Принц для Сумасшедшей принцессы - Татьяна Устименко

– Осторожно! – испуганно вскрикнула Ларра, тревожно наблюдавшая за небрежными манипуляциями сильфского клинка. – Это не камни!

– Серый мел? – предположил Марвин, ногтем отколупывая крохотный обломочек слоистого покрытия.

– Нет, – печально опустила драконица длинные ресницы, – это мой народ!

– Пропавшие драконы? – Я отшатнулась, пытаясь осмыслить услышанное и поверить в сию неправдоподобную версию. – Но как… – Хотя да, мои глаза уже цепко отслеживали едва различимые линии, почти затертые временем и скрытые под толстым слоем осадочного налета. Вот мощный хвост, неловко замершая лапа, угловатый гребень, кольцом изогнутая шея, расширившиеся в последнем вздохе ноздри… Горы состояли из плотно переплетенных десятков и сотен драконьих тел, слившихся в последнем предсмертном объятии, тесно прижавшихся друг к другу и словно бы пытающихся укрыть что-то хрупкое, ценное, нуждающееся в опеке и защите. Да это же…

– Ты угадала, – торжественно расправила крылья драконья царица, подчеркивая значимость моего страшного открытия. – Логрус собрал их здесь и повелел ждать прихода освободительницы, призванной повести драконов за собой – к свету и свободе. Но он сказал, что даже наше знаменитое долголетие не позволит моему народу выжить. И тогда мы решили уснуть, погрузившись в глубочайший летаргический сон, многократно замедляющий все функции наших организмов. Но перед этим они переплелись между собой, образовав непроходимый барьер, скрывающий от чужих глаз Храм Розы…

– Время шло, – подхватила я, – занося спящих драконов песком и пылью, превратившимися в многослойный панцирь…

– Да, – закончила Ларра. – Именно так все и случилось. Но теперь ты пришла во владения Пустоты, а в руках у тебя – Данриэль Алатора, способная пробудить всех драконов и вернуть в наш мир магию.

– Так за чем же дело стало, – радостно рассмеялась я, выхватывая нужную из даг и начиная скоблить ею поверхность ближайшего куска известняка. Но, увы, ничего не произошло. Порода просто послушно крошилась под лезвием Иглы, не торопясь становиться живой плотью и упрямо отказываясь обретать форму тела. Что-то было не так…

«Она не активирована! – вдруг всплыло в моем мозгу предупреждение Оружейницы. – Тебе предстоит принести великую жертву – забрать жизнь одного, дабы воскресить многих…»

– Чьей жизнью мне придется пожертвовать? – потерянно шептала я, обводя потухшим взглядом моих поникших друзей. – Кому предначертано стать этим героем?

И тут до меня дошло…

– Нет, – надрывно закричала я, с отвращением отшвыривая страшное оружие, срубленным деревом валясь на песок и бессильно колотя по нему стиснутыми кулаками. – Нет, что угодно, но только не он…

– Ульрика, – спокойно произнес Эткин, легко поднимая меня одной лапой и растроганно прижимая к своей необъятной груди, в глубине которой ровно стучало благородное, любящее сердце, – не плачь, родная моя. Ничего уже не изменишь, все предрешено судьбой. Существует лишь одна-единственная сила в этом мире, способная пробудить ото сна всех моих братьев и сестер. Вспомни свою чудесную балладу о мудрейшем из нас, ставшую пророческой. Потому что эта нужная нам сила – кровь последнего выжившего дракона… Моя кровь!

Жить хотят все – старые и молодые, глупые и умные, богатые и бедные, счастливые и несчастные. Подчас случается так, что мы терпим совершенно не поддающуюся описанию боль, переносим немыслимые унижения, пускаемся на подлость и предательство ради самой желанной цели, называемой выживанием. Мы готовы платить за жизнь любую цену. Жизнь покупают и продают, дарят и одалживают взаймы, забирают и отдают. Жизнь частенько измеряется, а иногда – не измеряется деньгами и властью, благами и удовольствиями. Жизнь – это все и ничего, слишком мало и неизмеримо много. Ее называют даром богов и наказанием судьбы, долей и испытанием, тяжкой участью и улыбкой фортуны. За жизнь цепляются все и каждый, и наверняка лишь очень немногие из нас способны отказаться от жизни добровольно, безвозмездно передав ее другому. А ведь именно таких бескорыстных смельчаков мы и называем героями.

Эткин осторожно поставил меня на ноги, поднял и подал мне несправедливо обиженную, ни в чем не повинную дагу – и теперь смотрел на меня сожалеющим взглядом, терпеливо склонив набок свою тяжелую голову.

– Эткин! – взмолилась я, вкладывая в его благозвучное имя всю страшную боль, отныне навечно поселившуюся в моем сердце. – Эткин!

Дракон немедленно загримасничал, мастерски изображая на своей морде величайшее сожаление, впрочем изрядно разбавленное его неизменной дурашливостью до такой уместной степени, будто он доподлинно знал: умирать нужно весело.

– Мелеана, не драматизируй, – четко выговорил он. – Оно того не стоит!

– Не стоит? – Мне казалось, что он несет несусветную чушь. – А чего оно стоит?

– Это не имеет стандартных единиц измерения, – спокойно пояснил гигант, – во всяком случае, вещественных. Если тебе станет от этого легче, то ты можешь придумать их сама. Например, «одна драконо-смерть» за спасение целого народа, или – «один удар клинка» за выживание моей любимой.

Он посмотрел на Ларру так, что мне немедленно стало во сто раз горше. Ибо я никогда еще не видывала такой самоотверженной и безбрежной любви, способной уместиться в одном коротком, мимолетном взгляде. Ну разве только у Астора – там, на залитой кровью арене Геферта…

– Поверь мне, моя милая девочка, – тихонько продолжил Эткин, прикрывая веками свои возбужденно блестящие глаза, – ради достижения подобной цели я готов умереть не один, а целую сотню раз. Не сожалей ни о чем и не печалься попусту, ибо все предопределено заранее. Ведь ради этого я и родился, встретил тебя и прошел длинный жизненный путь. И спасибо демиургам, позволившим мне умереть столь доблестной смертью, а не сдохнуть от старости в своей пещере, закопавшись в груду золота, которую, кстати, я завещаю тебе. Полагаю, – он добродушно усмехнулся, – ты пораскинешь мозгами на досуге да и придумаешь, куда ее следует употребить с наибольшей пользой для всех…

– Отолью твою статую в натуральную величину! – хрипло буркнула я, утирая слезы и пытаясь выдавить приневоленную улыбку.

– Это мне-то, склочному и вредному? – обалдело выдохнул дракон струю дыма. – Статую? Круто!

– Ну я и сама далеко не подарочный вариант! – утешила я друга. – А вообще-то еще подумаю…

Эткин улыбался во всю пасть.

– Ульрика, – мягко напомнил он, – не затягивай прощания, не мучай ни себя, ни меня. Проделай нужную процедуру быстро и дай отдых моей истерзанной душе…

Я вздохнула, совершенно не представляя, что конкретно мне следует сделать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});