Принцесса крови - Дмитрий Агалаков

Сняв шлем, молодой герцог тряхнул мокрыми черными кудрями. Лицо его пылало, пот заливал глаза. Но он был счастлив! Подняв булаву, подобно римскому триумфатору, Рене проехался по периметру ристалища.

— Ваш муж — истинный герой! — заметила на трибуне хозяев турнира Анизон дю Мэй дочери своего покровителя — Изабелле Лотарингской.

— За это и люблю его, — ответила юная герцогиня.

— Вот кому бы стать королем Франции! — вздохнув, заметил Карл Лотарингский.

Жанна, следившая за битвой из «лагеря» лотарингцев и барцев, слышала только одно — свое сердце. Оно ликовало так, точно это она победила ненавистного бургундца на поле боя. «Господь был с ним!» — шептала она четыре слова, следя за гордо проезжающим мимо Рене. — «Господь был с ним!»

Вновь герольды выстрелили зычной медью своих труб, и слуги бросились выстраивать барьер для следующего поединка на копьях.

А герольдмейстер громко объявил:

— На бой вызываются Дама Жанна и рыцарь Эмон де Маси по прозвищу Отважный бургундец!

В первое мгновение Жанна не поняла, что вызывают ее. Она сообразила что к чему, когда услышала голос Жана де Новелонпона:

— Храни тебя Пресвятая Дева. — Он нахмурился. — Жанна, Жанна… — Рыцарь и близкий друг, он все прочитал по глазам девушки. — Святой Михаил, ты не готова! — прошептал он. — Боже праведный, ты не готова. — Он схватил ее за плечи, оправленные в сталь. — Я могу заменить тебя, Жанна, никто тебя не обвинит! Ну же!

Но она крепко сжала его руку:

— Я готова. Молись за меня, — девушка взглянула на второго рыцаря. — И ты, Бертран!

Де Пуланжи кивнул:

— Уже молюсь, милая Жанна.

Девушка обернулась на оруженосцев Рене Анжуйского:

— Тогда — шлем, Дьёлуар! Жюльен, щит!

Закрепляя шлем, Жан де Дьёлуар прошептал:

— Я тоже буду молиться за вас, Дама Жанна. — Отважный оруженосец, не раз доказавший хозяину свою преданность и с мечом, и с копьем в руке, перекрестил ее. — Храни вас Господь.

Вот когда замерла трибуна. Она выехала на черном скакуне, лучшем из боевых коней старого герцога, подтянутая, в роскошном доспехе Рене Анжуйского, в котором смотрелась как литая, держа в руке копье. Ей навстречу, на том конце поля, выезжал Эмон де Маси.

Но смотрели все только на нее. Диковинно это было — девушка с копьем!

Дева Жанна…

— Объявляю поединок между Дамой Жанной и рыцарем Эмоном де Маси по прозвищу Отважный бургундец! — Несколько мгновений герольдмейстер раздумывал, как ему закончить эту тираду, и наконец придумал. — Сражайтесь, благородная сеньора и благородный сеньор!

— Биться до победы! — громко выкрикнула Жанна.

— Принимаю! — на том конце поля отозвался Отважный бургундец.

Положив копье на фокр, утвердив его в нем, Жанна ударила шпорами в тугие конские бока Ястреба, так звали герцогского скакуна, и тот сорвался с места. «Силой ты не сможешь выбить бургундца, — твердила она, как заклинание, напутствие Рене Анжуйского. — Только хитростью! И не забывай о предосторожностях. Если только ты встретишь удар копья Эмона де Маси прямым щитом — вылетишь из седла, и дай Бог, если не переломаешь руки и ноги. Ищи слабое место и бей в него!» А Эмон де Маси уже приближался — он разрастался за решеткой ее забрала. Конь бургундца шел яростным галопом, Жанна видела, как де Маси бьет его золотыми шпорами, как снег и земля летят из-под копыт; видела тупой конец копья, нацеленного на нее, и перья на шлеме, приплясывающие, роскошной гривой рвущиеся назад. Ей казалось, что она даже видит усмешку бургундца за его решетчатым забралом!

Кончики их копий коснулись друг друга одновременно — ударили четко и сухо. Яростно. Только Эмон де Маси нацелился точно в середину щита воинственной девушки, а Жанна взяла выше. Его копье ударило с такой силой и так неточно, что щит Жанны развернуло, затупленный конец скользнул по левому плечу и древко ушло вверх; копье же девушки нашло другую цель — открытый подбородник бургундца, похожий на широкий нижний клюв птицы. Удар вышел таким внезапным, ошеломляющим, что Эмон де Маси, рассчитывавший выбить противника одним махом, сам вылетел из седла. Копье Жанны сломалось. Добрый доспех спас жизнь бургундца, хотя сам железный ворот оторвало и влепило в забрало. Эмон де Маси попытался встать, но тут Жанна сделала то, чего никакой другой рыцарь никогда не делал. Она отбросила щит, спрыгнула с коня, сняла с себя шлем и оказалась над лежащим, еще оглушенным противником. Девушка нагнулась и сорвала с него шлем. Эмон де Маси прищурился.

Жанна схватила обломок копья обеими руками и острый срез его приставила к горлу противника:

— Сдаешься ли ты, рыцарь, и просишь у меня пощады?

— Но…

— Говори, бургундец, сдаешься ли ты?! — громко выкрикнула она.

В жизни аристократы Лотарингии не видели такого спектакля! Даже судьи, и те потеряли дар речи.

Эмон де Маси поднял руку.

— Сдаюсь. — Он взглянул в ее глаза. — Вы победили! — Неожиданно лицо Эмона де Маси стало несчастным. Злость, которая бушевала в нем еще десять минут назад, испарилась. — Я полюбил вас, Дама Жанна, — тихо, только дня нее, сказал он, — полюбил, едва только увидел…

Признание было искренним — девушка сразу почувствовала это.

— Тем хуже для вас, Отважный бургундец, — холодно бросила она и отшвырнула обломок копья в сторону.

Под оглушительные аплодисменты зрителей, очнувшихся после такого шока, Жанна подняла щит, взяла под уздцы черного Ястреба и направилась к «лагерю» лотарингцев и барцев.

Трубачи выдували запоздалый отбой, герольдмейстер объявлял победителя. А впереди Жанну ждали ее друзья — рыцари и оруженосцы. Она все поняла по их лицам — это был триумф! Такая победа стоила сотни побед. Навстречу ей на белом коне, держа в руке копье победителя, выехал Рене Анжуйский, за ним бежал оруженосец Дьёлуара.

— Отдай щит Жюльену и садись на коня! — быстро проговорил Рене.

Жанна, еще не пришедшая в себя, захлопала глазами.

— Быстро! — повторил он. — И дайте ей копье!

Девушка все поняла. Жюльен придержал стремя, Жанна запрыгнула в седло. Оруженосец подхватил ее щит, вручил ей чужое копье, и Рене вместе с Жанной, он на белом коне, она — на черном, подняв турнирные копья вверх, объехали ристалище. И тогда все мужчины и дамы, сидевшие на трибуне, встали, встречая триумфаторов еще более оглушительными овациями.

— Этот день ты не забудешь никогда в жизни! — бросил Жанне счастливый Рене Анжуйский. — И я тоже!

Едва только герцог Барский и Дева вместе оказались на поле, помрачневший Пьер де Монтон-Монротье незаметно покинул ристалище. Он понял — удача изменила савойцам и бургундцам. И оказался прав. Еще час шли бои, но с минуты триумфа Рене и Жанны гости Лотарингии больше не выбили из седла ни одного своего противника, а сами еще не раз оказывались на разрытой конскими копытами заснеженной земле.