Путешественница Книга 1. Лабиринты судьбы - Диана Гэблдон

Пекинес взглянула на меня из–под своей челки с недоумением но потом решила, что я шучу, и одобрительно захихикала.

— Ну уж что вам подойдет, так вот это, — решительно заявила она, указывая на очередной образец. — Просто идеально. И цвет ваш, точно говорю.

И впрямь, платье было почти идеальным. Длиной до пола, с рукавами три четверти, с кружевной оторочкой. Глубокого рыжевато–золотистого цвета с проблесками коричневого, янтарного и шерри на тяжелом шелке.

Я осторожно сняла и подняла его, чтобы рассмотреть. Немного вычурно, но, может быть, сойдет? Фасон казался достаточно приличным, работа тоже — никаких торчащих ниток или кривых швов. Машинного изготовления кружева на лифе слегка топорщились, но это легко исправить.

— Хотите его примерить? Примерочные вон там.

Пекинес подпрыгивала возле моего локтя, явно воодушевленная проявленным мной интересом. Бросив быстрый взгляд на ценник, я поняла почему: должно быть, девица работала за процент с продаж. При виде суммы, которой хватило бы на месячную оплату съемной квартиры в Лондоне, я глубоко вздохнула, но потом пожала плечами. В конце концов, для чего мне нужны деньги?

И все же оставались сомнения.

— Ну не знаю… — нерешительно произнесла я. — Оно прелестное, это правда. Но…

— О, если вы находите его слишком молодежным, то напрасно, — искренне заверила меня пекинес. — Вам не дашь больше двадцати пяти… ну от силы тридцати, — заключила она, бросив быстрый взгляд на мое лицо.

— Спасибо, — сухо отозвалась я. — Меня не это беспокоит. Скажите, а у вас нет моделей без молний?

— Без молний? — На ее маленьком круглом личике отразилось полное недоумение. — Э–э… нет. Пожалуй, что нет.

— Что ж, нет так нет, — сказала я, взяв платье под мышку и повернувшись в сторону примерочной. — Если я пройду через это, то молнии будут далеко не самой главной проблемой.

Глава 22

КАНУН ДНЯ ВСЕХ СВЯТЫХ

— Две золотые гинеи, шесть соверенов, двадцать три шиллинга, восемнадцать девятипенсовых флоринов, десять полупенсовиков и… двенадцать фартингов.

Роджер уронил последнюю монетку на звякающую кучку, полез в карман рубашки и принялся шарить там с сосредоточенным выражением на худощавом лице.

— А, вот.

Он вынул маленький пластиковый мешочек и бережно высыпал горсть крохотных медных монеток в кучку рядом с остальными деньгами.

— Мелочь, — пояснил он. — Самая мелкая шотландская монета того времени. Я постарался раздобыть как можно больше, потому что именно их вам в основном предстоит тратить. Разменивать золото придется только в том случае, если понадобится купить лошадь или что–то в этом роде.

— Знаю.

Я взяла пару соверенов и взвесила их на ладони. Тяжелые золотые монеты, почти дюйм в диаметре. Чтобы собрать это маленькое состояние, поблескивавшее сейчас передо мной в свете лампы, Роджер и Бри потратили четыре дня, обходя лавки и конторы лондонских нумизматов.

— Знаете, что забавно: теперь эти монеты гораздо дороже своей номинальной стоимости, — заметила я, взяв золотую гинею, — но в плане их покупательной способности тогда они стоили примерно столько же, сколько сейчас. Это доход мелкого фермера за полгода.

— Я и забыл, — сказал Роджер, — что вы прекрасно знаете, что там почем.

— Это легко забыть, — пробормотала я, продолжая смотреть на деньги.

Краем глаза я увидела, как Бри вдруг придвинулась ближе к Роджеру, и он тут же протянул ей руку.

Я глубоко вздохнула и оторвала взгляд от крохотных кучек золота и серебра.

— Что ж, это дело сделано. Может быть, сходим куда–нибудь и поужинаем?

Ужин в одном из пабов на Ривер–стрит прошел по большей части в молчании. Клэр и Брианна сидели бок о бок на банкетке, Роджер напротив. За едой они почти не смотрели друг на друга, но от Роджера не укрылись легкие, едва заметные прикосновения — то плечом, то бедром, то пальцами.

Как бы он справился, подумал он про себя, будь это его выбор? Его или кого–то из его родителей? Разумеется, разлука затрагивает все семьи, но, как правило, навсегда детей и родителей разлучает смерть. Она неизбежна. В данном же случае все очень усложняет возможность выбора.

«Это при том, что разлука вообще дело непростое», — подумал Роджер, подцепив на вилку изрядный кусок горячей картофельной запеканки с мясом.

Когда они встали из–за стола, он взял Клэр за руку.

— Могу я попросить вас кое–что сделать для меня?

— Пожалуй, — улыбнулась она. — А что?

Он кивнул на дверь.

— Закройте глаза и выйдите за дверь. Когда окажетесь снаружи, откройте их. Потом войдите и скажите мне, что вы увидели первым.

Ее губы изогнулись в удивленной улыбке.

— Хорошо. Будем надеяться, что я первым делом не увижу полисмена и вам не придется выручать меня под залог из тюрьмы за появление в общественном месте в нетрезвом виде и неподобающее поведение.

— Главное, чтобы это не оказались утки.

Клэр бросила на него странный взгляд, но послушно направилась к двери паба, закрыв глаза. Брианна проводила взглядом мать, исчезнувшую за дверью, повернулась к Роджеру и, подняв медные брови, спросила:

— Что ты затеял, Роджер? И при чем тут утки?

— Ничего особенного, — ответил он, не отрывая глаз от входа. — Просто старый обычай. День всех святых — это тот праздник, на который испокон веку гадали, пытаясь предсказать будущее. Выйти из дома с закрытыми глазами — это как раз один из способов такого гадания. Первое, что ты увидишь, открыв их, и есть знамение ближайшего будущего.

— А утки — это плохой знак?

— Все зависит от того, что они делают, — рассеянно ответил Роджер. — Если прячут голову под крыло, это предвещает смерть. Что ее там задержало?

— Давай пойдем и посмотрим, — нервно сказала Брианна. — Вряд ли в деловой части Инвернесса множество спящих уток, но в такой близости от реки…

В тот момент, когда они дошли до двери, ее стеклянная вставка потемнела, дверь распахнулась и они увидели взволнованную Клэр.

— Вы не поверите, кого я увидела первым! — воскликнула она.

— Не утку, прячущую голову под крыло? — с тревогой спросила Брианна.

— Нет. — Клэр озадаченно взглянула на нее. — Полисмена. Я повернула направо и наткнулась прямо на него.

— Значит, он шел в вашу сторону? — спросил Роджер с непонятным облегчением.

— Ну да, пока я не налетела на него, — сказала она. — Потом мы немного повальсировали по тротуару, вцепившись друг в друга. — Она рассмеялась, раскрасневшись и еще больше похорошев, ее вишнево–карие глаза поблескивали в свете огней паба. — А что?