?

Куча бэушного лесоматериала, — жерди, доски, брёвна, всё истыкано гвоздями и скобами, — лежит прямо на улице у забора. Как прикинул Валера, кубов семь. Кто-то разобрал старый сарай и всю эту кучу подбросил на бедность тётушке. На дрова. Но обрабатывать кучу некому. Сама хозяйка не справится, её четырнадцатилетний сын, слабосильный оболтус, тем более.

На самом деле, не такая уж она и старая. Пятидесяти ещё нет. В горячих точках не бывала, в тюрьме не сидела. Повышенная потасканность её от образа жизни. Горячительных напитков не чурается, за собой не смотрит. Да ни за чем особо не смотрит, огородик, гляжу, такой же неухоженный, как сама хозяйка.

— Полкуба, — торгуется тётка.

— Два куба, — отвечаю я. — Уважаемая, чего вы упираетесь? Никто кроме нас заниматься этим не станет. Уйдёт всё под снег и сгниёт. То, что соседи не растащат. А так у вас дрова будут, бери и топи, никаких забот.

Про соседей не зря поминаю. Растащить есть что. Есть и столбы, годные для забора и приличные сухие доски, жерди попадаются на редкость ровные.

— Ладно, куб, — поджимает губы тётка. Местные порядки примерно знаю. Считать никто не будет, поэтому, где куб, там и два. Как говорится, берём один и два в уме. Другое дело, что больше нам не нужно.

— Инструмент давай, тётка, какой есть, — требую я и через четверть часа мы скептически осматриваем ржавую пилу-двуручку и топор с рассохшейся ручкой. Гвоздодёр в приличном состоянии, видимо, потому, что ухода не требует. Ржавый, но это не помеха.

Расходимся по домам. Пообедаем, изымем из домашних запасов инструмент, соберёмся и за работу.

После обеда приходим вооружённые гвоздёрами, пассатижами, ножовками и рукавицами. Техника безопасности прежде всего. Лично я притаскиваю трёхгранный напильник и молоток, с двумя лапками на обратной стороне бойка для вытаскивания гвоздей. Напильником планирую ножовки точить.

— Сначала козлы сделаем, — распоряжается оказавшийся самым опытным в дровяных делах Валера. Меня радует новостью.

— С отцом договорился. У него бензопила есть. Он перепилит. Но два условия поставил. Никаких гвоздей не