Дух северного волка - Ксения Викторовна Мирошник

способен рисовать прекрасные картины и говорить о любви. Мои глаза заволокло красным туманом ярости, и я никак не могла сфокусировать зрение. Мне стало холодно и страшно от того, что заполняло наши души. Покончив с последним ирбисом капитан никак не мог остановиться, он метался по пещере, размахивая мечом и не находя противников, злился еще больше.

С трудом взяв себя в руки и затолкав свой страх поглубже, я направилась к нему. Я шла медленно и осторожно, понимая, что капитан не видит ни друзей, ни врагов, в эту минуту. Очень больно было видеть его таким. Услышав мои шаги, он остановился и посмотрел прямо на меня, его взгляд не обещал ничего хорошего, и я инстинктивно выставила нож. Усмехнувшись, он перебросил меч в другую руку и двинулся на меня. Я оцепенела, справиться с таким противником как Аарон, было мне не под силу, каким бы хорошим воином я себя не считала. Я напряглась и приготовилась к схватке, но капитан неуловимым взгляду движением сделал мне подсечку и после того как я упала, навис надо мной.

Много раз смерть подкрадывалась ко мне, и я смирилась с тем, что она меня настигнет. Но не так, черт возьми, только не так. Я представила, как Аарон придет в себя и поймет, что наделал, это уничтожит его. Я ни о чем больше не могла думать. Физически отбиться от него не представлялось возможным, у меня оставалась лишь наша связь.

Краем глаза, я заметила, что Кай хочет броситься на капитана и закричала:

– Нет! Кай не надо. Не надо, я сама. – Слова дались мне нелегко, так как сейчас я была близка к смерти как никогда. – Аарон, посмотри на меня. Посмотри внимательно, Аарон!

Я старалась докричаться до сознания капитана и повторила свой призыв мысленно:

«Аарон, это я! Посмотри на меня. Это я. Твоя кауна!» - Я старалась побороть в себе тьму, что исходила из души капитана. Я словно раздвигала густую темную массу, наполняя пространство своего сознания всем хорошим, что есть во мне. Я рисовала в голове картины нашей встречи и того, через что нам пришлось пройти, и добралась до самого дорогого и важного воспоминания в моей душе. Это была минута, когда он сказал, что любит меня. Я уже отчаялась увидеть синеву прекрасных глаз Аарона, когда что – то словно взорвалось во мне, и тьма исчезла. Капитан рухнул на землю, потеряв сознание.

Мы с Каем просидели возле него до самого утра, голова Аарона покоилась на моих коленях, и дыхание было ровным. Я смотрела на убитых животных как завороженная, ирбисы опасные хищники, быстрые и сильные, но останки трех последних кошек вызывали жалость. То как капитан убил их, было поистине кровожадно, что подтверждала его окровавленная одежда.

Аарон очнулся поздним утром и не сразу вспомнил, что произошло. Он встал и осмотрелся, приходя в ужас от собственных действий. Я не произнесла ни звука, и он с мольбой посмотрел в мое лицо:

– Что это было, кауна? Что со мной происходит? – От этих слов, мое сердце болезненно сжалось. – Это магия делает со мной? Я же не хотел этого, я не хотел ее. Почему я?

– Может потому, что сделав такое, ты испытываешь вину, а не наслаждение. Твое сердце благородно и ты сможешь рано или поздно справиться с собой. – Это все, что я могла сказать ему в утешение, ибо сама не до конца понимала, что нас ждет впереди.

Аарон сокрушенно опустился на землю и схватил себя за волосы:

– Эта тьма, она зовет меня. Я все время ощущаю ее внутри.

Я подошла к любимому и взяла за руки:

– Ты сильный! Сопротивляйся ей. Мы найдем выход, вместе. Я буду рядом всегда и встану у тебя за спиной, что бы ни происходило дальше.

Капитан прижался головой к моей груди и обхватил меня руками. Он сжимал и разжимал пальцы, приводя свои мысли в порядок. Я терпеливо ждала. Через некоторое время, Аарон встал, и лицо его выглядело решительным.

– Мы отправимся в путь и доведем дело до конца. Может этот старый сварливый маг, сможет нам ответить на некоторые вопросы. – Таким, Аарон, мне нравился больше. Его подгоняла цель, он помнил о долге, и это было главным сейчас.

Тревога не покидала меня и я выставила щит, чтобы не беспокоить капитана, который итак был огорчен. Аарон стремительно вышел из пещеры, щелкнув пальцами, Кай двинулся следом. Я поплелась за ними, мысль о том, что снова нужно выходить в этот холод сводила с ума. Снаружи оказалось не так плохо, буря утихла и солнце, пробиралось сквозь тяжелые тучи. Нагнав своих спутников, я решила обсудить с капитаном то, что произошло.

– Аарон. Мы можем поговорить о том, что случилось? – начала я.

– Мне не хочется убегать от разговора, который мне не приятен, но давай хотя бы повременим. Я хотел бы разобраться с тем, что обитает внутри меня, – угрюмо ответил капитан.

– Может вместе нам легче будет разобраться? Ты не думал об этом? – мягко сказала я. Аарон резко развернулся и капюшон упал с его головы, я увидела муку на лице любимого и остановилась.

– Я ценю твою поддержку, правда. Я чувствую, что ты беспокоишься обо мне, но дай мне время. Совсем немного. О большем не прошу.

Я понимала, что настаивать не стоит и решила отступить.

– Просто знай, что я радом.

– Я знаю, кауна, – грустно улыбнулся капитан, и продолжил путь.

Мы поднимались все выше и скалы становились все острее, скользкие камни под ногами и снег, затрудняли движение. Я чувствовала, как Аарон все время боролся внутри своего сознания, эмоции сменялись в нем настолько стремительно, что я не всегда успевала их распознавать. В итоге, я бросила это занятие и снова выставила щит, предоставив ему возможность договориться с самим собой. На ночлег мы остановились среди нескольких довольно пологих валунов, которые скрывали нас от ветра. Спать легли в молчании.

На следующий день, Аарон выглядел немного бодрее, и это обнадежило меня.

– Как думаешь, далеко еще? – впервые за долгое время, нарушила я тишину.

– Думаю, час или около того. Дедушка говорил, что мы должны пройти скалу похожую на дерущихся воинов и прямо за ней, мы найдем то, что ищем. Скалу я уже вижу, – ответил капитан, указывая рукой вверх. Я подняла голову и присмотрелась, прямо над нами возвышалась каменная глыба, верхушка которой была похожа на голову воина, склонившегося над своим противником. Эта голова переходила в плечи, а затем и руки, держащие нож.