Скала прощания - Тэд Уильямс

Раздался громоподобный глас. На этот раз Саймону удалось разобрать слова — незнакомые слова, от звука которых у него разболелись зубы.

Схоуди задохнулась от восторга.

— Это один из высочайших подданных Красноглазого Господина, как я и надеялась! Посмотрите, сир, посмотрите! Вот подарок, которого вы так хотели! — Она заставила Саймона поднять Торн, а потом устремила жадный взгляд на призрак в костре, который снова заговорил. Ее победоносная улыбка скривилась. — Он меня не понимает, — прошептала она прямо в шею Саймона, как бы утверждая их давнюю близость. — Не может найти верной дороги. Я этого боялась. Моих чар не хватает. Схоуди должна прибегнуть к тому, чего не хотела. — Она обернулась. — Врен! Нам нужна кровь! Сходи за миской и принеси мне крови долговязого.

Саймон попытался закричать, но не смог. Жар от костра развевал тонкие волосы Схоуди как струйки дыма. Глаза ее были плоскими и нечеловеческими, как глиняные плошки.

— Крови, Врен!

Тот стал над Слудигом, держа в одной руке глиняную миску, в другой — нож, огромный в его маленькой руке. Он прислонил клинок к шее риммерсмана, потом обернулся к Схоуди, не обращая внимания на извивающегося на земле Бинабика.

— Правильно — у длинного! — крикнула Схоуди. — Я хочу оставить маленького! Быстрее, Врен, глупый бельчонок! Мне же нужна кровь для костра! Посланец сейчас уйдет!

Врен занес нож.

— Неси аккуратно? — крикнула Схоуди. — Не пролей ни капли внутрь круга. Ты знаешь, как подземные малыши сбегаются при заклинаниях, как они голодны.

Хирка вдруг обернулся и направился к Схоуди и Саймону, причем на лице его играли гнев и страх.

— Нет! — закричал он. На мгновение в Саймоне шевельнулась надежда: он подумал, что мальчуган ударит Схоуди. — Нет! — снова выкрикнул он, размахивая ножом. Слезы струились по его щекам. — Зачем они тебе? Зачем тебе он? — Он замахнулся ножом в сторону Саймона. — Он слишком стар, Схоуди! Он плохой! Он не такой, как я!

— Что ты делаешь, Врен? — Глаза Схоуди тревожно сузились, когда парень впрыгнул в круг. Клинок взметнулся, блеснув красным. Мышцы Саймона напряглись, он попытался уклониться от удара, но его держала железная рука. Пот застлал ему глаза.

— Не может быть, чтобы он тебе нравился! — кричал Врен.

Саймон сипло охнул и сумел увернуться как раз настолько, чтобы уберечься от удара в грудь и подставить лезвию спину, так что нож процарапал одежду и оставил на теле полоску серебристой боли. В костре что-то взревело по-бычьи, потом на Саймона навалилась тьма, затмив поблекшие звезды.

Эолер оставил ее на минуту и сходил за второй лампой. Ожидая возвращения графа, Мегвин счастливым взором осматривала каменный город в котловане внизу. С ее плеч свалился огромный груз. Вот город ситхи, давних союзников Эрнистира. Она все-таки нашла его! На какое-то время она усомнилась в его существовании, сочла себя сумасшедшей, как Эолер и другие думали о ней. Но нет, вот он перед ней.

Сначала он вставал в ее снах как что-то непонятное, в тревожных снах, которые были и без того мрачными, полными хаоса и страданий тех, с кем она была разлучена навеки. Позже в них стали просачиваться какие-то иные образы. В этих новых сновидениях был прекрасный город, украшенный знаменами, — город цветов и чарующей музыки, укрытый от войн и кровопролития. Но эти видения, появлявшиеся в последние мгновения перед пробуждением, хоть были и гораздо приятнее ночных кошмаров, не успокаивали ее. Скорее наоборот, своим богатством и экзотическими чудесами они возбуждали в Мегвин тревогу за ее и без того взбудораженный мозг. Вскоре во время блуждания по Грианспогским тоннелям она начала слышать шепот, исходящий из недр земных, напевные голоса, не похожие ни на что ранее слышанное.

Мысль о древнем городе росла и развивалась, пока не стала важнее всего происходящего под солнцем. Солнце казалось ей теперь пособником зла: дневное светило стало маяком несчастья, по сигналу которого в Эрнистир прибывали враги, чтобы найти и уничтожить ее народ. Спасение можно было найти только на глубине, там, где лежат корни земли, где до сих пор живут герои и боги прежних дней, куда не Может добраться жестокая зима.

Сейчас, стоя над этим фантастическим городом, ее городом, она испытала истинное удовлетворение. Впервые с того момента, как ее отец Ллут ушел на войну со Скали Острым Носом, она ощутила состояние покоя. По правде говоря, каменные башни и купола, разбросанные по каньону, не слишком напоминали тот насыщенный летним воздухом город, который являлся ей во сне, но не оставалось сомнения, что все это сработано нечеловеческими руками и стоит на том месте, куда нога эрнистирийца не ступала с незапамятных времен. Если это не место обитания бессмертных ситхи, то что это? Конечно, это их город: это до смешного очевидно.

— Мегвин! — позвал Эолер, проскальзывая в полуоткрытую дверь. — Где вы? — Тревога в его голосе вызвала легкую улыбку на ее лице, но она спрятала ее от него.

— Разумеется, здесь, граф. Там, где вы велели мне оставаться.

Он подошел и остановился рядом, глядя вниз.

— Всемогущие боги, — произнес он, качая головой, — это действительно чудо.

Мегвин снова улыбнулась:

— А что еще можно ожидать от подобного места? Пойдем вниз и посмотрим, кто здесь живет. Ведь мы пребываем в страшной нужде.

Эолер внимательно посмотрел на нее.

— Принцесса, я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь здесь живет. Ведь нет никакого движения. И кроме наших ламп, нет другого света.

— Почему ты считаешь, что мирные не могут видеть в темноте? — спросила она, удивляясь глупости мужчин вообще и таких умных, как граф, в частности. Сердце ее так сильно колотилось, что она с трудом сдерживала счастливый смех. Спасение! От этой мысли захватывало дух. Как может что-то или кто-то причинить им вред, когда их укроют древние покровители эрнистирийцев?

— Хорошо, моя леди, — промолвил Эолер. — Мы спустимся немного, если эта лестница нас выдержит. Но ваши люди тревожатся о вас. И я тоже волновался совсем недавно. Мы должны быстрее вернуться. Мы всегда сможем снова прийти сюда, взяв с собой побольше народа.

— Непременно, — она махнула рукой, чтобы показать, как мало все это ее волнует. Конечно, они придут сюда со всеми. Здесь они смогут поселиться навсегда, недосягаемые для Скали и Элиаса, и всех этих кровожадных безумцев.

Эолер подхватил ее под локоть, ведя со смехотворной осторожностью. Она-то чувствовала в себе желание просто проскакать вниз по грубо вытесанным ступеням. Что с ними там может случиться?

Они спускались, как две падающие звезды в огромную пропасть, а огонь их ламп отбрасывал блики на бледные каменные крыши внизу. Шаги их гулко отдавались в огромном котловане и отскакивали от невидимого потолка, чтобы повториться в неисчислимых колебаниях и возвратиться к ним россыпью звуков, похожих на взмахи бархатных крыльев миллиона летучих мышей.

Несмотря на свою, казалось бы, полную завершенность, город выглядел как-то схематично. Его взаимосвязанные здания были облицованы каменными плитами тысячи разных оттенков от белого, как первый снег, до желто-коричневых, песочных или серых, как голубиное перо или пепел. Круглые окна смотрели на них, как слепые глаза. Полированный камень мостовых напоминал след проползшей улитки.

Они спустились наполовину, когда Эолер вдруг резко остановился, крепко сжав руку Мегвин. В свете лампы лицо его казалось почти прозрачным: она внезапно вообразила, что в состоянии прочесть все его мысли.

— Мы зашли достаточно далеко, моя леди, — сказал он. — Ваши люди станут нас искать.

— Мои люди? — спросила она, освобождая руку. — Разве они не ваши тоже? Или вы теперь ставите себя над жалкими обитателями пещер?

— Я не то имел в виду, Мегвин, и вы знаете это, — возразил он резко.

Мне чудится боль в твоем взгляде, Эолер, подумала она. Тебе настолько в тягость, значит, быть прикованным к безумной? Как я могла быть такой глупой, чтобы влюбиться в тебя, когда могу надеяться не больше, чем на вежливое снисхождение в ответ?

Вслух она произнесла:

— Вы вольны уйти, когда захотите, граф. Вы во мне сомневались. Теперь, возможно, вы боитесь встречи с теми, чье существование только что отрицали. Что до меня, то я не пойду никуда, кроме этого города внизу.

Красивое лицо Эолера выражало отчаяние. Когда он бессознательно запачкал подбородок, проведя по нему рукой, измазанной копотью лампы, Мегвин невольно подумала о том, как же должна выглядеть она сама. Долгие часы скитаний и поисков, раскопок и попыток сломать засов на огромной двери остались в ее голове как смутный сон. Сколько времени провела она здесь, на глубине? Она рассматривала свои заскорузлые от грязи руки с откровенным ужасом: наверное, она и вправду похожа на сумасшедшую. Она с отвращением отбросила эту мысль. Разве в такой час это может иметь значение?