Шанакарт 2. Корона Сумрака - Белая Лилия Альшер

телом Рушалина, словно тот надгробную речь произносить собирался. Всё пошло не по плану, бесы всё-таки дёрнули Теанора Ларнелла, вопреки приказу, заглянуть к Рушалину, но Триан не боялся. Всё было кончено задолго до его контрольного визита, и его арши успели скрыться и даже отмыть руки. Сдерживая улыбку, рвущуюся в уголки губ, Сар посмотрел на склонившегося перед ним, то есть, конечно, перед Карелом, Инниара.

Князь был сосредоточен и бесстрастен. Его взгляд скользил по безвольно развалившемуся в собственной крови Карелу, словно ощупывал, пробовал. Но лицо было невозмутимо и спокойно. Он запоминал и анализировал всё: развязную позу, бархатный халат, чистоту запястий и ладоней, остекленевшие безразличные уже ко всему белые глаза, приоткрытый рот, спутанные волосы на макушке. Чудилось, что Карел собирался сказать что-то, выпалить, вдохнул воздуха, да так и замер на вдохе. И алой улыбкой расцвело его перерезанное горло. Эта мысль, эта радостная улыбка смерти так рассмешила Триана, что он всё-таки испустил полузадушенный смешок, сразу привлекший внимание Эльмирриана.

Князь обратил красивое чистое лицо к капитану своей стражи и прищурился, как если бы смотрел на солнце в погожий денёк.

- Как ты объяснишь это, Триан? - голос спокойный и благожелательный. Так спрашивают совета.

- Я думаю, стоит спросить у Теанора, это было его дежурство. Вероятно, убийцы проникли через окно, - Сар кивнул в сторону занавешенного окна, одна из увесистых штор лежала на широком подоконнике, её край с кисточкой терялся за приоткрытой рамой.

Эльмирриан без интереса проследил за его жестом и, вернувшись к задумчивому рассматриванию своего дальнего родственника, встал на ноги.

- Ты точно не хочешь мне ничего рассказать, Триан? - вкрадчиво и тихо уточнил Князь, устало вдыхая кровавый воздух комнаты и выдыхая его почти с улыбкой.

Сар нахмурился, по его нутру скользнуло неуверенное чувство опасности. Неужели он что-то знает? Нет, это невозможно, каждое действие было отточено до совершенства. Овладев собой, Триан повинно опустил взгляд в пол, наткнулся на остывшего Карела, поморщился и гордо поднял голову.

- Я не могу сказать ничего определённого без тщательного следствия.

- Следствия… - эхом повторил Эльмирриан, пробуя слово на языке.

Сару хотелось поёжиться, как мальчишке. Отряд молчал, не было слышно даже их дыхания, сейчас они были одушевлены не больше, чем предметы мебели в этой комнате, и Триана в тиски сжало тревожное чувство, что они с Князем одни в этих скорбных покоях.

- Мне не нужно следствие, - с сожалением покачал головой Эльмирриан, позволяя длинным густым прядям упасть с плеча на грудь.

И Сар вдруг по-новому увидел, насколько же прекрасен и чужд суетливому миру Старейшина Инниар. Демон, в котором вкус к жизни тёк под самой кожей, который умело расставлял чужие судьбы, как пешки, который каждую минуту проводил ярко, как последнюю, он с одинаковой страстью отдавался войне, интригам и любовным страстям, но… Он был холоден, как бездонная мгла бесконечности, как бескрайнее ночное небо.

Заворожённый этим зрелищем, Триан не чувствовал, что он обездвижено стоит перед своим Князем и смотрит в его хризолитовые, самые неверные в Шанакарте глаза.

Эльмирриан медленно выдохнул и безразлично переступил через мёртвое тело у своих ног, края длинного кафтана, окрасившиеся в чернеющий алый цвет, мазнули по груди, в которой остановилось сердце. Теперь их с Саром разделял один неполный шаг. Князь поднял белые ладони и бережно взял ими лицо племянника, на котором застыло удивлённое мальчишечье выражение.

От этого взгляда негде было скрыться, он жёг, как полдневное солнце в пустыне. Хризолитовый цвет трепетал, то исчезал, то появлялся, душил, проникал в голову в безумной болью, давил, давил, давил. Триан пытался сконцентрироваться на одной точке, но взгляд соскальзывал, и, каждый раз, когда он отводил его в сторону, на миг мелькало страшное видение: весь прекрасный Инниар становился искусно раскрашенной фальшивой маской, сквозь которую на него смотрело Нечто. Нечто чёрное, древнее, дикое. Огромное настолько, что незримо заполняет собой всё пространство, бездушное и жадное лишь до смерти. Оно ядовито скалилось под этой маской, тяжело наваливалось, предвкушая, как поглотит его, Сара, целиком. Не останется даже памяти.

Он сам не заметил, когда начал кричать. Или ему только показалось, что он кричит? Из носа потекла свежая кровь, сосуды на страшно выпученных глазах полопались от напряжения, и Эльмирриан брезгливо отпустил обмякшее тело. Ни сердце, ни мозг Триана не выдержали его Грёз даже минуты.

Облизнув с руки маслянистую кисло-сладкую каплю крови Сара, Князь обернулся к невозмутимому золотоволосому Ларнеллу:

- Ты знаешь, что делать, Теанор.

Ларнелл кивнул, он и его три бойца молниеносно выхватили из ножен мечи, и ковёр Рушалина обагрился кровью ещё троих арши, принятых в отряд Трианом и так и не успевших ничего понять.

Легко шагая по причмокивающему сырому ковру к дверям, Эльмирриан тихо сожалел о том, что приходится так часто проливать родную кровь. Мысли неспешно повернулись к застенчивой мягкой Джейлин…

Было чуть за полночь, когда Шелара решила, что настала пора подготовить дядю к отъезду. Оставив Альшерриана за дверью, но чувствуя его безмолвную поддержку, она смело шагнула навстречу тяжёлому разговору и до сих пор выдерживала его с доблестью…

Граф Валей Карриан грузно сидел на скомканной кровати, запахнувшись в рыжеватый бархатный халат, небрежно надетый поверх белой хлопковой пижамы. Несколько толстых восковых свечей, горящих в литом напольном подсвечнике, слабо разгоняли ночной мрак комнаты и ярко освещали серебристые ниточки седины в каштановых волосах графа. Шелара, стоявшая перед ним всё время разговора, тяжело вздохнула и опустилась на одно колено. Она была уже полностью готова к дороге. По крайней мере, физически. Пара часов, всего пара часов…

Шелара сжала ладонь дяди, огрубевшая кожа была такой тёплой, такой знакомой.

- Я всё равно не смогла бы остаться надолго.

- Значит, он всё-таки твой муж, - как-то потеряно и тихо произнёс Валей, будто всё ещё надеялся, что это не так. Шелара, как честная девочка, отрицательно покачала головой, но её улыбка обесценила признание, сделав его просто ничего не значащим жестом. - Разве мало в нашем графстве достойных женихов?

- Сам же говорил, что за нищего маркизика не отдашь, - усмехнулась девушка и прикусила острый язычок, когда