Он - Капитан Сорвиголова - Владас Даутартас

Мы разошлись по палаткам, легли. Было тихо и душно. Пахло прелой травой. В палатку набилось комарье. «Не надо было оставлять вход открытым, — подумал я. — Теперь всю ночь воюй с комарами». Они зудели, кружились над головой. Лоб и руки уже были искусаны. Я не вытерпел и пополз к выходу.

— Капитан…

Я вздрогнул. Тихий голос был мне знаком.

— Римас, там Пипеш…

— Молчи! — шикнул на меня Римас и вылез из палатки.

— Капитан, я буду ждать вас на озере. Слева, там, у старого тополя, — плыл голос из темноты. Потом раздался едва слышный шорох, и все стихло.

— Одевайтесь! — приказал Римас.

— Откуда он взялся? Как узнал, где мы? — дивился Андрюс.

— Не забывай, Дракон: Пипеш знает все. Я чуял, что он нас найдет. По-моему, настал час, когда можно поджечь крепость. Как полагаешь, Индеец?

— Перестань! — Я чуть не заорал на него.

— Ладно. Пипеш все решит. Вперед!

Осторожно, как и в тот раз, когда мы шли за яблоками, выскользнули мы из лагеря. Ребята, да, наверное, и сам дядя Антанас, после трудового дня спали крепким сном. Правду говоря, я ничего хорошего от появления Пипеша не ждал. Чего ради он добирался сюда из города, что он задумал?

Пипеш ждал нас в тени высокого тополя. Выглядел он совсем не так, как в городе. Бороду сбрил, длинные кудри состриг. С первого взгляда и не узнаешь.

— Никто не заметил? Не идет за вами? — настороженно спросил он.

— Все спят как убитые, — подтвердил Римас.

— Я прибыл к вам, чтобы выяснить положение. Замок пришлось покинуть — вокруг шныряют подозрительные личности. Не проговорились ли вы в милиции? А? Не нарушили нашу клятву? — В его голосе послышалась угроза.

Римас начал рассказывать, как стойко держались мы в детской комнате милиции. И он говорил правду, наш Капитан. Напрасно долговязый старшина допытывался у нас, где мы добыли ключи, да не подучил ли нас кто воровать, да на что нам кабанья шкура, куда мы собирались ее девать. Мы молчали или говорили: «Просто так, захотелось, и все, сами придумали». Честное слово, они ничего от нас не добились, не узнали ни про замок, ни про Пипеша, ни тем более про нашу клятву.

Около старшины все время сидел широкоплечий дядька. В штатском. Потом нам велели называть его дядей Антанасом. Он смотрел на нас и молчал. Только под конец произнес: «По-моему, товарищ старшина, тут что-то не так. Детишки бы сами так не сработали это дело. Тут взрослая рука чувствуется».

Тогда вызвали наших родителей. От Андрюса не явились ни отец, ни мачеха. А моя мама, как только увидела меня в милиции, расплакалась. А когда узнала, как все произошло, заладила: «Это все я, я во всем виновата».

Папаша Римаса был в командировке, а его мама не только не стала плакать, но еще набросилась на длинного старшину. А когда тот велел ей замолчать, она напустилась на нас с Андрюсом. Послушать ее — мы и уличные мальчишки, и хулиганье. Оказывается, это мы, гадкие, свели с пути истинного ее сыночка. Она расшумелась, потом пригрозила: «Мой муж лично разберется!» — и ушла, вся надушенная, расфуфыренная. «Нет уж, теперь придется нам разбираться», — покачал головой дядя Антанас.

— Ладно, — остановил нас Пипеш. — Что за дядя Антанас?

— Студент какой-нибудь. Искатель приключений, — пренебрежительно протянул Римас.

— А по-моему, дружинник, — осмелился вставить я.

— Гм… — Пипеш задумался. — Как бы там ни было, держите язык за зубами. И не унывайте, все образуется. Через месяц встретимся в нашем замке. Главное — тайна. Не забывайте нашу клятву. Вы меня не видели и не слышали. Пока! — И Пипеш повернулся, чтобы пуститься в дорогу. Но ушел он недалеко.

Из кустарника выскочил человек, бросился ему наперерез и ударом кулака свалил на землю.

— На помощь! — закричал наш предводитель.

— Вперед! — воскликнул Римас и первым кинулся туда.

Мы с Андрюсом тоже помчались.

— А ну отойдите, щенки! — грянул сердитый голос.

Это был дядя Антанас. Он прижимал к земле Пипеша. Вязал ему руки кожаным ремнем. Мы встали как вкопанные. Но через мгновение Римас возбужденно запрыгал:

— Поединок решит, чья армия победила!

Дядя Антанас приподнял Пипеша. Руки у того уже были связаны.

— Что смотрите? Марш в лагерь! — строго прикрикнул дядя Антанас. — И ты, Пипеш, ступай. Только не вздумай шутки шутить.

— Вы, уважаемый, что-то путаете. Какой Пипеш? Не знаю я такого. За рукоприкладство ответите. Ребята подтвердят.

— Кончай, Пипеш! Наконец-то ты мой. Изволь-ка пошевеливаться! — И дядя Антанас подтолкнул Пипеша вперед.

Связанного по рукам и ногам Пипеша дядя Антанас втащил к себе в палатку. Потом позвал меня:

— Комендант, вот тебе поручение. Вопросов не задавать. Возьми это письмо. Беги в правление — там допоздна бывает народ. Если никого нет, постучись в любую избу, отдай письмо кому-нибудь из колхозников. А там уж они сами…

Я взял письмо, но с места сдвинуться не мог.

— Очень важно, Тадас! — И дядя Антанас положил руку мне на плечо. — Для твоей же пользы и для остальных ребят. Скоро все узнаешь…

И все же, когда я оказался за воротами нашей «крепости», я замедлил шаг. Остановился. Развернул записку. В лунном свете с трудом удавалось разглядеть буквы. Вот что я прочитал:

ЗАДЕРЖАН ДОЛГО РАЗЫСКИВАЕМЫЙ ВОР-РЕЦИДИВИСТ. КЛИЧКА — «ПИПЕШ». СРОЧНО СООБЩИТЕ В РАЙОННОЕ ОТДЕЛЕНИЕ.

Лейтенант милиции А. Мишкинис

— Вор-рецидивист… «Пипеш» — кличка… лейтенант милиции… — оторопело повторял я слова записки. И как кинусь бежать со всех ног к деревне.

…Солнце палило. В тени и то можно было задохнуться. О прохладе, о радостном плеске воды мы и не мечтали. Потому что все еще находились на свекольном поле. Пололи отведенный нашей бригаде участок. Трудились в одних трусах, но от этого было не намного легче. Спина горела огнем, плечи облупились. Мальчишки недовольно ворчали, но не слишком громко, чтобы не услышал дядя Антанас. Все уже знали о том, что случилось ночью и кто был на самом деле наш дядя Антанас. Римас скорчился над своей бороздой и что-то бормотал. Вдруг он выпрямился, подошел ко мне и говорит:

— Вот что: мы поступили, как самые настоящие предатели. Надо было спасать Пипеша. А твое поведение вообще не поддается объяснению.

Я не повернул головы. И без того тошно, а он еще рассуждает! Капитан! Сорвиголова! Болтать — это он умеет, а соображать, что к чему, никогда. А самое неприятное было то, что вот-вот приедет мама и надо будет разговаривать с ней про эти дела. Ведь дядя Антанас, как только за Пипешем приехала машина, сказал мне: «Ну, Тадас, держись, скоро все выяснится». «Выяснится»!.. Мне и так все ясно. А Римас продолжает игру. Я повернулся к нему и сказал сквозь зубы:

— Не трепись. Лучше работай.

Даже Андрюс удивился, когда услышал от меня такое. Он замер с тяпкой в руках, поглядел на Римаса.

— Вот это да! Тадас за главного, что ли?

— А может, тебя Студент на свою сторону перетянул? — возмутился Римас.

— «Студент, Студент»! Забыл, какой он «студент»?

— Довольно ссориться! — кинул нам Андрюс. — Кто за вас работать будет?.. Будто не знаете!

Римас напомнил ему, кто мы такие.

— Ты, Дракон, потерял голову. Мы в осаде, значит, нам положено питаться травой. Вот этой проклятой свеклой. А разве тебе неизвестно, что щи из крапивы — изысканная еда? Мы докажем врагу, что наши луженые желудки переварят и камни.

— Ну и болтун ты, Римас! — Я даже сплюнул. Наклонился над бороздой, но работалось плохо.

Как он сказал? Ага: «…перетянул на свою сторону». Это он про то, что дядя Антанас позвал меня к себе в палатку. Пипеша увезли, и дядя Антанас расспрашивал меня, как все получилось там, в городе, с чего началось… Но я молчал. Он сидел и ждал. Мне не хотелось выкладывать ему наши тайны, хотя дядя Антанас мне нравился. Он был большой и сильный. Как он быстро скрутил Пипеша! Но, по-моему, слово «предатель» — такое же позорное, как и «трус». «Зря, Тадас, отмалчиваешься. Себе во вред и остальным ребятам тоже. Можешь идти. Подождем, пока родители приедут».

Первыми прибыли отец и мать Римаса. Сразу после обеда. Мы поели и разбрелись по лагерю кто куда. Смотрим — подкатывает к воротам «Волга». Из машины вышел высокий человек в дорогом костюме, а за ним — пухлая, разряженная тетенька — мамочка нашего Капитана. Римас кинулся к ним. Они стали обниматься, целоваться. Я отвернулся. За ними появились другие старшие. А вот и моя мама — идет пешком с автобусной станции. Мама тоже поцеловала меня, а потом наклонила голову и вытерла платком глаза. Этого я вынести не мог. Вот-вот сам зареву… Хорошо, что в это время дядя Антанас позвал всех гостей на беседу. Там, возле его палатки, мы заранее сколотили столик из досок и длинные лавки. Дорожку посыпали чистым песком. Над воротами нашего лагеря красовалась надпись: «Добро пожаловать, дорогие гости!» И вот они уселись на дощатые лавки, а мы сгрудились в сторонке и стали ждать. Дядя Антанас стоял за столиком. Что он говорил, нам не было слышно. Зато мы услышали фырканье мотора и очень даже хорошо увидели милицейскую машину. Она остановилась около ворот. Из нее вышли два милиционера и кого-то вывели.