Чужак в стране чужой - Роберт Хайнлайн

Немного помявшись, миссис Пайвонская рассказала им (на этот раз — Майклу и Джилл), как все было, рассказала в мельчайших подробностях.

Странно, думала Джилл, ведь она же иногда краснеет — куда же сейчас-то подевалась эта, пусть и ограниченная, способность? А затем вдруг огрокалось, что Пэтти и Майкл в чем-то схожи — невинные милостью Божьей, просто неспособные согрешить, что бы там они ни делали. И ей очень захотелось — ради Пэтти, — чтобы Фостер был настоящим святым пророком, чтобы его поцелуй и вправду был залогом вечного блаженства.

— Но только — Фостер! Господи ты Боже ты мой, это же можно придумать такую издевательскую пародию!

И вдруг тут, силой значительно возросшей за это время способности к полным воспоминаниям, Джилл снова оказалась в зале со стеклянной, как витрина, стеной, снова взглянула в мертвые глаза Фостера. И он снова показался ей живым, и она ощутила дрожь и уже совсем не была уверена, как бы поступила она, предложи ей Фостер свой священный поцелуй — и священного себя. Джилл выбросила мысль из головы, но Майкл успел уже услышать. И она почувствовала его понимающую, невинную внутреннюю улыбку. Джилл встала.

— Пэтти, милая, а когда тебе надо вернуться?

— Ой, мамочки, да мне же давно пора.

— Зачем? Они никак не снимутся с места раньше половины десятого.

— Да, но только… понимаешь, Сосисочке без меня скучно. Когда меня долго нет, она ревнует и начинает дуться.

— А ты не можешь сказать ей, что была на Счастливой Встрече?

— Ну… — Пэтти крепко, благодарно обняла Джилл. — Ну конечно же! И ничего и врать не надо, ведь так оно и есть!

— Вот и прекрасно. А я сейчас ложусь — совсем устала, ноги не держат. Ты когда встаешь?

— Сейчас подумаю. Если я вернусь к восьми, Сэм успеет снять мою палатку, и мне хватит времени проследить за погрузкой деток.

— Завтракать будешь?

— Поем в поезде. Я же утром не ем, только кофе.

— Это я тебе сварю. Ну вы тут сидите, сколько хотите, и ты, Пэт, не бойся, не проспишь, я разбужу. Если, конечно, ты уснешь — вот Майк, он вообще не спит.

— Вообще?

— Никогда. Ляжет, свернется в клубок и думает — но не спит.

— Все сходится, — торжественно кивнула миссис Пайвонская, — еще один знак благодати. Я точно знаю, а когда-нибудь, Майк, ты и сам это поймешь. Тебе будет зов.

— Возможно, — легко согласилась Джилл. — Майк, я совсем падаю. Закинь меня, пожалуйста, в постель.

Невидимая сила подняла ее, перенесла в спальню, уложила на кровать и прикрыла простыней. К этому моменту Джилл уже спала. Проснулась она в семь, соскользнула на пол, подошла к двери и заглянула в гостиную. Свет не горит, окна плотно зашторены, но люди явно не спят.

— Ты еси Бог, — с мягкой настойчивостью сказал Майкл.

— Ты еси Бог, — каким-то оцепенелым голосом прошептала Патриция.

— Да. Джилл есть Бог.

— Джилл… есть Бог. Да, Майкл.

— И ты еси Бог.

— Ты — еси Бог! Вот сейчас, Майкл, сейчас!

Джилл бесшумно прошла в ванную, почистила зубы, затем сообщила Майклу, что проснулась, но тот и сам это знал. Когда она присоединилась к Майклу и Пэтти, шторы были уже раздвинуты, и гостиную заливали потоки солнечного света.

— Доброе утро, родные!

Джилл поцеловала сперва Пэтти, а затем Майкла.

— Ты еси Бог, — ответила Пэтти негромко и серьезно.

— Да, Пэтти. И ты еси Бог. Бог во всех нас.

Она присмотрелась к Патриции; даже в резком, безжалостном утреннем свете та не выглядела усталой. Ну что ж, знакомые штучки — если Майкл хотел, чтобы Джилл всю ночь бодрствовала, ей это удавалось без малейших затруднений. Сразу же появилось и второе подозрение, что вся эта вчерашняя сонливость — тоже работа Майкла. Майкл мгновенно — мысленно — согласился.

— А теперь, ребята, кофе. И у меня вроде где-то припрятан пакет апельсинового сока.

Аппетита не было — огромное счастье не оставляло места ни для каких других чувств. Неожиданно Пэт нахмурилась.

— В чем дело, милая? — всполошилась Джилл.

— Не хочется как-то об этом… только на что вы, ребята, будете теперь жить? У тети Пэтти кое-что отложено на черный день, вот я и подумала…

Джилл весело расхохоталась.

— Прости, не нужно было мне смеяться, но разве ты не слыхала, сколько денег у Человека с Марса? Он жутко богатый.

— Ну, вроде как и вправду слыхала. Но ты знаешь, если верить всему, что рассказывают по стерео…

— Пэтти, ты просто прелесть. Теперь, когда мы братья по воде, мы взяли бы у тебя, не раздумывая, ведь «общее гнездо» — совсем не какие-нибудь там просто красивые слова. Но только тут все как раз наоборот. Если тебе когда-нибудь понадобятся деньги — скажи, и все сразу будет. В любое время. В любом количестве. Напиши нам — а лучше позвони, и не «нам», а мне — Майк в денежных вопросах ни бум-бум. Да чего там, у меня и сейчас есть на счете тысяч двести. Хочешь?

— Помилуй Бог, — удивилась миссис Пайвонская. — Мне совсем не нужны деньги.

— Как знаешь, — пожала плечами Джилл. — А будут нужны — только свистни. Захочешь яхту — Майк тебе с радостью.

— Конечно же, с радостью. Я никогда не видел яхту.

— Не надо, милые, — покачала головой миссис Пайвонская, — не возводите меня на высокую гору; мне от вас не нужно ничего, кроме вашей любви.

— Мы тебя любим, — улыбнулась Джилл.

— А вот я не грокаю «любовь», — сокрушенно признался Майкл. — Но Джилл всегда говорит правильно; если у нас есть любовь — она твоя.

— … А еще — знать, что вы спасены. Но об этом я больше не тревожусь. Майк рассказал мне про ожидание и почему оно всегда нужно. А ты, Джилл, это понимаешь?

— Грокаю. Теперь у меня не бывает нетерпения никогда.

— И у меня тут кое-что для вас есть. — Татуированная леди вынула из своей сумочки книгу. — Милые, это Новое Откровение вручил мне сам Блаженный Фостер, в ту самую ночь, когда он осветил меня своим лобзанием. Возьмите, пусть будет у вас.

Глаза Джилл наполнились слезами.

— Но как же это, тетя Пэтти… Пэтти, брат наш! Мы не можем у тебя такое взять. Мы лучше пойдем и купим себе Новое Откровение, самый обычный экземпляр.

— Нет. Это… это «вода», которой я с вами делюсь. Для взращивания близости.

— Хорошо. — Джилл вскочила на ноги. — От такого не отказываются, теперь эта книга наша, и твоя, и моя, и Майка.

Она поцеловала Пэт.

— Ну-ка подвинься, жадный братец, — Майкл похлопал Джилл по плечу. — Моя очередь.

— А в этом я всегда буду жадной.

Человек с Марса поцеловал своего нового брата, сперва в губы, а затем — в «лобзан Фостера». Дальше было сложнее, он растянул свое время, выбрал примерно симметричный участок кожи с подходящей татуировкой и поцеловал Пэт в третий раз — обдумывая свои действия тщательно и в мельчайших подробностях. Нужно было огрокать все капилляры…

Со стороны казалось, что Майкл едва коснулся кожи губами, но Джилл почувствовала его усилие.

— Пэтти! Смотри!

Миссис Пайвонская опустила взгляд — и чуть не потеряла сознание: на ее груди парой ярко-красных стигматов горел поцелуй Майкла.

— Да! — воскликнула она, с трудом взяв себя в руки. — Да! Майкл…

Через несколько минут на месте татуированной леди чудесным образом появилась невзрачная домохозяйка, одетая в платье с высоким воротом и длинными рукавами, в плотных колготках и перчатках.

Миссис Пайвонская поцеловала Джилл, поцеловала Майкла и ушла, не оглядываясь.

28

— Кощунство!

Фостер поднял взгляд.

— Ты что это, мальчонка? Кусаются?

Это крыло строили в спешке, тяп-ляп, кое-где остались щели, через которые лезет всякое, чаще всего — стаи мелких, почти невидимых дьяволят… Опасности, конечно же, никакой, вот только после их укусов начинает противно зудеть эго.

— Да нет, тут совсем другое… расскажу, так вы и не поверите, лучше я прокручу всезнайку немного назад.

— Знаешь, стажер, я давно уже перестал чему бы то ни было удивляться и могу поверить во что угодно.

И все же Фостер переместил часть своего внимания. Трое смертных — отчетливо видно, что это люди, мужчина и две женщины — рассуждают о вечном. Ситуация вполне заурядная.

— Ну и что?

— Да вы слышали, что она сказала? «Архангел Михаил»! Тоже мне, архангел выискался!

— А что тут такого?

— Что такого?! Вы что, сами не понимаете?

— Я понимаю, что это вполне возможно.

Нимб Дигби возмущенно задрожал.

— Фостер, вы, наверное, плохо смотрели. Она имела в виду этого подростка-переростка, гопника хренова, который вышиб меня из игры. Да вы взгляните еще раз, взгляните!

Фостер прибавил увеличение, отметил, что стажер говорит верно, отметил кое-что еще и улыбнулся своей (арх)ангельской улыбкой.

— Думаешь, она ошибается? А почему, собственно, ты так думаешь?