Мы остаемся свободными... - Варя Еналь

- Жрет роботов, небось, в том стеклянном здании, - сонно пробормотал Федор.

Наверное, так и есть. Устроился зверь на свободе. Таис вздохнула и подумала, что успела привыкнуть к зверьку. А тот, судя по всему - нет. Любовь и привязанность для него ничего не значили, видимо...

Совсем скоро оба сопели, согревшись окончательно у гостеприимного очага. Надо было бы уточнить - кто будет следить за огнем всю ночь, но ответ был слишком очевиден. Конечно, Вар.

Уже на самой границе сна Таис почувствовала, как кто-то поудобнее подтыкает по бокам одеяло. Приоткрыла глаза и увидела маму Найду.

- Спите, дети, - тихо проговорила она, - тут вам никто не помешает.

2.

Шестиногие наступали. Их было с десяток, и дружное пощелкивание суставов затмевало и шум моря, и тихий рокот ветра над скалами. Окружив деревянный домик, они приближались аккуратными, четкими шеренгами, и первые же залпы из их щупалец заставили пылать крышу и стены.

Таис хотела закричать, что сейчас все сгорят, что надо выбираться, но едва высунула голову в окно, как на нее надвинулось бесконечное, холодное небо, полное красного гнева и отчаянной бесконечности. Не выдержав огромного пространства над головой, Таис нырнула обратно, скорчилась в углу за каменным очагом и отчаянно принялась звать Мартина.

Почему - она и сама не могла понять. Но раз за разом она повторяла и повторяла это имя, как будто интеллект родной Станции мог найти выход и одолеть жутких роботов.

И Мартин ответил. Уверенным голосом он произнес:

- Фрики всегда одолевали роботов.

От неожиданности Таис подскочила и проснулась.

За окном медленно занималось утро - серел воздух, и огромные камни вокруг становились более ясными, проступали сквозь мутную мглу ночи, являя свету свой суровый, строгий лик. Ни тебе улыбки, ни приветствия. Только серые, холодные поверхности, за которым шумела беспокойная вода океана.

Еще слишком рано, и только Вар двигался по комнате, осторожно подсовывая дровишки в огонь и время от времени выглядывая в окно. Можно еще поспать, тем более, что рядом уютно сопит Федор, и его тяжелая крепкая рука обнимает за плечи. Можно повернуться на бок, так, чтобы Федор остался за спиной, натянуть на уши одеяло, закрыть глаза и снова погрузиться в дремоту.

Только бы больше не снились страшные сны. Ни фрики, ни роботы. Хвати с нее ужасов, пусть уже не будет никаких снов. Только теплая уютная темнота.

Вдруг в памяти всплыли слова Мартина.

Фрики всегда одолевали роботов.

Так он сказал во сне. К чему это? К тому, что Таис и Федор станут фриками? Или к тому, что и одни, и вторые - просто мерзкие твари, от которых надо держаться подальше?

Когда Таис проснулась второй раз, солнце стояло довольно высоко. Распахнутая входная дверь впускала теплый, вкусно пахнущий морем воздух, а солнечные пятна на досках лежали прочно и уверено. Таис сразу поняла, что это - именно солнечные пятна. Такие теплые и светлые, радостные и яркие.

Где-то за головой стучала посудой мама Найда, а на лестнице устроился Вар, болтал ногами и бросал вперед мелкие камешки, что лежали рядом с ним на досках. Федор уже поднялся и сидел на краю матраса, протирая глаза и оглядывая ставшую вдруг незнакомой и удивительно интересной комнату.

Деревянные коричневые стены, сложенные из вертикально поставленных досок, казались темными и какими-то... простыми, что ли. Никакого пластика не было и в помине, только дерево и камень. Деревянные полки, сложенный из камней очаг. Деревянные двери и лестница, каменная столешница у стены, на которой мама Найда что-то резала большим ножом.

Глиняные плитки на стене у раковины - коричневые и бугристые. Длинные ряды деревянных полок вдоль всех стен, заставленные разными инструментами, продуктами в бумажных мешочках, и глиняной посудой. И еще смешной цветной коврик, сделанный, видимо, из остатков пряжи.

- Ну, и как вам спалось на матушке-Земле? - спросила мама Найда.

И Таис улыбнулась. Как странно, и в то же время как хорошо она назвала Землю. Матушка. Ни у нее, ни у Федора никогда рядом не было матушки. Ни матушки, ни батюшки. Никого из родных. Только Мартин-Моаг, который даже во сне снится, когда чудятся кошмары.

А теперь - нате вам. Появились сразу две матери. Матушка-Земля и мама Найда. Хорошо ли это?

Посмотрим. Мы еще посмотрим.

Таис поднялась и, не став надевать носки, вышла на небольшую терраску, к сидящему на ступеньках Вару. То ли солнце успело согреть камни, то ли погода стала потеплее - но пронизывающего неприятного ветра не было и в помине. Ласковое тепло окутывало, охватывало и заставляло блаженно улыбаться.

Даже грозное далекое небо засияло удивительно яркой голубизной, рассыпая вокруг брызги хорошего настроения.

Ладно, значит, матушка Земля всегда меняется, и никогда невозможно предсказать - какая она будет на другой день. Вчера она казалось злой, холодной и неприятной. И даже красота ее не только завораживала, но и пугала до странной пустоты в желудке.

А сегодня - на тебе. И солнышко, и тепло, и ясная доброта. Такая, что видно каждый камешек в округе, каждую трещинку в серых боках валунов, и каждую птицу, проносящуюся над головой.

- Это чайки, - охотно пояснил Вар, перехватив взгляд Таис.

- И что они делают?

- Просто живут. Чайки тоже живут здесь. Они питаются рыбой.

Первый раз в жизни Таис видела птиц, и потому она всё задирала и задирала голову, силясь рассмотреть это чудо на высоте. Вышел Федор и тоже озадачился:

- Это что? Настоящие птицы, что ли?

- Вот это вы дикари! - удивился Вар, подскочил, подпрыгнул и крикнул в проем двери, - мама Найда, представляешь, они никогда не видели чаек!

- Где же им было их видеть, если они всю жизнь торчали на орбите? - миролюбиво ответила мама Найда и тут же пригласила всех за стол, сказав, что еда готова, и надо есть, пока все горячее.

Вчера от сильной усталости и голода Таис не особенно вникала во вкус того, что ела. Еда провалилась внутрь и не вызвала никаких ощущений, кроме сытости и теплоты. Но сейчас, снимая двумя пальцами поджаристую корочку на рыбе, Таис с удивлением обнаружила, что ей нравится запах белого, сочного мяса, истекающего жиром. Нравится его вкус, и вообще здешняя еда вдруг оказалась гораздо более насыщенной, богатой различными оттенками вкусов и такой... Такой...

Как будто она гораздо лучше насыщала - эта еда с планеты Земля. К рыбе была горячая белая картошка, рассыпающаяся под пальцами и удивительно вкусная, если посыпать ее солью. И толстые лепешки, поджаренные в высокой сковородке, и тоже покрытые маслом.

- Ешьте, ребятки, ешьте, - приговаривала мама Найда, - Вар сегодня наловит еще рыбы. А я сделаю картофельные оладьи и супчик сварю с картошкой и луком. Пальчики оближите. Вар у нас отличный рыбак, жаль, что только сам не ест рыбу, что поймал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});