Хрононавигаторы (сборник) - Сергей Снегов

— Я больше не солдат правительства, я личный охранник господина Конрада Подольски. Мой славный командир стоит перед вами, господин предводитель, и ждет знаков почтения, ибо он собственной своей геройской рукой…

— С ума слезть, какое вранье! Еще ни один шпион не уходил живым из могучих рук Франциска Охлопяна! К стенке, говорю вам!

К предводителю подошел высокий, страшно худой человек в одежде летающего монаха и положил руку на его плечо.

— Умерься, Франциск! Надо допросить этих молодцов. Если они из правительственных войск, то они смогут рассказать, по какой дороге нам безопаснее скрыться.

К ярости в голосе Франциска Охлопяна стало примешиваться отчаяние. Он все так же неистово орал, но в его выкриках слышался уже не только гнев, но и слезы.

— О чем допрашивать? Для чего? Мы окружены! С минуты на минуту прибудет их страшный дракон Фердинанд Шурудан и заглотает нас всех. Солдаты ждут только его прилета, чтобы двинуться в последнее наступление. А Фигероя нет и нет! Пропал наш великий Марк Фигерой! Сгинул, провалился в преисподнюю! Бежим, Антон Пустероде, бежим, пока живы. Вот-вот в небе промчится стреломобиль дракона! Расправимся с этими правительственными ублюдками — и деру!

— Можете не опасаться прилета господина майора Шурудана! — промолвил солдат Микаэл Убуби. — Майор импульсирован, а его стреломобиль стоит вон у той стенки, мы на нем прилетели. Я был личным охранником майора Шурудана, а теперь я — верный охранник господина Конрада Подольски, который на моих глазах своей бестрепетной рукой предал майора заслуженной казни.

Франциск Охлопян впился ошалелыми глазами в Конрада, еще не проронившего ни звука.

Летающий монах довольно проворно подбежал к стреломобилю и радостно крикнул:

— Машина майора, я ее узнаю! Я сам благословлял ее за неделю до мятежа. При благословении я поцарапал дверную ручку, мне так за нее досталось от майора! Не сомневаюсь, что дракон, живой, не дал бы похитить свой личный стреломобиль! Ура, нет дракона! Слава нашему другу Конраду Подольски!

Все это летающий монах говорил и выкрикивал уже возвращаясь обратно. В толпе мятежников гремело «ура!» в честь гибели майора Шурудана и «слава!» в честь нового отважного друга. Предводитель отряда мятежников сменил яростный тон на радостный и бешенство — на почтительность.

— Дорогой друг, почему вы молчите? Так важно, так нужно, так великолепно знать, что проклятого Шурудана больше нет! Ах, почему задерживается наш великий Фигерой? Он бы вас прижал к своей груди!

Конрад молчал, потому что Внутренний Голос во время перепалки твердил ему подождать с объяснением, пусть раньше обо всем растолкует солдат. Но теперь Внутренний Голос, окрепнув звуком, грохотнул: «Твоя взяла, бей, старина, с размаху!» И Конрад сказал с холодной надменностью:

— Я молчал, ибо меня поразила ваша недисциплинированность, Франциск Охлопян! Вы слишком распускаете нервы! Не ждите Марка Фигероя, он не придет. Великий противник правительства был уже ранен, когда появился майор Шурудан. Я не сумел спасти Фигероя, но отомстил за него. А перед смертью Фигерой поручил мне потребовать, чтобы вы…

Из-за угла показалась кучка мятежников. Они кричали, что солдаты теснят их из квартала в квартал, надо поскорее бежать.

— Приказывайте! — сказал Франциск Конраду. — Теперь вы командир.

Конрад поманил к себе летающего монаха, тот угодливо подбежал. Конрад много слышал об этом удивительном человеке. Антон Пустероде первым облачился в форму, которая его прославила и породила многочисленные подражания: гибкий панцирь с фонариками на плечах, заменившими доисторические военные погоны, и круглыми пластмассовыми крылышками на спине. Фонарики яркого света не давали, а крылышки в далекий полет не уносили, но мистический эффект обеспечивали. Когда летающий монах возносился над головами прихожан и прохожих, а в сумраке проникновенно сияли его фонарики, высвечивая худое фанатичное лицо, людьми овладевал экстаз: кто только тихо плакал, кто надрывался в истошном вопле. Антон к тому же умел проповедовать и голосом был одарен мощным — утробно гремящим, зловеще проникновенным.

Конрад приказал летающему монаху:

— Проберитесь к солдатам и возвестите им свыше, что майора Шурудана, командующего правительственными войсками, больше нет в живых и что восставших поведу в бой я, его убийца. А вы, Франциск, — обратился Кондрад к предводителю мятежников, — соберите свой растерявшийся сброд в правильный отряд, поставьте засадой на углу — и, когда солдаты появятся, ударим на них. Думать о бегстве запрещаю! Теперь наша возьмет!

— Теперь наша возьмет! — восторженно повторил Франциск Охлопян и кинулся строить мятежников.

По улице пронесся натужный рев. Летающий монах, взмыв на недосягаемую для импульсаторов высоту, кричал о новых событиях. Голос Антона Пустероде не приближался и не отдалялся — солдаты, услышав его, так растерялись, что позабыли наступать. Летающий монах все снова повторял, что преступный командир правительственной армии казнен могучей рукой нового вождя восставших и что новый вождь готов помиловать всех, кто перейдет на его сторону, а офицеров правительства, сложивших оружие, хорошо наградит. И когда солдаты возобновили натиск, в нем уже не было ни той уверенности, с какой они всего час назад вытеснили мятежников из городских кварталов, ни автоматической дисциплины боя. Из-за угла выбежало несколько солдат, за ними показались остальные — нестройная кучка, охваченная сомнением и беспокойством. Франциск Охлопян мгновенно оценил перемену и громовым криком бросил мятежников на солдат. Солдаты побежали, мятежники мчались за ними, восторженно импульсируя отстающих.

Конрад, увидев, как легко мятежники обратили в бегство солдат, хотел было и сам ринуться в преследование, но Внутренний Голос мощно крикнул: «Стой! Справятся без тебя». Личный охранник Конрада, бывший солдат Микаэл Убуби, не подозревая, что его начальник в этот миг прислушивался к своему Внутреннему Голосу, но заметив его колебания, поспешно сказал:

— Господин мятежный вождь, вам лучше оставаться здесь, пока солдаты не отрапортуют о победе.

Первым воротился Антон Пустероде. Летающий монах так устал, что не снизошел с высоты, а неуклюже плюхнулся на грунт. Он сиял не только фонариками на плечах, но и всем своим худым неистовым лицом.

— Даже крылья вспотели! — похвастался он, вытирая рукой пластмассовые кружочки, поникшие на спине. В отличие от летающих монахов низшего ранга их крылья представляли собой набор из трех кружочков — у Антона Пустероде каждое крыло составлялось из пяти кружков, он и возносился выше, и летал быстрей. Правда, когда Пустероде примкнул к мятежу, правительство постановило лишить его обоих крыльев, но мятежники не дали унизить знаменитого проповедника. Антон Пустероде продолжал с самодовольством: Вам понравилась моя вдохновенная речь, господин вождь? Мне кажется, я блестяще раскрыл всем врагам вашу блестящую роль в нашей победе.

— Победы еще нет, не слышу рапорта о ней, — надменно возразил Конрад: Внутренний Голос приказал ему разговаривать только начальственным тоном.

— Победа уже близка, — предсказал летающий монах, и из-за угла выбежал ликующий Франциск Охлопян; за ним торопились другие мятежники.

— Победа! Полная победа! — возгласил предводитель мятежников. Солдаты сдаются в плен! На нашу сторону перешло восемь офицеров, больше трети вражеских командиров. Мы овладели всем городом! Вас ждут в ратуше городские власти, наши воины и бывшие сторонники правительства. Все хотят знать, какие блага вы возвестите нам.

«Иди и возвещай!» — приказал Внутренний Голос, и Конрад ответил предводителю мятежников:

— Ведите меня. Будут блага, равные блаженству, пусть никто в этом не усомнится.

Конрад шел по городу, окруженный отрядом мятежников, — верный охранник, бывший солдат правительства Микаэл Убуби шагал позади, защищая от коварного удара в спину, — и внутренне терзался. Надо было до появления в ратуше выстроить программу возвещаемых благ и блаженств, без Внутреннего Голоса такой план не осилить, а Внутренний Голос в этот важнейший момент бормотал что-то невразумительное. Чтобы продлить время, Конрад останавливался у каждого поврежденного здания, спрашивал, из какого орудия импульсировали по дому, были ли убитые жители или всем удалось скрыться в подвалах.

— Разрушений хватило, — радостно объяснял Франциск Охлопян, правительство не церемонилось с жителями, в каждом оно видело потенциального врага. И не ошибалось, — с гордостью похвалился руководитель мятежников, — ибо не было дома, где бы нас не прятали, хоть при этом и проклинали, — честно добавил он. — Зато и солдатам досталось, когда они побежали. Вот что значило ваше появление у нас, господин Конрад! Великолепный поворот событий! Мы ждали нашего дорогого вождя Марка Фигероя, но с ним и отдаленно не связывали столь радостных надежд, какие сейчас уже стали не надеждами, а реальностью.