Реквием по любви. Грехи отцов (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

— Твои опасения понятны, но…

— Никаких «но»! — закричала она, чувствуя свою полнейшую беспомощность.

Макар же угрюмо поджал губы и заговорил с ледяным спокойствием:

— Я должен похоронить сына. По-человечески.

От его слов холодный озноб прошелся по позвоночнику. Сознание воскресило в памяти сцену смерти Анатолия, и Лизе окончательно стало не по себе. В поисках дополнительной опоры (ибо своим ватным ногам уже не доверяла), она приклеилась спиной к дверному полотну и затравленно кивнула. Зарутский решил разъяснить ей ситуацию более доходчиво:

— У меня не было возможности сделать это, пока ты находилась в отключке. Я не мог оставить тебя одну, без присмотра, предварительно не объяснив, что происходит. Теперь ты все знаешь, и я… ухожу.

— Макар, послушай…

— Лиза, все потом! — прервал ее мужчина. — Времени в обрез. Человек, у которого я оставил тело Толи, сильно рискует. Она – работник морга. И если вдруг всплывет информация о том, что в одном из холодильников у нее «отдыхает пассажир», не проходящий по документации – беды не миновать!

— Уф! — спрятав лицо в ладонях, она слабо кивнула. — Я понимаю. Понимаю.

Уверяя себя в этом, Лиза резко встрепенулась и поспешила отойти в сторону.

— Набирайся сил, — настойчиво посоветовал ей Зарутский. — Я вернусь утром.

— А если… если не вернешься?

— Не переживай, тебя в любом случае обнаружат и спасут. Я все продумал. Послезавтра закончится срок аренды, и сюда явятся хозяева квартиры.

— Звучит обнадеживающе, — глухо отозвалась девушка. — Не свихнуться бы тут… за это время… в одиночестве!

Мимолетным движением Макар приподнял ее подбородок, вынуждая тем самым смотреть ему прямо в глаза, и сипло пробормотал:

— Не свихнешься. Ты сильнее, чем думаешь.

Мертвой хваткой вцепившись в его запястье, Лиза затараторила, точно одержимая:

— Пожалуйста, не предавай нас! Не предавай меня! Обещай, что не обманешь? Что мы найдем этого священника вместе? Я… буду ждать тебя!

Скривившись, будто от нестерпимой боли, мужчина кивнул. Она не поняла, как это произошло, но он внезапно оказался совсем рядом и поцеловал ее.

В висок. В макушку. В щеку. А после так же быстро отступил назад, распахнул входную дверь и заверил, даже не оборачиваясь:

— Значит, дождешься!

* * *

— Набирайся сил, набирайся сил! — коряво передразнила его Лиза, оказавшись заперта одна в пустой квартире. — А откуда их взять-то?

С тяжелым сердцем и чувством полнейшей безнадеги она шаткой походкой вернулась на кухню. Почти бесшумно уселась на стул. Заметив колье мамы, одиноко лежащее в центре стола, накрыла его дрожащей ладонью и снова разрыдалась. События прошлых лет и сегодняшних реалий смешались в ее голове. А груз свершившихся трагедий давил на нее тяжеленным гнетом.

Рыдая горько и истошно, Лиза потеряла счет времени. Впервые с момента похищения она позволила себе эту слабость – поддаться страху, ни от кого не таясь, выплеснуть наружу свои истинные эмоции и хотя бы попытаться пережить все потрясения, сохранив при этом ясность рассудка. Однако переживания за близких людей, за друзей лишь усложняли эту задачу.

В какой-то момент, впав в самую настоящую истерику, Лиза поняла, что не может остановиться. Не может перестать плакать. Ее страшно лихорадило. Голова гудела, раскалываясь от боли. Дышать становилось трудно.

А желудок, казалось, вот-вот вывернется наизнанку. Впрочем, так и произошло. Тошнота подкатила к горлу слишком стремительно и внезапно. Среагировать должным образом Лиза не успела. Добраться до унитаза – тоже.

Вскочив с насиженного места точно ужаленная, она в два шага оказалась у кухонного гарнитура и склонилась над раковиной. То, что происходило с ней, ощущалось чем-то убийственным. За всю сознательную жизнь ее рвало лишь дважды. Но сейчас… в данный конкретный момент создавалось впечатление, что она способна выблевать все свои внутренности. Лишь когда желудок подчистую избавился от ее недавнего ужина, все закончилось. Пребывая в легком шоке, Лиза принялась срочно устранять последствия этого стихийного бедствия. Отдраив раковину с помощью губки и чистящего средства, она поняла, что и сама отчаянно нуждается в горячем душе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Отыскав в закромах хозяйского шкафа чистый халат и на всякий случай прогладив его утюгом (который обнаружила там же), закрылась в ванной комнате. Разделась, настроила температуру воды и встала под обжигающе горячие струи. Странным образом ей стало легче. Нет, душевная боль никуда не делась. Но… Лизавете удалось хоть немного отвлечься от того кошмара, в котором увязла по самую макушку. Завершив водные процедуры и укутавшись в халат, она быстро выстирала всю одежду. Следующие двадцать минут пришлось потратить на то, чтобы высушить ее с помощью все того же утюга. Вновь облачившись в свои, но уже чистые вещи, Лиза вернулась в комнату, с которой и началось ее знакомство с данной квартирой сразу после пробуждения. На полу все еще валялись осколки от ночника, которым она пыталась защититься от Макара. Вооружившись веником и совком, девушка тщательнейшим образом собрала все стекло и выбросила в мусорное ведро вместе с другими крупными частями, оставшимися от изделия. Однако по завершении уборки опять почувствовала головокружение и легкую тошноту. Списывая все на стресс, Лиза удобно устроилась на диване и включила телевизор. Бесцельно листая каналы, случайно наткнулась на тот, переключить который просто не смогла. Там шел документальный фильм о ворах в законе из цикла криминальной хроники. Точно завороженная, она вслушивалась в каждое слово, озвученное с экрана. Повинуясь необъяснимому порыву, старательно пыталась запомнить их странную терминологию. Некоторые вещи, являющиеся нормой для криминального мира, откровенно ее ужасали. Но переключить канал рука не поднималась.

В голове назойливой мухой кружила мысль:

«Я – часть этого мира! Хочу я того или нет… факт остается фактом!»

Лиза была уверена, что не сомкнет глаз этой ночью. Только вот у ее организма на этот счет были совсем иные планы. Она и не заметила, как провалилась в небытие. Правда, и проснулась так же внезапно. В комнате вдруг стало очень тихо. А еще кто-то укрыл ее пледом. Вздрогнув, Лиза распахнула веки. В предрассветных сумерках четко разглядела мужской силуэт. Потерев глаза, она спросила хриплым голосом:

— Уже утро?

— Очень раннее, — отозвался Макар, извлекая из тумбочки еще один плед.

Каким же было удивление, когда он немного потеснил ее, а сам улегся рядом.

Неуклюже путаясь в своем пледе, девушка испуганно проблеяла:

— Что происходит? Ты что делаешь?

— Других кроватей и диванов здесь нет, — невозмутимо пояснил мужчина. — Спать на полу в моем возрасте – не вариант. А вздремнуть три-четыре часа все же нужно. Придется тебе немного потерпеть. Спи, милая. Спи.

— Но…

— Тебе нечего бояться. Я не трону тебя.

Лизавета плотнее укуталась в свой плед, бормоча себе под нос:

— Диме это не понравится. Ему это очень не понравится.

— Он не узнает.

— Нет. Лучше я посплю на полу. Встанешь, чтобы я не перелезала через тебя?

Зарутский как-то странно хмыкнул, просунул руку ей под голову, а потом произнес фразу, от которой у нее в буквальном смысле защемило сердце:

— Я не знаю, чем закончится для меня новый день. Позволь мне хотя бы эту чертову малость – встретить рассвет на одной подушке с тобой!

— Со мной ли? — едва слышным нервным шепотом уточнила Лиза.

В данный момент она отчетливо понимала, кого он сейчас представляет.

И не ошиблась. Мужчина шумно сглотнул, устроил ее голову на своем плече и вновь устало повторил:

— Сказал же – не трону! Просто спи и не о чем не думай!

Испытывая очень странные противоречивые эмоции, она смиренно кивнула. Умом понимала, что ходит по тонкому льду, но отказать не смогла. Да и какой у нее был выбор? Ругаться? Сопротивляться? Драться? Нет. Сейчас она была для этого слишком слаба. Слишком измотана. Потому и подчинилась.