Ратибор. Ученик деревенского колдуна - Гавриил Блаженный

ликовал, как маленький ребёнок. Ещё долго, во дворе, он делал импровизированные удары, рассекая воздух и разя невидимого противника.

Драгомира эти действия ученика веселили от души. Он сам смеялся и радовался за него. Рад был, что подарок пришёлся по душе. Значит угодил. Это было самое главное. Для него Ратибор был больше, чем ученик, он был, как родной внук, которого у него никогда не было. Поэтому он относился к нему не так строго, как ко всем своим ученикам до этого.

— Благо. Дарю, волхвъ Драгомир, за подарочек — сказал Ратибор и низко поклонился в пояс. Он ещё раз достал клинок и поцеловал его, быстро спрятав в ножны.

— Пользуйся во Благо и на здоровье! — ответил Драгомир.

Ратибор протянул учителю за подарок мелкую медную монетку, новую блестящую полушку с вензелем Александра второго.

***

Савелий Иванович встретил, зятя сухо и было видно, что не очень-то был рад его приезду, а вот с внуками наоборот, был приветлив и много шутил. Евдоким тогда это просто списал на старческий возраст. Ну, бывает у стариков такое, может, встал, не стой ноги.

Кстати о ногах. Случилось просто какое-то чудо, по другому и не скажешь, дед начал ходить и не просто ходить, а было такое ощущение, что ноги у него просто помолодели, дед всех поразил своей ходьбой. И даже более, удивил всех, сплясав в шутку гопака.

— Вот так-то внучки, вот я и избавился от хвори! — дед сейчас стоял, весь распыленный, но довольный собой.

Внуки и Евдоким смотрели на Савелия Ивановича, откровенно раскрыв рты.

— Дед, а как так получилось?! Мы все рады!!! Неужели мой доктор помог, Аркадий Иосифович? — спросил молодой купец Фёдор.

— Да. Именно он. Кто же ещё!? Его снадобье сделало просто чудо! Хороший доктор. Передай ему мою благодарность! — Савелий Иванович нагло врал, но такова была договорённость с внуком Ратибором, он не мог подвести юного волхва.

Не такой он был простак, Савелий Иванович, чтобы разбалтывать свои, а тем более чужие секреты. Если время ещё не пришло рассказать тайну, значит не пришло, тем более это не ему решать, мальчик сам знает, когда все расскажет.

У Фёдора Евдокимовича глаза засверкали от счастья. Он всегда был рад, если смог угодить кому-то из своей родни. Сердце и душа у него были добрые, а сам он благороден не по годам.

Иван, младший брат, был намного проще, чем старший, не был таким хватким, но был рукастым и любил всех своих родных безмерно. Он отличался излишней скромностью, но характер у него был твердым, а сердце большим и добрым.

А Евдоким был не простым человеком, с виду набожный и почитающий все законы Божьи, любящий отец и муж. А с другой стороны, то, что он сделал с Ратибором, ни в какие рамки не лезло. Это было бесчеловечно. Хотя он всю жизнь и помнил этот грех и корил себя за это, но все, же это, ни сколько его не оправдывало. После таких поступком можно было и не мечтать попасть в Рай, грех, есть грех.

— Всех прошу в хату трапезничать, отведаем, что Бог послал нам. Бабушка испекла сегодня пироги. Уже поставили самовар. Будем пить чай. Там и поговорим. На улице больно зябко сегодня. — Савелий Иванович махнул, рукой приглашая всех в дом, конечно, ему было неприятно теперь присутствие Евдокима, но он не мог раскрыть все свои карты.

А с другой стороны он отец всех остальных детей, причём каких, и воспитал он их знатно, тут с этим не поспоришь. Конечно, сделал он это не один. Марфа, любимая дочь старика, тоже принимала непосредственное участие в их воспитание. Так что как-то так. С этими мыслями старик зашёл в избу.

***

Александр Сергеевич привёл друзей к месту гибели своего друга. Место происшествие было ничем не примечательное. Тело лежало под старым дубом. Дерево было мощное, ему было не менее трех сотен лет.

Около дерева дежурил молодой мужчина, слегка полноватой наружности, с пухлыми щеками и бледной наружности. Но это и не удивительно. Провести целый день около уже начинающего разлагаться трупа, при этом приходилось ещё отгонять назойливых мух. Так что тут не позавидуешь вовсе.

— Вот все, что осталось от моего друга, — сказал Александр Сергеевич, при этом он снял свою охотничью кепку — дань уважения к усопшему.

Аркадий Иосифович нагнулся над трупом и стал изучать его, в то время как Семён Поликарпович ничего лучшего не придумал, как сесть под этот же самый дуб, чтобы отдышаться, хорошо, что сел с другой стороны могучего дерева, понимая, что может нечаянно затоптать улики, если таковые будут иметься. Пока старый сыщик был абсолютно не готов работать. Он слишком много сил и энергии потратил, пока добирался сюда.

Двое полицмейстеров, которые были с ними, стояли в сторонке и ждали указаний от начальства. Но начальство, в лице старого сыщика, пока просто переводило дух, готовясь к любимой работе.

Александр Сергеевич подошёл к сыщику, чтобы уточнить один момент.

— Можно отпустить моего загонщика Митьку. Он уже устал здесь торчать, — спросил молодой помещик.

— Позови его. Я его опрошу, тогда отпустим, — сказал старый сыщик.

Александр Сергеевич позвал Митьку, а сам пошёл к доктору. Тот как раз заканчивал поверхностный осмотр. Всё остальное Аркадий Иосифович сможет поведать после, а пока только то, что бросается, прям в глаза, как опытному доктору.

— Ну что скажите, Аркадий Иосифович, какие у вас есть предположения? — Александру Сергеевичу очень хотелось послушать мнение опытного доктора в этих делах.

— Честно говоря, впервые вижу такие раны. Ничего подобного мне ещё не приходилось видеть. Видно, что поработал зверь. Но вот какой именно? Я честно не могу понять. Вы видите сами, грудная клетка разорвана, сердце отсутствует и печень тоже. Большим либо зверь не успел полакомиться, либо… — тут доктор замялся.

— Что либо? — дожимал его Александр Сергеевич.

— Либо это единственная его еда, — ответил доктор.

— А что с горлом?

— Горло видимо, порвано острыми когтями, видно, что это всё-таки не клыки, prominentia laryngea на месте… — сказал доктор, дальше вообще шли сплошные медицинские термины.

— Я толком