Флегетон. Созвездье Пса. Омега - Андрей Валентинов

…Только ничего этого, Лука, я не помню, ну, хоть убей! Помню, день был пасмурный, прохладный, я ровнял песчаную стенку, чтобы красивой была на фотографии… Песок мокрый, серый — и очень чистый. Ровнял ножом, резал как масло, Сибиэс и вправду смотрел — указания давал, а вот Шарапа не помню. Навел я в помещении марафет, а Сибиэс — он тогда еще увлекался этими играми — возьми да и скажи, чтоб я еще маленько стеночку песчаную подрезал. Я ее ножиком — тут все и вываливается мне под ноги. Статуэтка — вся зеленая, только руки-ноги и можно разобрать, и гвоздики медные, штуки четыре. Наверное, актер этот бронзовый в деревянной шкатулке лежал, шкатулка сгнила, медь окислилась… Я даже в руки ничего не брал, только, помню, брякнул: вот, мол, и находка сезона… И все. А что там потом падало — это уже на твоей. Лука, совести.

Вот так, Света, и рождаются легенды. Поди — проверь!.. Ведь я даже не помню, Лука, был ли ты сам тогда. Ну, тебе виднее…

За винцом идет пиво. Перекуриваем… Лука настолько доволен жизнью, что готов облагодетельство— вать кого угодно, меня, например. Скажем, он отвлечет внимание не вовремя приехавшего супруга О.

…А ему-то кто рассказал?

Это, по мнению тюленя, просто. Лучше всего телеграмму прислать — вызов на работу или еще куда. Муя на денек-другой отбывает, а в это время…

Чай… Чай — и невесть откуда взявшийся тортик А у этой Светы аппетит недурен, хоть по ней вроде нe скажешь. Лука выразительно поглядывает на меня.. Ну что, Борис, курнем да погуляем? А чего еще делать И мысль одна имеется… Только кусок торта оставьтe для Маздона, а то вообще свинство будет.

Бредем с Борисом куда глаза глядят. А глядят он на восток, на храм Владимира. Не на Западное же городище идти, мрачно там сейчас. Лучше уж к собору, тихо возле него, уютно, нет этой жуткой саванны с сухой мертвой травой. Сегодня как раз время местных привидений. Впрочем, нам они едва ли попадутся, мы тут сами как привидения. Ты прав, друг Борис, настроение у меня неважнецкое. Это ты у нас железный челoвек…

Громада храма позади, под ногами древний камень Главной улицы Херсoнeca. Странно, по этой мостовой ходили больше двух тысяч лет назад, а она до сих пор получше севастопольских тротуаров. А вот и дом Гикии — тои самой, что мужа-врага разоблачила, этакий здешний Павлик Морозов, только без красного галстука…

…Да какая Гикия! Просто дом, второй век до нашей эры, хорошо сохранился, вот экскурсоводы и придумали. Хотя, судя по описаниям, Гикия жила и в самом деле где-то рядом. Это же центр, самые богатые кварталы…

А нам туда — прямо через камешки.

Перемахиваем через невысокую каменную стенку метра в полтора высотой и осторожно идем к центру того, что когда-то было базиликой… Осторожность вполне оправданна, ибо я хочу показать Борису нечто, куда можно запросто провалиться, особенно в темноте. Итак… Это базилика, век десятый, может, и чуть позже, а вот посередине…

Не свались, Борис! Смотрим… Все верно, вырубка в скале, ступеньки…

…Черный провал, черная яма, черный погреб, черная тайна — непонятная, забытая, ненужная, заброшенная… Двенадцать ступеней в никуда, двенадцать ступеней во тьму, двенадцать ступеней в прошлое, в вечность, в могильный мрак…

Домой возвращаемся тихо, разговаривать не тянет. Недалеко от могилы Косцюшко, на той самой скамейке, где мы так и не встретились сегодня вечером с О., выкуриваем по последней сигарете. Вообще последней, ибо в запасе больше нет ни одной пачки. Делать нечего — идем спать.

…Только сворачиваем на узкую тропку между густых деревьев, ведущую к нашей Веранде, как прямо на иас выскакивает, держа полотенца наперевес, веселая мпания. Нам говорят «добрый вечер» и летят на всех парах в сторону пляжа. Только через несколько секунд соображаем, что это не кто иной, как все те же три подружки — Лена, Марина и очкастая Света, а с ним Не Лука, ясное дело, а с ними Толик-Фантомас Луку обнаруживаем мирно спящим. Маздона нет — судя по отсутствию спальника, можно предполoжить, что он опять спит где-нибудь на пригорке, покоритель природы, душно ему здесь. А вoт тюленю не душно — спит-посвистывает. Он спит некоторые не спят, даже на пляж бегают. Вот ведь что получается. Лука! Стараешься, квартиры дамочкам устраиваешь, в столовку водишь мои порции кушать а они с Толиком гульки гуляют. Ну, спи, спи!..

«Третьи Змеи», — констатирует Борис.

Третьи Змеи?

…Херсонесские Змеи — не просто стихийное бедствие, это целая эпоха. Эпоха Первых Змей… Вторых… Неужели настало время Третьих?

Особ женского пола, вносивших смуту в наши стройные ряды, в Херсонесе перебывало сонмище неисчислимое. Однако далеко не все из них — Змеи. Змеи же, дабы получить право таковыми именоваться, должны соответствовать строго определенным признакам, столь же категоричным, как те, по которым в Египте выбирали священного быка Аписа. Прежде всего Змей должно быть три. Ежели Змея вновь приезжает в Хергород, она сохраняет свой титул, но в этом случае год Змеиным не считается. Итак, Змеи должно быть ровно три, они должны быть знакомы друг с другом и в идеале составлять одну компанию Кроме того, Змеи не должны иметь отношения к нашему университету и к основному составу экспедиции — Змеи всегда приползают со стороны. И еще Змеи признаются таковыми только с общего согласия тех, кто пережил Змеиные годы…

Итак, не Третьи ли Змеи с нами? Лена плюс Map на да плюс очкастая Света. Все признаки налицо, Дa смута уже пошла. Вон, Лука на раскоп даже не заглянул, все вокруг этой, которая из Южно-Сахалин круги пишет.

Рабочая тетрадь. С. 12.

Главная улица Херсонеса. Объект — Подземный храм (Крипта). Время — 22.45.

Интерес к объекту вызван его необычностью. Подземный храм высечен в толще скалы, поэтому возможен опыт в «чистом» виде, без допущений о влиянии каких-либо металлических частей, оставленных при строительстве.

Результат: та же схема, что и в «Базилике». Порог, алтарная часть — «плюс», слева и справа — «минус».

Наблюдение велось при плохом освещении (использовался фонарик) и только с одним компасом, однако очевидно, что отклонения значительно больше, чем в «Базилике» (в два раза?). Между тем:

— Крипта вырублена в скале, поэтому никакого фундамента и, соответственно, металлических детален, там нет и быть не может. Нет и колонн. Однако схема полностью сохраняется, что совершенно необъяснимо. Фактически Крипта — просто вырубка в скале непрaвильнои формы, и такое поведение компаса удивительно.

примечание: однако в целом эта вырубка сохраняет У базилики.

Отклонение стрелки компаса (приблизительно на усов) слишком существенно, чтобы быть результaтoм неточности или случайности.

Херсонесский июль — мак в руинах цветет. За наркотиком едет привычный народ. Херсонесский дурман, как иголка под кожу — Боль снимает с души — сроком ровно на год.

Когда еще не поспать, если не в воскресенье? Особенно в Херсонесе. Никакого будильника в полшестого, валяйся на лежаке хоть до завтрака. А можно и на завтрак не идти, что за охота баланду хлебать? В общем, спи — не хочу.

…Поспишь тут, как же! С утра пораньше меня будит громкий стук. Продрав глаза, вслушиваюсь: не просто стук, молотят чем-то тяжелым, ломом, не иначе, аккурат по земле-матушке… Смотрю на циферблат — еле-еле восемь. Да что они там, спятили?

Лука все еще дрыхнет, улыбаясь и похрюкивая, Борис же проснулся и тоже недоуменно прислушивается. Вскоре следует первая версия — наш химик предполагает, что это вернулся Слон и в гневе топает своими тумбообразными ножищами, готовясь отбивать у нас Веранду.

Хорошо, если бы это был Слон! Но едва ли, по последним сводкам нашего «беобахтера», он колесит по Восточному Крыму с приятелями — и с несколькими канистрами спирту для поддержания компании. Тут что-то иное.

Вставать — так вставать. Выглянув во двор, наконец обнаруживаем причину колебания земли. И действительно, картина былинная!..

…Рядом с соседним домом в окружении полдюжины своих «волчат» возвышается могучая фигура Волка Акеллы. Старик полон чувств — размахивает толстыми мускулистыми ручищами, порыкивает на стаю, время от времени раздавая подзатыльники особо нерасторопным. «Волчата» между тем возятся вокруг здоровенного металлического бака. Бак, между нами говоря, отменный. Гнус выцыганил его у моряков и чрезвычайно им гордится — в безводном Хергороде это цeлое богатство. И вот этот самый бак «волчата» пытаются извлечь из земли, при этом двое действительно орудуют ломами. Да-а-а…

На крыльцо вылезает заспанный Лука. Вдоволь полюбовавшись редким зрелищем, он, не в силах оставаться в стороне, подкатывается к Акелле. Тот тут же начинает громко рычать, причем его жестикуляция приобретает мельничный темп. До нас доносится нечто более-менее связное, что можно сложить во фразу: