Неангелы (СИ) - Кошкина Татьяна

- Где остальные?

- С мамой Кирилла. Точнее, ищут её. Она тоже куда-то запропастилась. Вечно вас на месте нет, когда надо.

В груди что-то ёкнуло. Не к добру это. Но я поспешила списать всё на общий нервный срыв после разговора с Кирой. Главное, чтобы с Кириллом все было в порядке, и он вернулся сюда. Пусть и чужим мужем, но живым. 

***

Имеет ли значение, кто бросил в тебя зубочистку, когда мир переворачивается с ног на голову? Какая разница, кто написал смс, если в нем слова «Твоя мать мертва». Есть ли смысл бороться за мир, в котором её больше нет? Имеет ли значение, кто сидит рядом, когда самолет начинает падать?

-Учитель…

В одну сотую секунды мир изменился.  Объект, сидевший рядом, обрел новые черты лица и тела. Самолет вошел в зону турбулентности.  Кто-то из детей испуганно вскрикнул. По салону разнесся крик: «Мама!».

***

Внутри все сжалось, лишая возможности дышать. Боль. Отпустило. Я часто дышала, стараясь не упасть со стула. Щекоча кожу, капелька пота скатывалась от виска к уху. Мелкая дрожь пульсировала под кожей.

Три пары глаз тут же вцепились в меня с одним вопросом. Что произошло? Несколько часов мы ждали известий от Команды и Кирилла. Но в ответ только тишина. Клим пробовал связаться с Эдгаром и Машей – никто не берет трубку.

Забыто сейчас было все. Лера сидела рядом со мной, пытаясь затолкать третью чашку уже безнадежно остывшего чая. Как ни странно, на Ворошилова, который удобно расположился на стуле рядом с Жанной, она не обращала никакого внимания. Неужели действие вируса прошло?

Не сгрызай меня изнутри беспокойство за Кирилла, я обязательно уделила бы этому внимание. Но не сейчас.

Я попыталась взять чашку, но руки ходили ходуном.  Чай расплескался по столу.

- Что-то случилось, - губы казались какими-то чужими.

- Рин, может, таблеточку и спать? – предложила Жанна, сочувственно глядя на мои мучения.  Теперь и она в курсе наших с Кириллом непростых отношений.  Лера не утерпела. Разумеется, без подробностей о Комарове и приукрасив ситуацию своими зверски романтическим воображением. Так что первые полчаса мы с Климом пытались объяснить, как все было на самом деле. Точнее, я пыталась, а он  ныл, что его Командир – влюбленный осел.  Жанна не прониклась ни первым, ни вторым, ни третьим рассказом. Не стала ничего советовать. Просто сказала: «Держись!»  За что я была бесконечно благодарна нашей королеве красоты.

Дверь на кухню открылась, и в комнате стало тесно. Небольшая уютная кухня была определенно мала для монументальной фигуры Эдгара, но его это, казалось, ни чуточки не заботит. Он, как пес, несколько раз махнул головой, стряхивая с волос влагу от растаявшего снега, и поднял на нас взгляд.  На ноги вскочили все. Было понятно без слов. Действительно, что-то случилось.

***

Он убил её. Все-таки убил. Мечтал избавиться и вот, её больше нет. Гнев обрушился на меня неконтролируемым потоком. Самолет задрожал еще сильнее. Кончики пальцев призывно покалывало. Знакомое чувство. Сейчас одно моё желание равняется силе сотни команд Мыслителей.  Нас резко подняло вверх и снова бросило в воздушную яму.

Какой смысл во всем, если её больше нет? Какое мне дело до этих кусков мяса, охваченных желанием наживы,  готовых предать за место под солнцем и поступиться моралью ради успеха. Горите вы все в аду.

Салон самолета наполнился дымом. Черт! Но успокоиться я уже не мог. Огонь разгорался все сильнее.  Учитель ничего не предпринимал, просто смотрел на меня спокойным, ожидающим чего-то взглядом.

- Почему? – одними губами произнес я, глядя в его глаза.

- Цена победы, - ответил он и растворился в воздухе.

Шум пропал. Звуки падения. Даже запах гари исчез. Осталась только материя, окружившая меня плотным непроницаемым коконом. «Самолет падает, но я его не спасу»,  - последняя мысль, прежде чем провалиться во тьму.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})***

- Эд, не томи. - Клим, похоже,  был официальным противником мхатовских пауз, особенно, когда их держали с таким выражением лица. Эдгар смотрел на меня. Я смотрела на Эдгара и медленно оседала на стул.

- Нет, - Лера успела подхватить меня под локоть.

- Кирилл погиб.  Самолет с его миссией взорвался на высоте больше сотни метров. Выживших нет, - парень замер на месте.

Я ожидала от себя любой реакции на это известие, но не такой. Не было ощущения разорвавшегося на кусочки сердца. Не было желания рыдать и биться головой о стены. Ничего.  Пустота и твердая уверенность. Он жив.  Даже слез не было.

- Это не всё, - Эдгар продолжал вскрывать нарывы.-  Мать Кирилла мы нашли мертвой. Она шагнула в пропасть  сегодня ночью.

Я тоже падала в пропасть.  Темную пропасть ледяного отчаяния и не понимания. Мать Кирилла? Когда он вернется, будет не в себе.  Я буду нужна ему. Нет, я не позволю себе сломаться сейчас. Резко выдыхаю.

- Арина, он не вернется, - Клим услышал мои мысли, да я и не пряталась.

- Не спорь с ней, - оборвал его Эдгар.  – Арина, твой отец арестован. Он сдался Ассоциации. Признался, что подстроил эту миссию и вся вина за гибель Кирилла и сотни человек лежит на нем. Завтра суд.

Семь шагов к пропасти

Ветер пронизывает до самых костей. Словно вскрывает мою плоть, прожигая холодом насквозь. Я заслужила. Давно заслужила расплату. Шаг. Скоро всё закончится. Это будет самый честный и справедливый поступок в моей жизни. Я всем только мешаю: путаюсь под ногами, хватаю чужое и пытаюсь удержать. Двадцать пять лет. Двадцать пять лет понадобилось мне, чтобы понять. Это чужая жизнь. Жизнь, которую я украла.  У меня нет на нее права и никогда не было.

***

- Друзья навсегда! – хором крикнули две девочки и показали друг другу тонкие браслеты на запястьях.  Синий и зеленый.

- Теперь мы никогда не расстанемся, - смеялась бледная девочка с огромными темными глазами.

- Точно, никогда. И никогда не поссоримся. Будем всегда делиться конфетами и не брать игрушки без спроса! - поддержала её подруга. Долговязая и нескладная девчушка с длинной косой, которую она только что небрежно откинула за плечо.

***

Шаг. Прости меня. Ты не хотела делиться конфетами, и я без спроса взяла твою игрушку. Думала, что игрушку. Верила. В то, что ты просто играешь, как обычно. А я не играла. Я взяла, чтобы любить и заботиться. Но игрушка принадлежит хозяйке, даже когда стоит на твоей полке.  Всегда ждет её. Смотрит только на неё. Любит только её. До самозванки нет никакого дела.

Соль. Щеки обжигают слезы, которые под порывами ветра становятся ледяными. Какое право я имею на эти слезы? Сколько плакала ты? Сколько ты пролила слез?

***

- Я влюбилась, - она влетела в комнату подруги и плюхнулась на кровать.  Лия, как всегда, сидела за столом и что-то читала. Вот ведь заучка! Неужели нельзя просто расслабиться? Посидеть с друзьями, выпить немного вина.  Им уже восемнадцать, а значит, можно всё.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Опять? – подруга отложила книгу и посмотрела на девушку поверх тонкой оправы очков.

- Теперь всё по-настоящему. Моё сердце, оно вот-вот из груди выпрыгнет. Ты бы видела его глаза, он невероятно силен. Красивый, высокий, - не в силах совладать с эмоциями, она вскочила на ноги. Подбежала к зеркалу и принялась себя рассматривать. Покрутилась в одну сторону, потом в другую.

- Красивая, красивая, - рассмеялась Лия. – Только косу твою жалко.  Красоту обстригла.